Ева и головы - Дмитрий Ахметшин

— Это Бернард, наш капитан стражи, — небрежно представил воина их провожатый. — Бернард, не нужно хвататься за топор. Это всего лишь новый лекарь для господина.

— Костоправ и цирюльник, — поправил Эдгар, и Бернард вздрогнул, едва не уронив топор себе на ногу. — А всё-таки, кто вы?

— Меня зовут Валдо. Пойдёмте, пойдёмте, не нужно заставлять господина ждать.

Господа с телегой они оставили снаружи, ослик с энтузиазмом принялся восстанавливать справедливость на газоне, уничтожая сорную траву, которая была не в пример вкуснее чахлых роз. Инструменты Эдгару сказали пока оставить в телеге, и он с неохотой повиновался.

Ева никогда не была в доме богача. Холодом камня, шорохами и стуками, которые как будто бы раздавались где-то в недрах, он пытался донести: «мы разговариваем с тобой на разных языках, маленькая чёрная лягушка. Да, посмотри, я обнищал, вся позолота осыпалась, пурпур выцвел, но я — это ладонь, а ты — насекомое на этой ладони».

Витая лестница привела на второй этаж, где за счёт большого количества окон было значительно светлее. На шум со всех концов дома сбежалось множество собак. Цоканье когтей сопровождало гостей даже на лестнице. Ева никогда так пристально не рассматривала животных: сложно было определить, какие породы послужили источником для этой странной крови. Но самым удивительным было то, что у всех были отрезаны уши, а вместо ушных отверстий — кое-как затянувшиеся раны, уродливые шрамы, зачастую хорошо видимые за счёт того, что шерсть на этом месте не росла. Девочка поглядывала на Эдгара, ожидая, что он задаст волнующий её вопрос, но великан хранил молчание и, кажется, пытался сжаться в одну большую точку.

Поднятый кулак хозяина оборвал рык, поднявшийся было из собачьих глоток. Ева заметила, что каждую шею, вне зависимости от толщины её и шерстистости, обхватывал коричневый ремешок с теснённым гербом.

Господин Валдо оставил их в приёмной, где кроме нескольких псов (остальные, сопроводив их до дверей, разбежались по своим делам) не было ни единой живой души, а сам скрылся за дверью. Изнутри дом как будто вымер. Гуляющий на правах хозяина сквозняк поднимал с подоконников пыль. Мягкий пурпурный когда-то ковёр, который подобно огромному коровьему языку расстилался по всему этажу, выцвел до равномерно-серого цвета.

Когда они уселись на одной из длинных скамей, Ева потянула великана за рукав.

— Как думаешь, хороший это человек?

Эдгар впал в оцепенение. Краска отлила от лица так, что стало видно, как сереют губы и рассасываются багровые пятна на лбу. Может, эти надменные стены тоже что-то ему сказали? На мгновение Ева испугалась — вдруг камни, из которых сложен дом, древние и мёртвые, заслонкой встали у него в ноздрях, заложили всё пространство во рту и препятствуют обращению воздуха в лёгких?

Она ущипнула великана за руку и быстро взобралась с ногами на лавку, когда голова, точно, часть тела деревянной марионетки, куклы на верёвочках, дёрнулась в её сторону. Нижние зубы стукнулась о верхние, но ничего угрожающего в этом звуке не было. Было понятно, что у Эдгара это вышло непреднамеренно.

Однако напряжённая поза, и пронзительно-белые белки, и нитка слюны, свешивающаяся из уголка рта — всё это складывалось в послание: «ты одна здесь, девочка-улитка, одна-одинёшенька среди двигающихся кукол, и пыльных гобеленов, и мха под лавками, и люстры, свечи на которой так давно не зажигали и не меняли, что они стали похожи на грибы. Тебе не на кого рассчитывать». На мгновение Ева почувствовала себя такой одинокой, что захотелось дать волю слезам — в третий раз с того момента, как она покинула родную деревню. Непозволительная роскошь.

— Рабо… — проскрипел внезапно Эдгар. Сделал вторую попытку, которая завершилась более удачно: — рабо…тать на зажиточных — дурная примета. Чуешь, какой она источает запах?

Ева ничего не чувствовала, но на всякий случай кивнула. Только после этого Эдгар продолжил:

— Они могут отплатить целой грудой медяков, а могут вздёрнуть тебя у ворот. В любом случае, ты уже не будешь плыть, как лист по течению. Ты станешь зависеть от мальчишек, которые будут тыкать в тебя палкой. Как тебе такое понравится?

Девочка пожала плечами и, допустив на минуту, что к Эдгару вернулся обычный для него набор чувств, опустилась на скамейку.

— Не люблю мальчишек.

— Теперь поздно прятаться. Мы теперь как мышки в клетке.

— Почему все богатые живут в таких огромных домах? — спросила девочка немного погодя. — Мы ютились в нашем домике впятером, а у них здесь можно совершать путешествия из одной части дома в другую на телеге! Может, все богатые любят путешествовать, но не любят дождь и не любят выходить из дома?

Дверь приоткрылась, к ногам гостей вывалилась сначала длинная тень, похожая на огромную змею, а потом появился господин Валдо. Игра света и тени, что испокон веку велась в этих залах, превратила его в глубокого старика, словно надеясь, что мужчина тоже скоро присоединится к молчаливому бдению теней. Он поманил их внутрь. Эдгару пришлось завернуть в себя плечи, чтобы протиснуться через дверь, а их недавний провожатый отступил к одной из стен, жеманно придерживая себя за локти, как будто опасаясь, что сейчас развалится.

Первым делом Ева огляделась в поисках важного старика в короне, окружённого слугами и бойцовскими петухами, но в зале кроме них не было больше никого. Это была длинная и узкая комната с просторным камином, в котором, как глаза полчищ кошек во тьме, светились угли. Слегка успокоившись (никому не придётся демонстрировать хорошие манеры, о существовании которых Ева, разве что, наслышана), девочка тут же вытянула ладошки, чтобы ощутить этого трескучего красного кота, и двинулась вперёд. Взгляд скользнул по деревянной мебели, на мгновение прилёг на подушках, набитых пухом. Замер возле гобеленов на стенах, таких старых, что в их ворсе, кажется, можно заблудиться, как в дремучем лесу. Всё, на чём останавливался взгляд, рассказывало истории о лучших временах, от которых сейчас осталась разве что пыль. Хотя девочке достаточно было настоящего, живого камина, чтобы почувствовать себя в земном раю.

— Это мой господин, — сказал человек, и девочка, глядя на камин и продолжая двигаться, врезалась в ногу застывшего Эдгара. — Барон фон Кониг.

Вместо того, чтобы ответить, Эдгар прежде всего икнул, вызвав на себя быстро тяжелеющий взгляд господина Валдо.

— Что здесь творится? — послышался деревянный голос Эдгара. — Какой-то ритуал?

Рука его поднялась, чтобы осенить крёстным знамением — сначала себя, потом Валдо, который, поморщившись, неохотно перекрестился следом, и, наконец, принялась бесконтрольно крестить всё вокруг, так, будто зала на глазах Эдгара быстро заполнялась бесами.