Моторы заглушили на Эльбе - Василий Белых

Командир передового отряда поставил задачу стрелковой роте и батарее Филюшова первыми выйти на северозападную окраину Иновлудзя и организовать оборону.

Самоходчики Филюшова заняли огневые позиции по обе стороны шоссе. Стрелки и пулеметчики цепью залегли впереди, неподалеку от самоходчиков. Фашисты, видимо, уже прослышали, что в городе советские войска, однако не знали их численности и решили прорваться вдоль шоссе на запад. Противник наугад открыл огонь по окраине города. Самоходчики не отвечали. Тогда, вообразив, что путь свободен, вражеская колонна тронулась дальше. Наши стрелки тотчас открыли по ней залповый огонь. Ударили и самоходчики. Фашисты остановились и, перестроив боевые порядки, снова с упорством обреченных пошли в атаку. Их встретил шквал огня. От метких выстрелов наших орудий взлетали в воздух обломки разбитых машин, повозок, падали сраженные гитлеровцы.

Сколько времени длился бой, Филюшов не заметил. А гитлеровцы исступленно лезли на огонь его батареи, до тех пор пока им во фланг не ударила наша подошедшая артиллерия и не поднялись в атаку подразделения главных сил. Фашисты заметались, бросились назад, в лес. Но и там не нашли спасения. А передовой отряд свернулся в колонну и ушел вдоль шоссе.

Наступление развивалось успешно. Деморализованные гитлеровские вояки блуждали по лесным дорогам, в панике отступали к Лодзи и дальше — к реке Варта. Еще во время обороны пулавского плацдарма на Висле советские солдаты наслышались об этой реке: о ней ежедневно кричали на русском языке громкоговорители, установленные противником. Подручные Геббельса старались внушить нашим бойцам и командирам мысль о непреодолимости и неприступности глубокоэшелонированной обороны на берлинском направлении между Вислой и Одером. Солдаты, сержанты и офицеры знали (об этом не раз говорили им старшие начальники), что гитлеровцы создали между Вислой и Одером семь оборонительных рубежей, каждый из которых включал в себя несколько хорошо подготовленных оборонительных полос. С этим нельзя было не считаться. Но мы знали и то, что наши силы и возможности неизмеримо выросли. Страна дала советскому солдату для победы все: новейшую боевую технику и вооружение, вдоволь горючего и боеприпасов, военного снаряжения. Мы научились бить врага по всем правилам современной военной науки. А наше желание приблизить победу было неукротимым и всеобъемлющим. Каждый знал, что путь к родным и близким, к мирному труду лежит через Берлин, к которому он, советский солдат-освободитель, приближается с каждым днем, с каждым шагом.

Политработники и их многочисленные помощники — парторги и комсорги, коммунисты, агитаторы — неустанно разъясняли бойцам обстановку, смысл и требования приказа командования. Это было особенно важно при действиях в передовом отряде, где от каждого требовались инициатива, смекалка, умение при необходимости пойти на разумный риск.

Ликующая Лодзь

А колонна передового отряда безостановочно двигалась вперед — к Лодзи и к реке Варта. Изнуренных бессонницей и постоянным напряжением механиков-водителей сменяли за рычагами самоходок командиры машин, наводчики. Вот когда пригодилась взаимозаменяемость в экипажах, для достижения которой было затрачено столько труда! Над колонной САУ периодически проносились наши бомбардировщики, и тогда с запада эхо доносило глухие разрывы бомб.

— Это идет бой за Лодзь, — заметил я, ни к кому не обращаясь.

Мы ехали в колонне передового отряда на одной машине с Колобовым. Командир полка рассматривал карту, разложенную на коленях, что-то прикидывал, сверял и, казалось, не слышал меня. Но вот он на секунду оторвался от карты:

— Нет, это не Лодзь. Бомбят северо-западнее. Маршрутом, что правее, раньше нас ушел на Лодзь усиленный передовой отряд армии под командованием нашего танкового начальника генерала Тихончука. Они ударят по гитлеровцам с востока.

Позже мы убедились в том, что Колобов был прав: бомбили северо-западнее Лодзи. Там же гвардейцы 1-й танковой армии громили дивизии, брошенные Гитлером из Восточной Пруссии и Германии на оборону города: эти дивизии так и не дошли до города — были разбиты воздушным и танковым ударами.

