Охота на гиену - Наталья Александрова

«Парик! — мелькнуло у Надежды в голове. — Или шиньон».

Взглянув на блондинку повнимательнее, Надежда заметила густо подведенные глаза, выщипанные в ниточку брови, веснушчатую дряблую кожу на лице. И поскольку дама в справочном опять отвернулась и сосредоточилась на телефонной трубке, Надежда наклонилась, сунула голову в окошечко и довольно громко произнесла:

— Могу я получить справку?

Блондинка повернулась к ней всем телом. При ближайшем рассмотрении, не через стекло, ей можно было дать лет пятьдесят.

«Точно, парик, — подумала Надежда, — вряд ли в таком возрасте можно сохранить свои хорошие волосы».

Дама в справочном подняла на нее возмущенный взгляд и пробасила:

— Вы что, больная, не видите, что я занята? — и продолжила в трубку:

— Да неет… Это та-ак, тут одна больна-ая… Ну лаадно, я тебе попо-озже перезвоню…

Повесив трубку, она взглянула на Надежду глазами измученного непосильной работой человека и спросила:

— Ну что у вас, больная?

— .Я не больная, — строго ответила Надежда, — я хотела только…

— А если вы не больная, то что вы делаете в больнице?

Надежда несколько растерялась от такого стремительного хамства и пробормотала:

— Я хотела только узнать имя врача…

— Мы справок не даем! — отрезала медсестра.

Надежда взяла себя в руки и ринулась в атаку:

— Как это — справок не даете? — возмущенно заговорила она на повышенных тонах. — У вас над окошечком написано — справочное, а вы — справок не даете?

— Имя врача — это справка личного характера! Мало ли, для чего вам это нужно!

Несколько ошарашенная своеобразной логикой полной блондинки, Надежда отошла от окошечка. Конечно, можно было бы мобилизоваться и устроить грандиозный скандал, ибо, если ее, Надежду, как следует разозлить, она может ненадолго забыть, что она интеллигентная женщина с высшим образованием, и показать этой корове из справочного, где раки зимуют. Но специфика ситуации в том, что дело-то ее конфиденциальное, поэтому скандалить и привлекать к себе внимание в данном случае неумно и просто-таки даже опасно.

Надежда осторожно скосила глаза на справочное. Блондинка, нахохлившись, следила за ней немигающим взглядом, как удав за кроликом. В это время у нее на столе зазвонил телефон, она отвернулась от Надежды и загнусила в трубку:

— Да-а… Это я-а…

— А на каком отделении лежала-то? — раздался вдруг рядом с Надеждой заинтересованный голос.

— Что? — Надежда повернулась и увидела, что рядом с ней стоит, опираясь на свою яркую швабру, старуха-уборщица.

— В каком отделении лежала-то, милая?

— Да, понимаете, — замялась Надежда, — это не я, а свекровь. Ей года три назад тут операцию делали, в хирургии.., а теперь у нее возникли осложнения, и она хотела бы проконсультироваться у того доктора… А фамилию-то его и забыла, старость все-таки, склероз… Вот и послала меня — иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. — Надежда постаралась, чтобы в голосе у нее прозвучало побольше раздражения.

Конечно, нехорошо было делать покойную дворничиху Евдокию то близкой приятельницей, то свекровью, но ей-то уже все равно. Кстати, и обе Надеждины свекрови, и от первого, и от второго брака уже умерли, так что спокойно можно было придумывать им несуществующие болезни, не боясь сглазить. И была еще вторая причина, по которой она сослалась на свекровь, а не на мать или тетку. Если дочка ухаживает за матерью в больнице, то уж наверняка знает и фамилию доктора, и всех сестричек по именам.

А невестке вовсе не обязательно навещать свекровь каждый день и знать все подробности.

— Так от этой, — старуха-уборщица кивнула на справочное, — Раисы-то, ты в жисть ничего не добьешься, только нервы себе перепортишь. А я здесь давно работаю, так всех докторов помню, у меня-то склероза нету, не то что у твоей свекрови! — хвастливо продолжала старуха. — На хирургии, говоришь? А доктор старый или молодой? Какой из себя-то?

— Свекровь говорила — немолодой, роста небольшого, худой вроде… Так еще головой поводит.., как будто ему что-то мешает или шею воротником трет…

— Так это точно Арсений Петрович! — расцвела старуха. — Точно, он все время так голову поворачивал!

— Арсений Петрович? — переспросила Надежда.

Она сама не верила в свою удачу — описала врача, опираясь на ненадежное свидетельство Зинаиды Павловны, и, как выяснилось, попала в точку.

