Черный лед - Энн Стюард

Бастьен пожал плечами.

— Ваши догадки стоят моих. Я думаю, она состояла на жалованье у барона, хотя с тем же успехом могла приехать ради его развлечения. Вы знаете, как барон любит наблюдать, и ему всегда нравилось смотреть за Моникой, когда она с другой женщиной.

Гарри сморщил нос, выражая отвращение человека, ведущего целомудренную жизнь.

— Ты что же, не потрудился выяснить?

— Я сделал все, что мог, босс, — протянул Бастьен, зная, что Гарри терпеть не может, когда его называют боссом. — Но как я ни старался, она ни в чем не призналась.

Гарри пристально посмотрел на него:

— Если ты не смог ничего от нее добиться, тогда я сомневаюсь, было ли вообще что выяснять. Если уж про тебя и можно что-то сказать точно, так это то, что ты лучший дознаватель, какого мы могли заполучить. Лучше, чем кто бы то ни было с той стороны, даже лучше, чем покойный Жиль Хаким. Он вечно старался выжать из своей работы больше удовольствия, чем требовалось для дела. Ну так расскажи мне, что же произошло с нашим старым приятелем Хакимом и что произошло с девушкой?

— Они мертвы. — Бастьен закурил другую сигарету. Ему не хотелось курить — даже «Житан» потеряли вкус, но само действие давало ему время подумать.

— Ты убил их обоих?

— Только Хакима. Он уже расправился с девицей.

— Куда делось ее тело?

Бастьен рассматривал его сквозь плавающий и воздухе дым.

— От нее мало что осталось к тому времени, как Хаким закончил.

— Понятно. — Гарри пригубил свой кофе. Этот человек не пил, не курил и, насколько Бастьен мог знать, не спал с женщинами. Он был машиной, ничем больше. К такой же судьбе готовили и Бастьена. — Несколько рановато, — продолжал он, — но все еще можно спасти, поскольку концы обрублены. Хаким был расходным материалом, но Бастьен Туссен — не расходный материал. Остальные должны приехать в Париж, чтобы закончить переговоры, и к ним присоединится застрявший Кристос. Вы будете их поджидать.

— Вам не кажется, что они могут что-то заподозрить? Поинтересоваться, почему я убил Хакима?

— Они знают тебя, и они знали Хакима. С какой стати это должно их интересовать? Им нужно всего лишь скрепить договоренности, разделить территорию и выбрать нового руководителя. Они могли выбрать Хакима, потому что он был старательным сукиным сыном, но, поскольку он выпал из колоды, я полагаю, Кристосу путь расчищен. А вам придется его остановить.

— Они, может, и посмотрят сквозь пальцы на смерть Хакима, но у Кристоса в организации слишком много людей. Они обязаны будут отплатить.

— Тогда ты умрешь, — сказал Томасон.

Бастьен даже глазом не моргнул:

— То есть?

— Все очень просто — ты и раньше выполнял дела подобного рода, а даже если и нет, я все равно сфокусировал бы внимание на тебе. Как только они выберут Кристоса, ты поднимешь суматоху, пустишь ему пулю в голову, а кто-то, кого мы уже внедрили, пристрелит тебя. Ты будешь носить на себе пакет с бутафорской кровью и, когда услышишь выстрел, рухнешь как камень. Что означает, что у тебя только одна попытка, и ты должен сделать так, чтобы она себя оправдала.

— У меня никогда не было проблем с попаданием в цель.

— Не было. Итак, Бастьен Туссен будет мертв, и, если я почувствую особый прилив щедрости, могу позволить тебе перед следующим заданием провести небольшой отпуск на юге Франции. Отдохнуть разок за все время.

Бастьен опять закурил сигарету без всякого желания.

— А что насчет оружейного картеля?

— Следующий очевидный выбор — это барон, которым чертовски легко управлять. Мы не заинтересованы в том, чтобы выдавить их из бизнеса. Кто-нибудь все равно будет снабжать международных террористов оружием, и если мы будем наблюдать за картелем, то сможем отслеживать разнообразные мелкие группировки, перехватывать их планы.

— В прошлом апреле я доставил в Сирию детонаторы. Были убиты семьдесят три человека, в том числе семнадцать детей. — Голос Бастьена не выражал ничего, но Томасона было трудно обмануть.

— Только не говори мне, что все еще дуешься но этому поводу! Превратности войны, мой мальчик. Жертвы борьбы против террора. Тебе нельзя становиться сентиментальным, Жан Марк. Ты знаешь математику не хуже меня. Семьдесят три убитых, а спасены тысячи потенциальных жертв. Иногда приходится делать выбор между плохим и худшим.

— Да, — подтвердил Бастьен, глядя сквозь клубящийся сигаретный дым.

— Я доверяю тебе, Жан Марк. Знаю, что ты никогда не солжешь мне, не сделаешь такой ошибки. Если ты говоришь, что эта девушка мертва, я уверен, что так оно и есть. Кроме того, какой смысл тебе врать? Сколько лет я тебя знаю и за все годы ни разу не видел, чтобы ты проявлял хоть какие-то человеческие чувства, хоть какие-то слабости. Ты — машина. Отлаженная, совершенная, не допускающая сбоев.

— Даже машине нужен отдых, — вздохнул Бастьен. — Пусть работу доделает кто-нибудь другой, а я просто исчезну. Йенсен уже наработал прочное прикрытие — он может и сам позаботиться о Кристосе.

— Почему вдруг?

— Потому что я устал.

— Людям нашей профессии не разрешается уставать. Они редко отдыхают и никогда не уходят на покой. Есть только один путь уйти в отставку, ты знаешь, Жан Марк. Путь Хакима.

— Это угроза? — лениво протянул Бастьен, гася сигарету.

— Нет. Всего лишь констатация факта. Картель собирается завтра в отеле «Дени», а послезавтра прибывает Кристос. Предоставляю тебе решить этот вопрос. Всецело доверяю тебе и знаю, что ты сделаешь все, что необходимо сделать.

— Вы уверены?

— Не дразни меня, Жан Марк. Ты знаешь, что поставлено на карту. — Он поднялся, аккуратно складывая свою газету.

— Судьба свободного мира? А разве это не обычное его состояние? — Бастьен не дал себе труда встать. — По-моему, я все это слышу каждый раз. Большинство важнее, чем меньшинство, и всякий прочий вздор в том же духе. Вы слишком много смотрели «Звездный путь».

— По-моему, это называлось «Звездные войны».

— Я знаю, что поставлено на карту, — сказал Бастьен.

— Надеюсь, и не забудешь. Ничего не забудешь.

Бастьен поднял на него взгляд. Его время стремительно подходило к концу, и его не волновало, как это произойдет. Везение и так продолжалось гораздо дольше, чем он рассчитывал, и вряд ли оно еще хоть сколько-нибудь протянет. После первого снегопада его не будет в живых. Вот только снег уже шел.

Но прежде чем до него доберутся, он просто обязан перерезать глотку Томасону. За все хорошее.

Глава 12

Хлоя, разумеется, исчезла. Он понял это даже раньше, чем поднялся наверх в крохотном лифте, но все равно пошел в номер, просто чтобы убедиться. Там было темно, и она оставила окно открытым. Ледяной ветер задувал внутрь снежные хлопья. Он закрыл окно и задернул шторы, прежде чем включить свет. Бастьен не знал, наблюдают ли за ним, но у него не было настроения это проверять.