69-я и 8-я гвардейская армии, 1-я гвардейская танковая армия, 9-й и 11-й танковые корпуса стремительным ударом разгромили гитлеровцев. Враг, охваченный паникой, не успел ничего ни разрушить, ни сжечь. К вечеру 19 января бои за Лодзь были закончены.

Советские солдаты еще выкуривали из подвалов и чердаков фашистов, нередко переодетых в гражданское платье, а на улицы Лодзи уже высыпало местное население, восторженно приветствуя своих освободителей. День 19 января жители этого польского города запомнили навсегда.

Передовой отряд и вслед за ним главные силы 77-й гвардейской стрелковой дивизии вступили в город на второй день после его освобождения. А подвижные войска уже оседлали переправы на реке Варта, той самой, которую Геббельс объявил неприступной.

Второй день ликовала Лодзь. Улицы были запружены толпами народа, горячо приветствовавшими советские войска, которые все шли и шли через город на запад. Как только какая-нибудь советская часть останавливалась для короткого отдыха, бойцов со всех сторон окружали поляки. Завязывалась беседа. Чувствовалось — люди истосковались по слову правды.

Стремясь парализовать волю поляков к сопротивлению, враг старательно сеял в их сознании семена обреченности, внушал мысль о слабости Красной Армии и якобы несокрушимой силе гитлеровского вермахта. Вот почему, когда люди своими глазами увидели множество советских танков, артиллерию, «катюши», молва о которых докатилась и сюда, возгласам удивления и одобрения не было конца. Горожане осматривали танки, орудия, заглядывали в открытые люки башен. Командирам, политработникам, офицерам, солдатам приходилось отвечать на бесчисленные вопросы. В ход пошли газеты, журналы, которые были у наших воинов.

Начальник политотдела 77-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии полковник А. Ф. Медеников открыл митинг. Он говорил об освободительной миссии Красной Армии, положении на фронтах, о дружбе польского и советского народов. В конце митинга из репродуктора, установленного на специально оборудованной машине, зазвучали гимны Польши и Советского Союза. Стоявшие на площади и прилегавших к ней улицах поляки сняли головные уборы, многие плакали от радости. А когда стихли последние аккорды торжественной мелодии, люди бросились обнимать и целовать советских воинов. Раздавались возгласы: «Да здравствует Красная Армия!», «Да здравствует свободная Польша!» Девушки принесли цветы и украсили ими агитмашину. Сквозь толпу к ней протиснулся поляк с красным полотнищем в руке. Вручив его полковнику Меденикову, он взволнованно сказал:

— Это знамя мне было передано одним из русских военнопленных. Я хранил его два года, рискуя жизнью. Но я верил в ваш приход и терпеливо ждал этого дня. А теперь от души рад, что передаю это знамя Красной Армии.[21]

Короткой остановке пришел конец. Команда: «По машинам!» — и снова в путь. Но еще долго вспоминали советские солдаты радостные лица горожан, желавших им удачи в бою.

Поездка в тыл

Колобова беспокоили несколько боевых машин, отставших на многокилометровом пути наступления из-за технической неисправности и повреждений. Местонахождение каждой из них он отмечал на своей карте. Комполка вызвал меня и завел об этом разговор.

— Нужно проехать по маршруту недавних боев и собрать всех. Это очень важно, — сказал он. — Необходимо во всем разобраться на месте, поторопить ремонтников, указать наиболее удобные маршруты для самостоятельного движения каждой САУ, позаботиться об экипажах. Каждая вовремя восстановленная и вступившая в строй машина повысит нашу боеспособность. Для всех нас это простая истина, но на деле мы, увлеченные главным, иногда о ней забываем. Правда, там остались заместитель по техчасти и другие офицеры, но ремонтникам и техникам тоже надо помочь. Другая, не менее важная, задача — пополнить запасы горючего и боеприпасов и быстрее выдвинуть их поближе к батареям. Наверняка предстоят еще более стремительные марши, а перебои в снабжении уже теперь дают о себе знать. — И, улыбаясь, добавил; — Вот видишь, сколько за нами дел.

— Все ясно. Когда ехать?

— Немедленно.

Мы склонились над картой, уточняя детали поездки.

По пути в тылы я заехал на КП стрелкового корпуса, где встретился с начальником политотдела и рассказал ему о проделанной партийно-политической работе, морально-политическом состоянии личного состава и о цели своей поездки по тылам. Полковник А. М. Кропачев сказал, что командование и политотдел корпуса положительно оценивают действия самоходного артиллерийского полка.