Антология исторического детектива-18. Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Хорватова Елена Викторовна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что происходило в банях? С кем на самом деле встречался Кузьма? — загадка. Потому что и после — слушайте дальше! — этот вопрос по-настоящему так и не прояснился.
А дальше случилось вот что.
Без малого час прошел с того времени, когда Кузьма таким экстравагантным образом улизнул от агента. Агент уже изрядно продрог — все-таки нешуточное это дело — столбом стоять на проспекте пусть и в достаточно теплую погоду, но в малоподходящей для этого одежде… Агент, повторю — он сам признался в этом, — уже изрядно продрог, как вдруг со спины кто-то стиснул ему плечо и заявил прямо в ухо:
«Пошли обратно!»
Агент, как ужаленный, обернулся и очутился лицом к лицу с дворником!
«Ты!» — изумился агент.
«Я», — вздохнул Кузьма и потянул агента прочь от бань: через проспект, обратно на линию, а там — восвояси к дому Некрасова.
«Но как?» — выпытывал агент, в полной растерянности шагая рядом с Кузьмой. — «Почему?»
Кузьма же отмалчивался, а если что-то и говорил, то разве что обидное «не твоего ума дело!»
Так они вернулись во двор, где мы — я, Некрасов и оба надзирателя — продолжали возиться с аппаратурой из ящиков.
Их странное появление удивило меня не меньше, чем странное появление из ниоткуда Кузьмы удивило агента.
— Что это значит? — воскликнул я.
«Пройдемте ко мне, ваше высокородие», — предложил Кузьма, с неприязнью оглядев и нашу группу, и то, чем мы занимались. — «Нам нужно поговорить. В дворницкой, полагаю, будет удобней».
Наглость этого человека, смешанная, вместе с тем, с какой-то… какой-то печалью, даже тоской, поразила меня не меньше, чем всё остальное. Возможно, поэтому я, вместо того чтобы задать ему трепку, едва ли не покорно кивнул и отправился вслед за ним в каморку. За нами порывался пойти и Борис Семенович, но Кузьма остановил его решительным жестом:
«Ступайте пить пиво, Борис Семенович. У вас еще, насколько мне известно, несколько бутылок, благодаря вот этим господам, припасено!»
Некрасов чуть не задохнулся от возмущения, но я велел ему не спорить. Вот так и получилось, что мы с Кузьмой отправились к нему, надзиратели остались во дворе при ящиках и оборудовании, а Борис Семенович и впрямь поднялся к себе в квартиру, чтобы — уверен! — прикончить остававшиеся у него бутылки пива. По крайней мере, когда недолго — сравнительно — спустя я вновь его увидел, разило от него хмельным напитком будьте-нате.
— Ну, — потребовал я от Кузьмы объяснений, усаживаясь на табурет, — что это за представление?
«Ваша взяла», — ответил Кузьма и без всякого чинопочитания, то есть без всякого спросу, тоже уселся рядышком. — «Нет у меня больше причин хоть что-то скрывать. Вышли все!»
— Тогда говори!
«Я и начал: не перебивайте».
Я отмахнулся от этой грубости, закрыл рот и навострил уши. Кузьма и впрямь заговорил.
«Еще полгода назад, ваше высокородие, я был приличным человеком: не лучше, возможно, других, но уж точно — не хуже! Меня уважали соседи, уважали жильцы, помощники — свои и чужие — смотрели мне в рот: как птенцы в ожидании корма. Я и кормил их: давал советы, обучал мастерству… ведь дело наше, дворницкое, — совсем не шутка. Наоборот: работа у нас не только тяжелая, но и требовательная. Тут многое нужно знать и уметь. С наскоку или спустя рукава не выйдет ни участок содержать в чистоте, ни дом в надлежащем виде… А потом всё пошло прахом!»
Кузьма скривился.
«В дождливое — как сейчас это помню — утро ко мне заявилось привидение…»
— Так его сначала испытали на тебе?
«Вы не поняли, ваше высокородие, — Кузьма покачал головой. — Не то привидение, а самое что ни на есть настоящее. По крайней мере, в первый момент я именно так и решил, схватившись за крестик и осенив пришельца крестным знамением! Ведь слыханное ли дело? — без стука, просто с дождя, обливаясь ручьями воды, ко мне сюда…»
Кузьма обвел рукой помещение.
