Сценарист (СИ) - Син Айкава

«Я уже и забыл, насколько тут всё хреново выглядит.» — пронеслось в голове у него, от чего он невольно сжал зубы.

Освещение в комнате создавалось мягким светом из старинных настольных ламп, расставленных на разных уровнях. Плотные шторы, вынесенные временем и старением, придавали гостиной некий загадочный шарм, словно в этой комнате каждая вещь хранила свою историю.

— Если ты пришёл сюда просто помолчать, боюсь, у меня нет на это времени. — произнёс старик, нервно подёргивая ногой.

— Неужели даже не соскучился по собственному сыну? Мне казалось, что мы — семья. — ответил Дженсен, всё ещё сохраняя ухмылку на лице.

— То, что мы с тобой одной крови, не делает меня обязанным относиться к тебе иначе. — всё ещё был на своей волне старший Тодд.

— Разве отцы не должны любить своих детей? — не унимался бывший солдат.

— Я не обязан любить тебя. Разве есть закон, который может заставить меня это делать? — теперь уже ухмылялся старый. — Где такое написано, что я обязан тебя любить только потому, что я твой отец? Знаешь, это никогда не входило в мои обязанности. — продолжал он, чувствуя своё превосходство в данной ситуации. — У тебя была крыша над головой? Была. Ты был накормлен? Всегда был сытым. Тебе было, во что одеться? Конечно! И всё это благодаря мне! Я дал тебе всё, что должен был, и при этом это не означает, что я тебя любил. Скорее, я просто делал то, что должен был. Единственное, что я был обязан тебе дать — это жизнь. И я её дал тебе. — закончил свой монолог он, меняя сидячую позицию на более расслабленную. — Какие у тебя ещё ко мне вопросы? Хочешь, чтобы я тебя в зад целовал? Прости, но такого делать я никогда не стану.

— Конечно, ведь для этого у тебя есть работа. — издал смешок Дженсен.

— Что тебя не устраивает? Ты пришёл сюда лишь для того, чтобы поговорить о сраной любви? — уже не скрывал своего раздражения старик.

— Я пришёл сюда для того, чтобы восстановить отношения со своим отцом. — тоже злым тоном произнёс бывший солдат. — Долгое время я тщательно обдумывал этот момент, представлял его в своей голове, размышляя о том, что могу тебе сказать, размышлял о том, что я должен был тебе сказать, и перед этой встречей я действительно был готов открыто поговорить с тобой по душам, но ты, судя по всему, остался таким же ублюдком, каким всегда был.

— И зачем мне меняться? — не понимал старый. — Я прожил довольно-таки успешную жизнь, живя подобный образом. Стоит ли менять механизм, если он исправно работает.

— Быть может, как человек ты и вышел успешным, но как отец — ты полное дерьмо. — озвучил свой вердикт Дженсен.

После звучного конфликта, словно зарядившего воздух страстью и несогласием, наступила мрачная тишина. Гостиная стала местом противостояния двух характеров, двух взглядов на жизнь, которые не собирались сглаживаться или искать общий язык. Внутри комнаты витала атмосфера напряжения, словно в воздухе оставались заряженные слова и упреки, которые отражались в выражениях лиц обоих мужчин.

Старик смотрел на Дженсена с неким пренебрежением, словно он видел перед собой не своего сына, а некоего непрошеного гостя, который нарушил его покой. В его глазах можно было прочитать гордость и уверенность в себе, которые по-прежнему оставались его незыблемым щитом. На его лице морщины словно углубились, добавляя выразительности и скрытой злобы.

С другой стороны, Дженсен смотрел на своего отца с некоторой смешанной пачкой эмоций — от горя и разочарования до гнева и решимости. По его весьма грустному выражению лица можно было понять, что этот разговор — явно не то, на что он рассчитывал, приходя в этот дом.

— Что бы ты себе не надумывал, я никогда не буду с теплотой встречать преступника и террориста в одном лице. — нарушил тишину старик. — Я прекрасно знаю, что ты причастен к недавним событиям в городе.

— И откуда же взялась подобная информация? — поинтересовался бывший солдат.

— Мне доложили о том, что ты вернулся в город. Мне не составило труда сложить две части паззла. — нахмурился старик.

