Заложник должен молчать - Анатолий Гончар

Вначале в глаза мне бросилась козлиная бородка идущего и лишь в следующий миг его вылезшие на лоб зенки – это когда он наконец-то разглядел направленный на него ствол бочаровского пулемета. Удивление было недолгим – голова боевика разлетелась на части, расколотая пэкээмовскими пулями. Жаль только, дистанцию, сволочь, соблюдал приличную, идущих за ним моджахедов мне разглядеть так и не удалось. Я даже подумал, а не один ли он шел? А зря, надо было не думать, а действовать. Они думали меньше.

– Жека, прикрой!!!

Вой-вопль, перемежаемый грохотом чужих автоматов и шумом, создаваемым чужими же пулями, все же сумел достигнуть ушей Евгения. Хотя, возможно, для того, чтобы полоснуть по противнику длиннющей очередью, моих подсказок не требовалось. Пулемет заработал вовремя, во всяком случае, убить меня еще не успели. Женька стрелял, а я поспешил компенсировать свое промедление, откатившись в сторону, вскочил на ноги и сразу же, низко пригибаясь, метнулся в направлении противника. Мой маневр остался незамеченным – меня прозевали. Ближайшего боевика я снял короткой очередью, добил лежавшего рядом (того, что был прилично обмотан бинтами), заставил вжаться в землю еще одного и, кувыркнувшись вперед, отправил в следующего противника гранату. Она малость не долетела, но разлетевшиеся во все стороны осколки приятным подарком для «чехов» не были. Одно плохо – я, кажется, слегка поторопился приблизиться, и парочка боевиков оказалась у меня на правом фланге, причем в неприятной близости. В следующее мгновение мне это аукнулось. Сказать, что меня прижали, – ничего не сказать. Похоже, их раненые тоже оказались с оружием. К тому же у нас не заладилось с «ПКМ»; не знаю, что с ним случилось, но грохот пулемета сменился автоматным стрекотанием. Я вжался в землю и прислушался – со стороны противника работало пять-шесть стволов. Не так уж и много. Если повезет – справимся. Если повезет… А то, что раненые оказались вооружены, что ж, тем хуже для раненых. Хотя кто сказал, что мы изначально собирались брать пленных?

Но меня действительно прижали. Кто-то даже попытался бросить гранату. Правда, она не долетела – вовремя попавшийся на ее пути куст орешника послужил мне защитой; а вот моя приземлилась гораздо удачнее. Кто-то из бандитов пронзительно взвыл, но в отместку вокруг меня все буквально зашевелилось от безмерного количества выпускаемых противником пуль. Следующую гранату я бросил для того, чтобы сменить позицию. После того, как раздался взрыв, я резко метнулся назад, а затем вправо. Еще несколько шагов – и, выскочив к позициям боевиков, я навис над ближайшим, уже целившимся в меня бандитом и нажал на спусковой крючок. Мне снова повезло: выпущенная по мне очередь прошла мимо; лишь одна, самая первая, самая удачливая пуля, прежде чем вонзиться в дерево, находившееся в тот момент за моей спиной, слегка коснулась маскхалата, сбив налипшую на него в этом месте грязь. Я же оказался гораздо точнее: выронив оружие, «чех» повалился на спину. На этом мое везение кончилось. Второй бандит с перетянутой бинтами грудью уже взял меня на мушку. А у меня элементарно не хватало времени на то, чтобы применить собственное оружие. О том, чтобы уйти с линии огня, не могло быть и речи – как назло, в диаметре нескольких метров ни одного мало-мальски подходящего укрытия, за которое можно было переметнуться одним прыжком. Впрочем, отплатить боевичку той же монетой я еще успевал…

Евгений Бочаров

Женька свалил вышедшего из-за кустов боевика и почти сразу начал отвечать на выстрелы его спутников. Но прижать бандитов не получилось, а тут еще какой-то гад отбежал в сторону и теперь, стреляя, обходил Бочарова с левого фланга.

– Ах ты, сволочь! – выругался Евгений, когда прицельно выпущенные боевиком пули защелкали по стоявшему за спиной дереву. Продолжая материться, Бочаров прильнул к прикладу пулемета, и тот разразился длинной очередью. Довернув ствол чуть влево, Евгений уже было наметился завалить того самого боевичка, что полз в глубине леса, когда прилетевшая от противника шальная пуля врезалась в ствольную коробку, прошила ее насквозь и, прочертив по мышцам предплечья, шлепнулась под корни стоявшего неподалеку бука.

– У, суки! – Ощутив пронзившую руку боль, Евгений в очередной раз выругался, отбросил в сторону вышедший из строя «ПКМ» и, подхватив автомат, быстро перебрался чуть левее.