— А как его фамилия?

— Фамилия? Фамилия… Вот ведь, сказала, что нет у меня склероза, а тут и он, родимый… Ну не могу вспомнить… Что-то такое вроде бы на «Тр»…

— Трубников? — наугад предположила Надежда. — Трефилов?

— Да нет, милая, не так. Вот не могу вспомнить — и все! А ты сходи-ка на отделение, на хирургию, там Олимпиада Самсоновна работает, она уж, почитай, лет сорок там.., еще когда эта больница у Гренадерского моста была. Так она тебе точно скажет, как Арсению Петровичу фамилия была.

— А сам-то он уже не работает?

— Боюсь соврать, но вроде бы он на пенсии.

— Спасибо вам, бабушка, — поблагодарила Надежда.

После ее ухода полная блондинка выглянула из окошечка справочного и поманила к себе старуху-уборщицу.

— Устиновна, что вам эта баба говорила?

— А тебе что за дело? — проворчала старуха. — Сидишь тут, только людей облаиваешь, не можешь толком ответить.

— Ну правда, скажите, — тянула блондинка.

— Да зачем тебе?. Отвечала бы сама, так все бы знала.

— Да вы зайдите ко мне, — суетилась блондинка, — вот, конфет шоколадных хотите?

Старуха дала себя уговорить, зашла в справочное и съела четыре шоколадных конфеты с мягкой начинкой, поведав заинтересованной блондинке, что посетительница искала всего лишь доктора с хирургии, такой, шеей все время поводит, но она, старуха, фамилию его не вспомнила, а направила женщину к Олимпиаде Самсоновне.

Блондинка выпроводила уборщицу, подарив ей оставшиеся полкоробки конфет, чему та несказанно удивилась. После ее ухода блондинка закрыла окошечко и сняла трубку телефона. Произнеся несколько слов, она выслушала собеседника, кивнула, повесила на окно табличку «Перерыв пятнадцать минут», закрыла справочное и торопливо проскочила через холл к двери во двор больницы, наспех накинув пальто.

Капитан Гусев всегда считал Новый год самым лучшим праздником, но в этот день он убедился, что так же считает и весь народ.

«Странное дело, — думал Сергей, — раньше при Советской власти и на седьмое ноября, и на первое мая иногда выпадало аж по четыре выходных, а в Новый год всего один, максимум два дня, а все равно — все считали Новый год настоящим праздником, а эти, революционные, — ерундой».

А уж теперь-то Новый год стал действительно самым главным праздником в году.

Это выражалось в том, что праздновать начали уже за три дня. То есть во всех учреждениях царила приподнятая атмосфера, не то чтобы работать, а даже получить ответ на простейший вопрос Сергею удавалось с трудом.

С утра он решил направиться в больницу при Академии наук, потому что проспект Мориса Тореза проходил неподалеку от его дома. Там его долго и с пристрастием допрашивали, для чего ему нужно в архив, но удостоверение капитана милиции все же сыграло свою роль, и Сергея проводили в подвал, где располагалось помещение архива. Там за письменным столом, рядом с обогревателем, коротала время настоящая архивная крыса, назвать ее женщиной язык не поворачивался. Остренький носик с криво сидящими на нем очками в металлической оправе, маленькие близко посаженные глазки, к тому же она была завернута в старый пуховый платок, из которого вылез весь пух.

Платок был светло-серого, то есть нежно-крысиного цвета. Однако Сергей сделал над собой усилие и изобразил на лице приветливую улыбку, после чего приступил к изложению цели своего визита, стараясь не скашивать глаза под стул, из-под которого, как ему казалось, у его собеседницы должен был торчать длинный хвост. Выслушав его в полном молчании, крыса покачала головой, потом надолго задумалась, шевеля при этом губами, после чего поднялась с места и кивком головы пригласила Сергея следовать за собой. Они прошли по длинному коридору, уставленному высокими архивными стойками, после чего крыса, опять-таки кивком головы, приказала Сергею лезть наверх, используя при этом стремянку. Все было на месте — папка за 1994 год, хирургические операции по удалению желчного пузыря.

Сергей нашел нужную карточку еще наверху. Все верно, Точилло Римма Петровна.., медицину можно пропустить, дальше… оперировала доктор Немыщенко Валерия Федоровна.

Женщина, значит. Этого еще только не хватало, а впрочем, вся эта история с больницей и хирургом может оказаться пустышкой. Зря он пошел на поводу у Надежды.

— Могу я от вас позвонить? — осведомился Сергей.

— Зачем? — последовал встречный вопрос.