Черный лед - Энн Стюард

Это было ничто в сравнении с душевным состоянием Хлои. Сильвия, сколько она ее знала, могла не возвращаться неделю или даже больше, а к тому времени Хлои давно здесь не будет. Сразу по возвращении в Соединенные Штаты она вышлет деньги, чтобы покрыть свою долю квартирной платы, пока Сильвия не найдет кого-нибудь ей на замену, и вдобавок надо помочь ей возместить коллекцию дизайнерской одежды. У Хлои было очень мало денег, зато у ее родных было более чем достаточно, больше, чем они могли потратить. Они с ума сойдут от радости, что она решила вернуться домой, и наверняка вышлют Сильвии столько, что она сможет долгое время жить безбедно.

Срывая с себя рубашку и штаны Бастьена и пинком отшвыривая их в сторону, Хлоя даже не бросила взгляд в зеркало. Залезая в старомодную ванну, она напряглась в ожидании обжигающей боли, но горячая вода приняла ее в себя, точно в любящие объятия. Она погрузилась в нее, испустив стон чистого наслаждения, и закрыла глаза, ощутив, как по ее телу разливается спокойствие, впервые за все то время, что казалось ей нескончаемым кошмаром.

Но вода стала остывать, и надо было возвращаться к реальности. Хлоя выбралась из ванны, поймала уголком глаза отражение своего тела в зеркале. И застыла, потрясенно уставившись на него.

Ядовитая, жгучая зеленая дрянь сделала свою работу. Отметины, оставленные огнем и сталью, еще виднелись, но у них был такой вид, словно они нанесены много месяцев назад. На ее бедрах темнели синяки, и, когда она пригляделась, смогла различить расплывчатые отпечатки пальцев Бастьена там, где он держал ее. Бастьен. Только недоставало, чтобы эти следы остались, когда все остальное заживет.

Она завернулась в полотенце. Ее мокрые волосы были кошмаром и не позволяли ждать, пока вернется Сильвия. У нее не было выбора, кроме как взяться за это самой. Она нашла ножницы и принялась отхватывать концы прядей, роняя обрезки в раковину.

Хлоя надеялась сотворить нечто вроде тех киношных чудес, когда занудная очкастая секретарша берет маникюрные ножницы и превращает себя в очаровательного сорванца, похожего на Одри Хепберн. У нее не вышло, и она отложила ножницы, чтобы не зайти слишком далеко, — может, будет смотреться лучше, когда высохнет. Парикмахерша ее матери вскрикнет от ужаса и тут же возьмется за дело — и через несколько дней Хлоя будет выглядеть шикарно и восхитительно. Сейчас она чувствовала себя драной кошкой.

Тепло заполнило большую комнату, но воздух здесь был еще спертым, так что она приоткрыла щелочку в одном окне и принялась рыться в своих вещах, отыскивая самую теплую ночную рубашку, фланелевую бабушкину сорочку, которая всегда смешила Сильвию до колик. Сегодня ночью над ней некому было смеяться, а ей были необходимы тепло и уют мягкой окутывающей ткани.

Есть в доме было нечего, кроме хлопьев и сыра. Она съела в темноте два прессованных батончика «Витабикс», запила их стаканом вина, легла на свой тонкий матрас и укрылась пуховым одеялом. Сегодня ночью по ней могут бегать стада крыс — она даже не шевельнется. Она хотела спать, только спать, и больше ничего.

Хлоя заснула. Ей снились кошмары. Это было хуже всего — лицо Хакима нависало над ней, его тихий вкрадчивый голос вызывал больший ужас, чем мог бы вызвать приступ гнева, и он нежно водил ножом по ее телу и насмешливо уговаривал не кричать.

В ее снах он не останавливался. В ее снах она умирала, истекая кровью, Хаким одобрительно улыбался ей сверху, а Бастьен сидел в кресле, похожем на трон, женщины падали к его ногам, а он попивал виски из стакана и наблюдал.

Это еще можно было вытерпеть. Хлоя знала, что это сон, пусть и чертовски похожий на реальность, но крохотный неспящий участок мозга убеждал ее, что это всего лишь сон.

Однако сон не отступал так легко. Она больше не умирала, истекая кровью. Она лежала в белой постели, в кружевах, а Бастьен был на ней, был в ней, занимался с ней любовью с медлительной, порочной силой, и наслаждение было таким острым, что она ощутила, как содрогается ее тело даже во сне.

Ее бросало то в жар, то в холод, покрывала были слишком легки, слишком тяжелы, и она все время ощущала присутствие Бастьена, точно он заключил ее в объятия, его запах дразнил ее, когда она глубже уходила в свой сон. Она не хотела видеть эти сны, она не хотела вспоминать — хотела только тепла и темноты.

Где-то вдали церковный колокол пробил четыре часа. Ей нужно было встать и закрыть окно, но она наконец-то согрелась и могла теперь провалиться в сон. Утром, при свете дня, она сможет взглянуть в лицо реальности. В темноте она могла только прятаться.

Что-то было не так. Странно: ведь сейчас в ее жизни вообще мало что было «так», но нельзя цепляться за эти мысли, от них никакой помощи. Могут помочь только время и дневной свет.

Хлоя поерзала на своем тонком матрасе, натянула пуховое одеяло до самого подбородка и высунула из-под него руку, намереваясь достать пальто, которое забрала у Бастьена, и укрыться еще и им — еще одна защита против холода.

Но пальто не было там, куда она протянула руку — а она ведь бросила его поперек кресла.

Хлоя открыла глаза в темноте — и увидела, что сам Бастьен неподвижно сидит на полу рядом с ней, прислонясь к стене, и наблюдает за ней с полнейшим спокойствием.

Глава 13

Какое-то мгновение Хлое казалось, что она все еще спит, ее кошмар ожил, и она сказала себе, что это просто сон. Когда Бастьен заговорил, его голос был тих и спокоен во тьме.

— Ты везучая, поэтому еще живая, — негромко сказал он.

Хлоя не собиралась спорить с ним относительно своей везучести, хотя ее так и подмывало. Она лежала очень тихо, не двигаясь, надеясь, что он просто развеется в воздухе. Но он был мучительно реальным, тело его — слишком плотным и находилось слишком близко от нее.

— Как ты меня нашел? — наконец спросила она. — И как сюда вошел?

Бастьен не сдвинулся со своего места у стены. Свои длинные ноги он вытянул перед собой, скрестил, и руки его лежали на коленях.

— Я тебе говорил, что им отыскать тебя — дело пяти минут. Я справился быстрее, но пройдет совсем немного времени, и они нас схватят.

— Нас?

Он поднял голову и взглянул на нее:

— Обычно я имею привычку заканчивать то, что начал. Ты пропустила один самолет, но я посажу тебя на другой, даже если мне придется вырубить тебя, связать и переправить в багажнике. Она протянула было руку, чтобы включить свет рядом со своей постелью, но он остановил ее, поймав за запястье, и она резко отстранилась, сбив при этом лампу.

— Нам не нужен свет, — пояснил он. — Единственное, что ты сделала умного, — не зажгла свет, когда вернулась домой. Когда они придут за тобой, темнота не слишком их задержит, но ты догадалась не привлекать к себе чрезмерного внимания.