Находившийся на фланге бандит по-прежнему пробирался вперед. Разглядев его за переплетением ветвей, Женька ухмыльнулся и, подняв автомат, тщательно прицелился. Одиночный выстрел – и, откатившись в сторону, Бочаров, несмотря на падающие рядом пули, начал выискивать себе новую мишень.

Майор Гордеев, Игорь Онищенко

– Двигай в темпе, но не спеши. – Ефимов уже скрылся за деревьями, а Гордеев все еще инструктировал и без того знающего все это Онищенко. – Никуда они не денутся. Догоним.

На самом деле весь инструктаж был направлен на то, чтобы Игорь слегка успокоился. Ведь как только стало понятно, что есть реальная возможность настичь убийц Шадрина, он не на шутку разнервничался. Желание поквитаться за смерть друга – вполне оправданное чувство, но, увы, излишняя при этом поспешность могла сыграть злую шутку. И потому майор тянул время, дабы дать Игорю возможность привести свои мысли и чувства в порядок и успокоиться.

Наконец Гордеев увидел, что относительное душевное спокойствие восстановлено, и махнул рукой:

– Топаем.

Игорь, уже давно ждавший подобной команды, буквально сорвался с места, но, пройдя пару сотен шагов, сбавил скорость и к тому же сошел с «чеховских» следов. Дальше он двигался, стараясь не упускать из вида натоптанную тропу, но и не слишком высовываясь на открытые и, как следствие, легко простреливаемые участки.

– Ох ты, эпическая сила! – невольно сорвалось с языка Онищенко, когда рокот заговорившего пулемета засвидетельствовал, что ушедшие в обход разведчики – Ефимов и Бочаров – встретились с отступающими «чехами». – Командир, наши, – обернулся он к ротному.

– Не глухой, слышу, – пробормотал Гордеев и чуть громче, но так, что было слышно лишь одному Игорю, добавил: – Давай легким бегом вперед, но внимательно. Метров двести, потом на шаг. «Чехи» могут начать отходить в нашу сторону. Я следом. – Увидев подбегающих Тулина и Красильникова, он приказал: – Держать дистанцию. Степан, за него, – кивок в сторону Егора, – отвечаешь головой. И чтобы никакой инициативы, понял?

– Не дурак, – сердито буркнул Тулин; впрочем, он совершенно не был расположен к спорам. Тем более в этот момент.

– Все, Игорь, весь внимание! – С этими словами майор отмел все лишние мысли и, уйдя чуть вправо, поспешил вперед, лишь ненамного отставая от шедшего первым Игоря.

«Чехи»

Командир спецов оказался не прав – боевики и не думали отступать. Да и отходить, собственно, им было уже некуда. Бросать раненых они не собирались, к тому же силы обошедших и вставших на их пути спецназовцев опытные моджахеды определили сразу, а определив, так же быстро поняли, что у них есть неплохой шанс вырваться. Когда же шальная пуля вывела из строя пулемет противника, их шансы значительно увеличились. И если бы боевики были менее уставшими и в их рядах наличествовал хороший командир, да автоматчики стреляли чуть метче, а спецы действовали чуток помедленнее, тогда бы они наверняка вырвались. А так, после стремительной фланговой атаки русских шансы моджахедов покатились к нулю. Но даже в этом случае у лежавшего на спине и стонущего от боли в раненой груди Махамеда появилась отличная возможность если и не развернуть ускользающую удачу, то, во всяком случае, отправить в ад еще одного неверного. Грудь русского как раз оказалась напротив выходного отверстия ствола «АКС». И Махамед знал, что не промахнется. Он был спокоен, руки его не дрожали, а палец привычно касался спускового крючка…

Старший прапорщик Ефимов

Я начал поднимать ствол, но слишком медленно, чтобы всерьез надеяться опередить своего противника. Мыслей о смерти не было. Необходимость действия отметала напрочь все другое, и все же я не успевал, не успевал в той степени, чтобы спасти собственную жизнь. Еще две доли секунды – и я начну стрелять, но это все равно случится позже, чем выстрелят по мне, как раз в тот момент, когда первая пуля коснется моей груди, но я успею, обязательно успею завалить этого урода…

Лицо целящегося в меня боевика брызнуло кровью на три доли секунды раньше, чем смог бы начать стрелять я, и на две доли раньше, чем смог бы начать стрелять мой противник. Его автомат дернулся, ушел в сторону и только тогда разразился короткой очередью, после чего вывалился из рук и плюхнулся в оставшуюся после вчерашнего дождя лужу. Остановить движение собственного пальца я уже не смог. Пули из моего автомата ударили по еще вздрагивающему, но уже мертвому телу.