Перст Кассандры - Герт Нюгордсхауг

— Максом, — вырвалось у Фредрика.

Хокторн снова чуть-чуть нахмурил брови и закурил невесть откуда появившуюся сигарету.

— Совершенно верно, друг мой. С Максом Куртом фон Фолльбергом. Великим Максом. Князем Света. Ранее работавшим в лаборатории элементарных частиц Европейского совета по ядерным исследованиям. Откуда ты это знаешь?

— Макс мертв, — прохрипел Фредрик. — Застрелен. Юнфино тяжело ранен. «Они» орудуют в черных масках.

По потолку ползла муха. На секунду Фредрик присоединился к ней, созерцая сверху иллюзиониста.

Хокторн побледнел и прищурил глаза. Дым от сигареты образовал в воздухе безупречную спираль.

— Вот до чего дошло. — Англичанин приподнял стакан с соком двумя пальцами и произнес задумчиво: — Это нужно остановить. Придется Кругу нарушить свое важнейшее правило: не раскрывать секреты номеров.

Он выпрямился и строго посмотрел на Фредрика:

— Это опасно, мистер Дрюм. Очень опасно. Весь мир должен узнать то, что я теперь расскажу тебе, только так можно будет остановить безумие. При всей гениальности номера он очень прост, а потому опасен, и потому они готовы убивать. Ты следишь за ходом моей мысли, ты не болен?

Болен? Ни капельки! Он только созерцает Хокторна со всех сторон, незримо перемещаясь по залу. Фредрик контролировал свои мысли и радовался, что кусочки мозаики ложатся на свои места. И предвкушал путешествие на ждущий его остров.

Хокторн извлек откуда-то карандаш и лист бумаги. Нарисовал на белом листе фигуру.

— Посмотри, — сказал он. — Старейший и самый знаменитый пример визуальной иллюзии. Пред тобой нечто вроде кубика, и какая плоскость покажется тебе передней, какая задней зависит от того, на какой из них останавливается твой взгляд. Получается как будто два кубика. Но ты не можешь видеть оба одновременно. Это всего лишь рисунок, несколько линий на двухмерной поверхности листа. Трехмерным кубик становится в твоем мозгу. Запомни это.

Фредрик смотрел из-за спины иллюзиониста. Ничего особенного. Он еще в детстве забавлялся, наблюдая этот эффект.

— Окружающий нас мир не обязательно таков, каким его воспринимает наше сознание. Это он формирует наши восприятия. То, что говорят мозгу жабы ее глаза, касается только самой жабы. Тебе приходится делать над собой усилие, чтобы отделаться о впечатления, будто перед тобой трехмерная фигура, внушить себе, например, что смотришь в окно самолета на поле, где трактор проложил именно такие борозды. Следишь за ходом моих рассуждений?

Дрюм следил.

Иллюзионист нарисовал еще несколько фигур на другом листе и положил его на стол перед Фредриком.

— Ты видишь нечто несуществующее.

— Видишь два белых треугольника, которых нет на самом деле. Видишь так отчетливо, что они кажутся тебе белее самой бумаги.

Фредрик был согласен. Он видел нечто несуществующее. Улыбнулся стоящей за прилавком официантке.

— Наше зрение, мистер Дрюм, фактически предлагает нам гипотезу, толкование окружающего, мы видим, собственно, не то, что находится у нас перед глазами, а некое толкование данных. Мы не видим то, что воспринимается нами. Видим то, что предполагаем. И нам можно внушить, будто мы видим нечто несуществующее. На этом основаны номера иллюзионистов.

Официантка улыбнулась Фредрику в ответ, но это, разумеется, была не улыбка, а его толкование увиденного.

— Элементарно, — не унимался Хокторн. — Мы, иллюзионисты, всегда используем внешнюю видимость, геометрию и отвлекающие маневры. Теперь представь себе, что нам удалось воздействовать на другие органы чувств — слух, вкус и, самое главное, осязание. Представь себе, что мы сумеем заставить людей не только видеть, но и осязать то, чего нет на самом деле, сумеем сделать двухмерные иллюзии трехмерными!

Вот именно. Ашшурбанипал в гостиной Халлгрима.

Фредрику не требовалось напрягать свое внимание. Глаза Хокторна поймали его взгляд и не отпускали. Фредрик больше не парил в зале. И все-таки…

— Погоди. — Он поднялся, подошел к прилавку.

Тяжелый скафандрик намок изнутри.

— Можно мне еще один блинчик?

Официантка положила ему горячий блинчик и полила клубничным вареньем.

— Извини. — Фредрик наклонился над прилавком, и женщина испуганно попятилась. — Извини, тебе знакомы здешние места?

— Я родилась здесь, в Луммедалене.

— Отлично. Не знаешь — у военных или у гражданской обороны есть здесь какие-нибудь закрытые объекты?

Она наклонила голову набок, потом кивнула.

— Есть. Как раз у подножия Заячьего холма. Бункер в лесу, обнесен колючей проволокой. Мой брат однажды запутался в этой проволоке. Вы шпионы?