«…вошел Илья Борисович, дядя Бориса Семеновича, совсем недавно погибший в страшном пожаре! Ладно бы он еще утонул! — Кузьма перекрестился. — Тогда бы я мог понять: говорят, утопленники часто возвращаются: нет их душам покоя, заложные[413] они… но ведь Илья Борисович в головешку превратился, а это — совсем другое дело[414]!»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— И?
«Вот вам и точки над «ï», ваше высокородие! Испугался я не на шутку. А Илья Борисович только захохотал… Сгинь, — говорю я ему, — нечистая сила! А он отмахнулся от моих крестов, плюхнулся на табурет…»
Я невольно поерзал седалищем.
«Да, — тут же подтвердил Кузьма, — на этот вот самый…»
— Ты, давай, не отвлекайся! — почему-то вполголоса и поежившись потребовал я.
Кузьма усмехнулся:
«Вот и мне тогда так же неуютно стало, ваше высокородие!»
— Но ведь он оказался не привидением?
«Слава Богу, нет. Но только легче мне от этого не стало».
— Так что же произошло?
«Рассказал он мне обо всем. И как пожар подстроили, и как не он-то в нем и погиб…»
— Постой-ка! — перебил я Кузьму. — Значит, в нем все же кто-то погиб?
Кузьма пожал плечами:
«Не знаю, ваше высокородие. Признаюсь, дела мне до этого не было никакого, учитывая то, что я вообще услышал!»
— Гм… понимаю…
«Первым моим побуждением, — Кузьма — теперь уже напоказ, а не искренне — перекрестился, — было пойти и обо всем донести. Тем более что этого требовала не только моя совесть, но и моя прямая обязанность: держать полицию в курсе всего, что происходит преступного на моем участке. И пусть пожар приключился не здесь, а сам Илья Борисович в доме Некрасовых не проживал, явился-то он сюда и здесь же, в этих стенах, рассказывал и уготавливал чудовищные вещи!»
— Отчего же не пошел?
«Не смог я пойти, ваше высокородие!»
— Мерзавец денег тебе предложил?
«Если бы!»
— Так что же?
«Безопасность».
— Какую еще безопасность?
«Есть у меня грешок один, ваше высокородие. Вроде бы и пустяк, да как посмотреть…»
— Говори же!
«Девка одна от меня родила…»
— Девка? — изумился я. — Родила?
«Да: так получилось».
— А это-то тут причем? Ты же не хочешь сказать…
«Именно это я и хочу сказать, ваше высокородие. Именно этим Илья Борисович и ухватил меня за горло!»
— Но помилуй! — я не верил своим ушам. — Да что же в этом такого?
«Для вас — ничего. А для Марьи Николаевны — всё!»
— Кто такая эта Марья Николаевна?
«Владелица дома».
— А! — до меня начало доходить. — Бабушка Бориса Семеновича. Мать Ильи Борисовича…
«Верно».
— Старосветская помещица[415]!
«Можно и так сказать», — Кузьма, как это ни странно, понял. — «Строгий у нее нрав. И набожная она очень».
— Значит, прознай она…
«…и мне пришлось бы туго!» — подхватил Кузьма, и на его лице — на мгновение буквально — появилось выражение отчаяния. — «Самое меньшее, она бы выставила меня вон. А в моем положении, да еще и при скверных рекомендациях, это подобно смерти».
— Мне кажется, ты все-таки преувеличиваешь!
«Если бы, ваше высокородие!» — Кузьма сгорбился. — «Найти работу в нынешние времена совсем не так просто. Куда мне идти? На фабрику? Но какой из меня рабочий? В деревню уехать? Но там-то что делать? Мне? А в дворницкие меня бы уже не пустили. Разве что в совсем захудалые дома, где только углы и сдаются: рвани всякой да пьяни. Но перебраться отсюда на какую-нибудь Сенную[416]… вы понимаете…»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Я кивнул: как не понимать? Тем не менее, всё это походило скорей на мелодраму, чем на действительные жизненные обстоятельства, что я и не преминул заметить:
— И все же, Кузьма, ты лукавишь. Сам посуди, — я начал загибать пальцы. — Вознаграждением за соучастие Илья Борисович тебя не обидел. А зачем бы ему тебя вообще вознаграждать, если бы он имел такую, как ты утверждаешь, власть над тобой? Далее: девка-то где? С ребенком? Что мог бы Илья Борисович представить в доказательство своих слов? Наконец, а был ли мальчик? У тебя самого-то есть чем подтвердить собственные россказни? Или ты думаешь, я не смогу справиться по актам рождения? Не докажу, что ты врешь?
