Заложник должен молчать - Анатолий Гончар

– Н-да, не поспоришь. Тогда что, хандец, задание провалено?

– Угу, – невесело поддакнул я. Будь жив хотя бы Егор… А так и ему кабздец, и информация его секретная утекла. Будь Красильников живой, пусть бы сам и разбирался, а на мертвого… Можно было бы и на мертвого все грехи повесить, если бы не семья… Сообщишь наверх все как было и… ведь черт их там разберет, как они поступят. Так хоть какую-никакую компенсацию семье выплатят, может, и пенсию назначат, а узнают, что Егор секретные разработки сдал, отберут и то, что есть. Я посмотрел на Вадима, он пристально глядел мне в лицо, ожидая окончания моего мыслительного процесса. Все понятно, он потому и отослал Степана, что с самого начала пришел к таким же выводам, что и я.

– Что, Вадим, сообщаем, что задание почти выполнено?

– Угу, почти, – кинул он взгляд в сторону трупа.

– Тетради не было?

– Какой тетради? – наигранно удивился ротный и позволил себе вымученную улыбку. – Боевики не получили никакой информации.

– Но откуда мы можем быть в этом уверены? Ведь, насколько я понимаю, Егора нам удалось отбить в последнюю минуту! Когда бы он успел?

– Ну да… – задумался ротный. – А почему бы… как тебе такое: уже умирая, он сообщил… – Моя фантазия дорисовала едва шевелящиеся губы Егора. Я понял, что нужно говорить, и досказал мысль за ротного:

– Итак, последние его слова были: «Они от меня ничего не добились». Немного наигранно, но, думаю, должно прокатить.

– Прокатит. Тем более ты же не можешь помнить их дословно. Где-то как-то так, и, в общем, все. И вообще, ты на нервах.

– Нужен свидетель, одного меня мало.

– Я. Ты подхватил его на руки, я был уже рядом и все слышал.

– Не пойдет, два, каких-никаких, командира… Это больше смахивает на сговор с целью прикрыть собственные задницы.

– Степан, подойди сюда! – А почему бы нет? Все должно быть как можно ближе к действительности.

– Степа, слушай, подскажи, что он, – кивнул я на Егора, – сказал, когда начал терять сознание? Кажется, что-то вроде: «Они от меня ничего не добились» или «Я им ничего не сказал»? Не помнишь?

– По-моему, первое. – Сказано это было таким серьезным и уверенным тоном, что я даже сам не понял: Степан действительно так считал или сыграл столь умело. Одно было ясно: этой версии он будет придерживаться теперь до конца.

– А, ну да, теперь и я отчетливо вспомнил.

– Значит, он так и сказал: «Они…» – начал было Гордеев, но я так зыркнул на него, что он тотчас замолчал. Все же сейчас лучше не переигрывать. – Степан, метров тридцать в сторону базы, и жди. Остальным сбор.

– Что, начнем выходить к месту эвакуации? – поинтересовался подошедший к нам первым Бочаров. Несмотря на ранение, он выглядел весьма бодрым.

– Будем, будем! – заверил его Гордеев, вертя в руках только что снятую с убитого кобуру от «АПС». Повертев, бросил ее в лужу – изодранная пулями, ремонту она уже не подлежала. Туда же полетел извлеченный из ствола патрон с недостаточно глубокой вмятиной от бойка на капсюле. Оказывается, мелкий бандит был на удивление шустрым, вот только пистолет малость подвел, а то бы… крутил бы его оружие Гордеев, ага…

– С двумя трупами на руках? – не выдержал Евгений. – А еще «чеховское» оружие. – Трофеи, естественно, никто бросать не собирался. – Да мы охренеем! – заключил он, но, сообразив, что его слова ничего не изменят, продолжать не стал.

– Пока возвращаемся на «чеховскую» базу. – Вадим посмотрел на навешивающего на себя оружие Онищенко и хитро прищурился: – И вообще, у меня есть другие планы. Так что, Жека, врубай «Шарманку», вызывай вертолет.

– Думаешь, за нами пришлют «вертушку»? – Я мог бы усмехнуться, но в этот миг мне показалось, что даже на это уже нет лишних сил.

– За нами – нет, за ним – да, – с уверенностью кивнул на покойного Егора ротный.

– Ты думаешь? – Мне бы его оптимизм. – Скажи, кому нужен труп?

– Почему труп? – Вадим горько улыбнулся и сплюнул. – Женя, сообщай: «объект» потерял сознание. Требуется срочная медицинская помощь. Как только они все уяснят – отключайся.