— Ага, шпионы. Спасибо. Блинчик отличный. — Он спокойно вернулся к столу, сел и в два приема управился с блинчиком, вытирая варенье с подбородка.

— Мои слова тебя не заинтересовали. — Дерек Хокторн сурово смотрел на Фредрика.

— Как же, даже очень заинтересовали. Просто я проголодался. Правда, мне интересно узнать наконец, что к чему, последнее время я только и делаю, что ломаю голову над этим.

Он в самом деле сидит в кафе в Луммедалене?

— Иллюзионисты много работают как раз над тем, чтобы обмануть не только зрение, но и другие органы чувств зрителей. Без особого успеха, хотя кое-что сделано. Ури Геллер достаточно известен. Но мне и в какой-то степени Максу удалось найти верный способ. Речь идет о движении атомов. Достаточно сложный процесс, с которым теперь придется, увы, ознакомить общественность. Используются свойства ультрамолекулярного газа в электрическом поле, этот газ лишен запаха и воздействует практически на все наши органы чувств, включая кожное осязание. К примеру. Видишь вазу вон там на полке? Я могу сфотографировать ее, вырезать изображение по контуру и поставить его на стол перед нами. Результат: мы получили поддающееся восприятию изображение вазы, и, глядя на него спереди, можем подумать, что на столе стоит настоящая ваза. Но поскольку настоящая продолжает стоять на полке, мы присматриваемся внимательнее к тому, что имеем на столе, и убеждаемся при помощи зрения и осязания, что перед нами фотография. Поместив ее в особое электромагнитное поле, мы не только сделаем изображение объемным, но придадим ему все параметры, чтобы ваза казалась нам настоящей даже на ощупь. Теперь фотографируем при тех же условиях «несуществующую» вазу на полке, и — раз! — она исчезла с полки, переместилась сюда на стол! На самом деле, ваза остается там, где и была, а на столе у нас плоскостное изображение. Все как с первой фигурой, которую я нарисовал, изображение двухмерное, однако наше сознание отчетливо видело кубик.

Долой мистику, долой суеверие. На сцену вышли танцующие мудрецы из Страны Смеха. Фредрику оставалось только бить челом.

— Другими словами — материализованная голография. Они сделали фотографию Ашшурбанипала в натуральную величину и поместили в гостиную… — Фредрик не договорил, воздух перестал быть опорой для слов, для издаваемых им звуков.

— Ну, все не так просто, как я сказал. Но принцип ты уловил. Тут и химия, тут и физика, зеркала, кое-какие мелкие уловки. Макс овладел методом почти в совершенстве, но только почти. Ашшурбанипал стоит в Национальной галерее, а в гостиной мистера Хелльгрена пусто, хотя во всем представляется обратное. Один только я могу обратить процедуру. Вот только не знаю — захочу ли я это сделать. Почему не оставить статую в доме Хелльгерна? Как незыблемый, вечный памятник величайшему номеру, гвоздю программы иллюзиониста? — Глаза Хокторна отливали золотом.

— Волшебный порошок, — прошипел Фредрик. — Ты освобождаешь свои карманы от всякой химии, показываешь общественности все те хитрости, которые морочат наши органы чувств, народу открывается Великий Секрет, и убийцы перестают убивать. И все так просто?

Хокторн с печальным видом поднял брови и кивнул.

Одна рука Фредрика выскользнула из скафандра и нанесла мнимый удар по носу иллюзиониста.

— Но они ведь меня пытались убить! Смертельная ловушка — статуэтка Матери-Земли под мостом, кислотная цистерна, почему меня, если я тут вовсе и ни при чем? — Дождевик раздулся, точно шар, внутреннее напряжение грозило взрывом.

— Думай, дружище, думай! — Хокторн тихо рассмеялся. — Во-первых, люди, покусившиеся на мой коронный номер, избрали древнюю статую в музее. Перенесли ее, само собой, в гостиную одного из сотрудников музея, мистера Хелльгерна. Это придавало максимальный эффект фокусу. Возможно, я и сам проделал бы что-нибудь в этом роде. Пока что все шло гладко. Но за Максом и его компанией следили. Когда пал выбор на Хелльгерна, ты поневоле очутился в их поле зрения как его лучший друг. Они рассуждали так: Фредрик Дрюм, один из первых в мире специалистов по дешифровке кодов, сталкивается с неразрешимой, казалось бы, загадкой. К тому же тут замешана археология, которой он особо интересуется. Фредрик Дрюм не остановится, пока не докопается до истины, рано или поздно выйдет на след Великого Секрета, содержащегося, как им представлялось, в отнятом у меня чемоданчике. А потому его необходимо обезвредить. Чувствуешь, какая честь тебе оказана? Это звучит грубо, но после устранения меня, Макса и тебя во всем мире не оставалось человека, способного разоблачить сказочный иллюзионный номер. Силы тьмы одни остались бы на сцене, владея тем, что никому больше не подвластно.