— Получается, ты знал, что все эти года меня держали в плену? — догадался младший Тодд.

— Я прекрасно знал об этом. — не стал скрывать старый.

— И даже не решился спасти меня?

— Зачем мне было тебя спасать? Чтобы ты убил ещё нескольких людей? Чтобы ты продолжил быть отбитым террористом, что мешает людям спокойно жить?

— Все эти пять лет на мне ставили такие эксперименты, какие тебе даже не снились. Каждый день я мечтал о том, чтобы кто-нибудь пришёл и спас меня. — начал говорить с обидой в голосе мужчина, но оказался перебит.

— И никто не пришёл. — быстро закончил историю старик. — И всё из-за того, что ты, парень — редкостный мудак, который никогда не ценил людей подле себя.

— Вот тут ты сильно ошибся. — помахал указательным пальцем в воздухе бывший солдат. — Я всегда ценил важных людей возле себя. И меня всё-таки спасли.

В этот момент бровь старого человека удивлённо изогнулась.

— Наверное, ты думал, что я сам выбрался из плена. — издал смешок Дженсен. — Но меня всё-таки спасли. Конечно, я никогда не думал, что подобному человеку понадобится спасать меня, но он действительно освободил меня, вернув долгожданную свободу. Ни ты, ни Фурия… никто из вас не пришёл. Зато незнакомому человеку понадобилось меньше часа, чтобы сделать то, что вы не сделали за годы.

— Ты нам просто не был нужен. — ответил на обвинения старик. — Ты наворотил столько дел, что не было нужды вытаскивать тебя из той ямы. Мне очень жалко того человека, что спас тебя. Наверное, он уже в другом мире, да? — ухмыльнулся он.

— Он жив. Скажу даже то, что мы с ним теперь что-то вроде друзей.

— Вероятно, он — самый настоящий дурак. — вынес свой вердикт старый. — Только такие люди будут водиться возле тебя.

— И вновь у микрофона превосходный отец. — саркастично выразился Дженсен.

— Всю свою жизнь я хотел себе такого сына, который не будет нуждаться в чьей-либо любви. — с открытой злобой выражался старший Тодд. — Желал, чтобы у меня был по-настоящему сильный телом и духом сын, который сможет пройти через любые препятствия. Мне очень хотелось, чтобы у меня был достойный наследник. — с разочарованием твердил он. — А получилось такое жалкое зрелище. Неужели тебе настолько важна моя любовь? Ты постоянно требуешь её от меня. Всё это время ты жаждал лишь этого от меня, и именно поэтому ты отправился на ту войну — ты хотел завоевать мою любовь и моё уважение. Не к этому ты должен был стремиться. — отрицательно помотал головой он. — Любовь — дело слабых и жалких. Если ты от неё так зависишь, то мне тебя жаль. Ты… — не успел договорить он, как оказался перебит.

— Твоё главное разочарование. — закончил фразу собеседника бывший солдат. — Ты ни капельки не изменился. — устало произнёс он и встал с дивана. — Я думал, что люди становятся мудрее с годами, но с тобой, похоже, это не работает. — договорил он и медленно направился к выходу из дома.

— Именно из-за твоей наивности тебя и схватили. — ухмыльнулся старик.

Дженсен медленно шёл к выходу из дома, каждый шаг казался тяжелым и затруднённым, словно он нес в себе бремя этой встречи и разговора. Его шаги были решительными, но взгляд оставался усталым и грустным. Сквозь окна гостиной доносились разрозненные шумы за окном — шум листьев, шуршание ветра, словно природа сама отражала ту напряженную атмосферу, которая существовала внутри дома. За его спиной старик наблюдал за уходящим сыном, и в его глазах тоже можно было прочитать смешанный набор эмоций — от насмешки и удовлетворения до какой-то тоски и неудовольствия. Он сидел на диване с улыбкой на лице, словно победитель в какой-то внутренней битве, сохраняя своё превосходство над ситуацией.

Дверь неспешно и с громким звуком закрылась за Дженсеном, отделяя его от дома и от встречи с отцом. На пороге он замедлил шаг, словно не горячо спеша уйти, будто хотел внимательно взглянуть на место, которое когда-то был его родным, но которое стало чужим, как и мужчина, с которым он только что разговаривал.