– Но он же труп…

– Ну и что? – пожал плечами Гордеев. – Пусть хоть разок послужит доброму делу. Я думаю, что он к нам претензий иметь не будет, мы ведь для него тоже кое-что порешали. Заодно, прокатится с ветерком, а то когда ему еще представится такая возможность полетать на настоящем боевом вертолете? – Вадим, вроде бы от нечего делать, просто шутил по-черному, но на самом деле выплескивал всю накопившуюся в душе горечь. – Так что передавай координаты базы, и все, ноги в руки. Вот здесь, – громко возвестил он и ткнул пальцем себе под ноги, – нас не было, бой – и вечер, и утро – все на базе. Подробности – когда добежим. Всех, на хрен, заинструктирую.

– Успеем? – Лично у меня по этому поводу были большие сомнения.

– Успеем! – снова с уверенностью заявил ротный. И, чтобы я в это поверил, добавил: – Пока они раскачаются, пока туда-сюда. Ну, должны, во всяком случае…

– Все передал, – снимая наушники, доложился о выполнении задания Бочаров.

– Радиостанцию выключил? – на всякий случай уточнил ротный, и Евгений кивнул:

– Как только, так сразу.

– Тогда какого хрена мы стоим? – Гордеев закинул тело ученого себе на спину и быстрым шагом двинулся в направлении базы. – Серега, ты следующий! – обернувшись ко мне, предупредил он.

– Тащи, тащи! – подбодрил я его и, обогнав, пошел первым, а то ведь мало ли что…

Теперь, после инструктажа, версия освобождения заложника выглядела так: мы уничтожили боевое охранение противника и выяснили место нахождения ученого. После чего я, воспользовавшись погодными условиями, проник в помещение, где содержался заложник, освободил от пут и уже практически был готов вывести его с территории базы, когда произошло непредвиденное – один из охранявших заложника бандитов вошел в помещение. Я был вынужден воспользоваться ножом. – Пока только правда, и ничего, кроме правды. А вот следом пошла некая полуправда. Сделать это бесшумно не получилось. Бандит вскрикнул. Крик был услышан, и завязался бой, который шел всю ночь и закончился только днем – в общем, незадолго до нашего выхода в эфир с просьбой о помощи. Для большего правдоподобия я расстрелял из глубины сарая, по меньшей мере, десяток магазинов – правда, не из своего автомата и с «чеховскими» патронами, но сомневаюсь, что кто-то будет сличать гильзы. Затем контрачи из «чеховского» же оружия немного популяли вовнутрь, но тут они малость переборщили: если бы такое имело место в действительности, я бы представлял собой дуршлаг. Ну, да бог с ними. Лучшее доказательство того, что в этом помещении можно было выжить – это я сам, целый и невредимый. А уж где пролетали предназначенные «мне» пули – не мое дело. Относительно уходивших с базы следов решили не заморачиваться: часть банды ушла. Ну ушла, и что? А кроме наших, по этим следам никто и не пойдет. Ну а наши… Мы им еще и подскажем, как результат сделать. Пять стволов ротный дал команду припрятать, тут, рядышком. Только направление показать – сразу найдут. В общем, все должно сложиться нормально. Осталось дождаться «вертушек», а там и лету-то всего ничего.

– О чем грустим? – подсаживаясь рядышком, спросил и сам не шибко веселый ротный.

– Да вот, рассуждаю. – Несмотря на принятое решение, меня все-таки грызли кое-какие сомнения.

– Об чем, если не секрет? – Спрашивая, ротный задрал штанину и поправил на ноге черную от крови повязку.

– Да все о том же: правильно ли мы сделали, что решили не сообщать о пресловутой тетради.

– Ты ее лично видел? – спросил Вадим, и я отрицательно помотал головой. – И я – нет. Может, ее вообще не было? Может, это у него воображение разыгралось?

– Так-то оно так, но рыжий существовал, это точно, и, кто знает, сообщи мы об ушедшем главаре и фээсбэшникам удалось бы его перехватить…

– А кто сказал, что мы о нем не сообщили? Пока ты тут сидел, сопли жевал, я снова на связь вышел и сообщил, даже приметы описал. Так что, если поймать, то поймают. А тетрадь я не видел, а значит, и не слышал.

– Н-да, лопухнулись мы малость. – Видно, в этот момент для меня настала минута самобичевания. – Вот создаст кто-то сейсмооружие, и будем мы с тобой икать до конца жизни.

– А что оно нам? Нам по фигу. Почти вся Россия на равнине стоит. А что до остальных, – ротный небрежно взмахнул рукой вдаль, – нехай будет на совести тех, кто его создаст.

Он шлепнул меня по плечу, улыбнулся, опустил штанину, после чего закинул автомат за спину и, слегка прихрамывая, с видом единовластного хозяина этих земель поплелся вниз по склону. Проходя под яблоней, сорвал висевший на ветке еще зеленый плод и с видимым удовольствием разгрыз его надвое. Затем обернулся и неожиданно спросил: – Ты из-за пацана, что ли, в мораль ударился?