Признаю себя виновным... - Джалол Икрами
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всего каких-нибудь два часа назад она с негодованием отмела попытки Мухтара очернить эту семью. Она почти не слушала его и весело смеялась, когда Мухтар говорил про директора школы, что тот любит ходить в гости к молодым мамашам под предлогом необходимости познакомиться с бытом ученика.
«Он бабник, бабник, твой директоришка! — кричал Мухтар. — Вы все чуете таких вот юбочников! — Вижу, что влюбилась… Небось, уже приставал!»
Она спросила его тогда, полушутя: «Зачем же вы сами поселили меня в этом доме?» И он ответил… Ответ его в тот момент возмутил Зайнаб. Какая же она простушка, какая наивная и глупая по сравнению с Мухтаром! Мухтар знает жизнь и знает, как нужно быть осторожным с людьми: всегда иметь против них оружие, чтобы — если потребуется — отомстить, «Эх, ты, спрашиваешь зачем поселил? Я же тебе помогаю узнать всю подноготную людей, которые травили меня, которые и сейчас рады меня утопить… А ты разнюнилась, растаяла… Инспекторша!»
«Верно, верно, как всё это верно! Анвар нашел меня возле самого сельсовета. И он, и Сурайе давно выследили, где я бываю вечерами. Может быть, даже позвонили Гаюр-заде. А что я знаю о них? Что она прекрасная жена и мать. Что он хороший учитель. Поддалась гипнозу его слов, весь день хожу, очарованная, и вместе гуляла и вообразила, что он влюбился… Сама чуть не влюбилась. Сравнивала его с Мухтаром, с моим Мухтаром! Сравнивала и говорила себе: вот образец, вот идеал!»
Отчаяние охватило Зайнаб. Для нее всё кончено. Мухтар следил — он никогда не поверит, что я только прогуливалась. Да, да, он следил и бешено ревновал, настоящий, сильный, глубоко любящий человек!.. Не простит и не поверит ни одному слову.
Тусклый свет луны, пробивающийся сквозь тучи, смешивался уже с бледным светом утренней зари. Всё тело Зайнаб ныло от лихорадочного напряжения. Слез уже не было. Их заменила тупая тоска безнадежности. Опять она вспомнила о маме, вернее, на ум пришло слово «мама», мелькало в ее сознании все чаще и чаще — как призыв и как единственное прибежище. А рядом с мамой, с ее дорогой, старенькой и в то же время такой сердитой мамой, ходил и густым голосом бубнил слова осуждения Гаюр-заде. Жених. Обеспеченный и, как все говорят, очень славный человек. «Зайнаб, Зайнаб!» — повторял он бессмысленно и смотрел на нее с ужасом и презрением.
И тут она ощутила прикосновение чьих-то губ, кто-то охватил руками ее голову… Гаюр-заде! Как он смеет? Она вырвалась, отпрянула назад и… очнувшись, увидела себя в той же комнатке. Значит, спала, значит, это был сон!
За окном прошуршали чьи-то торопливые шаги, и тут она заметила у себя в руке свернутый в трубочку, перевязанный ленточкой, лист бумаги.
Глава 3.
У моря скорби берегов не видно.
Нигде счастливых очагов не видно.
Скажи, куда покой земной девался?
Здесь в доме мира мирных снов не видно.
Убайд Зокони.
— Пишите, дети!.. Раньше в зоне нашего сельсовета было восемь колхозов и в каждом колхозе по шесть бригад… Написали? — Сурайе привычно оглядела класс. Дети склонились над партами и старательно выводили буквы. Только одна девочка застыла в напряженной позе и, кажется, ничего не слушала.
— Гульмох! Что с тобой?
Девочка не откликнулась. Сурайе продолжала диктовать, — но теперь уж искоса наблюдала за хорошенькой девчуркой, с родинкой на щеке. Она хоть и начала писать, но видно было, что это ей стоит большого усилия.
— Итак, — продолжала учительница, — в каждом колхозе по шесть бригад… Записали?… А на каждую бригаду приходилось по двадцать пять гектаров земли. Точка. Сейчас колхозы слились в один и в этом объединенном колхозе восемь… Повторяю, восемь бригад. Спрашивается: сколько земли обрабатывает каждая бригада объединенного колхоза? Так… Гульмох, а ты все-таки не пишешь…
Сурайе, диктуя, прохаживалась по классу. Слова она чеканила с привычной четкостью. Казалось, сегодня она ничем не отличается от вчерашней, строгой и требовательной, учительницы. И, правда, здесь, в классе, она обрела уверенность. Бессонная ночь оставила следы на ее лице. Но здесь ведь нет зеркала, Сурайе не видит себя, а трудовые навыки, необходимость всегда помнить о том, что за тобой наблюдают тридцать пар детских глаз — поневоле подтягивают.
Сурайе провела урок спокойно, и никто из детей, кажется, не заметил ее душевного состояния. В самом конце урока, когда она стала диктовать задачу на дом и увидела Гульмох, увидела, что с девочкой творится неладное — поняла: острота восприятия изменила ей. «Досадно, очень досадно! — подумала Сурайе, — значит, я прозевала какое-то немаловажное происшествие».
Сурайе подошла к девочке, сидевшей на последней парте, рядом с очень проказливым, шустрым мальчуганом. Обычно, этот мальчик толкал и обижал Гульмох, радовался ее неудачам. Сейчас — Сурайе это заметила — мальчик с пристальном вниманием следил за тем, что произойдет.
— Я тебя не узнаю! — с этими словами Сурайе взяла тетрадку Гульмох. — Ты не записываешь? — Сурайе помимо воли говорила раздраженно. Она была недовольна собой.
— Гульмох потом… спишет с моей тетрадки, — сказал мальчик.
Сурайе насторожилась. Тут что-то не так…
— С твоей? А сама что? — спросила учительница, повернувшись к девочке.
Гульмох потупилась и ничего не ответила. Казалось, она вот-вот заплачет.
— Это последнее в четверти домашнее задание, — сказала, обращаясь ко всем, Сурайе.
Ей было важно понять, как относится класс и к происшествию и к ее состоянию, видят ли дети, что сегодня она не такая… Дети были очевидно смущены. В выражении их лиц Сурайе читала: «Ты не такая. Мы тебя не узнаем. У нашего товарища несчастье, и все мы об этом знаем, а ты, наш самый большой товарищ, самый умный и сильный, ничего не видишь». В таких условиях педагог должен круто и в то же время незаметно изменить поведение.
— Дети! — громче обычного сказала Сурайе. — Это не просто домашнее задание. По тому, как вы в нем разберетесь, будет видно: можете ли вы самостоятельно мыслить… Думать, — поправилась она. — Я вижу, у Гульмох какая-то неприятность. Мы с ней поговорим после урока. Очень хорошо, что вы все относитесь к ней с сочувствием. Вы — хорошие товарищи, хорошие дети. Но… вы должны помнить: мы все, и большие и маленькие, случается, попадаем в трудные положения. Это не значит, что можно отдаваться своим переживаниям и забросить порученное нам дело…
Гульмох
