Сын розовой медведицы - Виталий Чернов

Хуги поднял косулю, легко взбросил ее на плечо, пошел в обратную сторону.

Бесхвостый услыхал короткий призыв о помощи и, оставя логово, в котором отдыхал, побежал на выручку Хитрой.

Но Хуги, словно предчувствуя возможную опасность, был уже у заветной скалы. Поднял тушу косули на камни, потом затащил ее на широкий выступ и, сверху поглядывая по сторонам, спокойно принялся за еду.

Бесхвостый и Хитрая, увидя его в недосягаемом для себя месте, остановились и стали наблюдать. Наблюдал и Хуги за ними, прямо глядя в волчьи глаза. И те ощеривались, не терпя этого взгляда и в то же время отвечая своим, беглым, вскользь, как бы невзначай.

Хуги обглодал заднюю ногу косули, а затем, размахнувшись, запустил ею в волков. Хитрая отскочила, а Бесхвостый, выражая презрение, несколько раз гребнул лапой землю.

Он был совсем стар. Ему шел пятнадцатый год, и вот уже третий год у них с Хитрой не было выводков. Но в прошлом году он водил еще свою стаю в набеги. Его сила и мудрость долго прожитой жизни по-прежнему держали стаю в повиновении. Рядом с ним рос и мужал его сын, будущий вожак Длинноногий. В эту зиму он впервые обзавелся подругой, двухлеткой Остроухой. Сейчас у них были волчата. Их логово, добровольно уступленное старыми волками, находилось под Старой Елью. Бесхвостый и Хитрая нашли себе убежище попроще, менее уютное, но зато с хорошим обзором. На том же каменном кряже, где стояла Старая Ель, отыскали они под каменной плитой углубление, разрыли его и сделали прибежищем. Две семьи, молодая и старая, мирно ужились в близком соседстве.

Хуги знал и об этом. Расхаживая всюду с Полосатым Когтем, он не раз видел их вместе.

Сейчас Бесхвостый сидел рядом с подругой и время от времени молча скалил пасть с желтыми, истершимися зубами.

К старости он стал еще больше, шире в плечах и длиннее. Жесткий красноватый мех совсем потемнел на нем и висел на боках плотными клочьями. Он теперь редко охотился сам, да и то только на сурков, подстерегая их в высокой траве во время кормежки. Более крупную дичь все еще добывала Хитрая, чаще всего в содружестве с Длинноногим или с Остроухой.

Хуги наелся досыта и, видя, что волки не уходят, спокойно сбросил тушку косули с каменной площадки. Он не питал особой вражды к волкам, хотя помнил, как не любила их Розовая Медведица.

Вскоре, однако, он вынужден был в корне изменить свое миролюбивое к ним отношение.

* * *

Поискав Полосатого Когтя вблизи, Хуги отправился на альпийские луга в надежде, что найдет его там за раскопкой сурчин. Альпийский луг тянулся километров на двадцать. Все эти владения, в общем-то, считались владениями Розовой Медведицы и Полосатого Когтя, а следовательно, и самого Хуги.

Мужая и набираясь сил, Хуги все свободнее и смелее хаживал в одиночку. Его врагами могли быть только рыси, снежные барсы и волки. Однако волки пока не причиняли зла. Завидев, они обходили его стороной, обычно встречаясь с ним или в одиночку или парами. Для них он был человек, которого следовало бояться. Рыси же просто не встречались с Хуги, а если и встречались, то не подавали виду, затаясь на деревьях. А снежные барсы жили в пещере Порфирового утеса, к которому Хуги никогда близко не подходил.

В этот раз Хуги, не подозревая о возможной опасности, шел по направлению к Старой Ели. Он и раньше ходил мимо нее, но в сопровождении Полосатого Когтя.

Был полдень. Пахло настоем трав, по стволам редких сосен, обозначавших верхнюю границу хвойных лесов, стучали носами дятлы, сновали вверх и вниз поползни, где-то в зарослях арчи щебетали дубоносы, где-то ворковала горлица.

Внезапно Хуги спиной почувствовал чей-то взгляд. Он быстро оглянулся. Из-за круглого валуна, глубоко вросшего в землю и опутанного высокой травой, на него глядела пара волчьих глаз. Хуги не мог остаться равнодушным к этому взгляду. Он предупредительно зарычал. Но уже и спереди, из-за другого камня, тоже поднялся волк. В заднем Хуги узнал Бесхвостого, а в переднем, который был дальше и весь стоял на виду, не трудно было угадать Длинноногого. Хуги моментально оценил свое незавидное положение. Он вторгся в непосредственные владения волков - территорию их логова, и встреча с ними не сулила теперь ничего доброго. Звать на помощь было некого, да и не успел бы. Звери могли кинуться в любую секунду, и тогда Хуги, вертя головой, стал медленно пятиться в сторону ближних сосен. И волки поняли, что он отступает. Первым выскочил Бесхвостый, огромный, лохматый, с горящими зеленовато-дымчатыми глазами. Но он был стар и уже не мог, как прежде, в два-три прыжка покрыть то расстояние, которое отделяло его от Хуги. Одновременно бросился со своего камня и Длинноногий. Беззащитному мальчику пришлось бы плохо, не будь рядом спасительной сосны. Кинувшись со всех ног, Хуги успел добежать до дерева и, сделав упругий толчок, взвился в прыжке к толстому, отлого росшему суку. Его гибкое тело мгновенно перевернулось в воздухе и взлетело еще выше. Он повис вниз головой. Бесхвостый прыгнул первым, его огромные лапы с темными когтями глубоко расцарапали медную кору дерева. Пасть щелкнула у самой головы Хуги. Изогнувшись, как ящерица, мальчик схватился рукой за следующую ветвь. Он визжал, лязгал зубами от страха и негодования.

Длинноногий, подоспевший вторым, прыгнул тоже. Прыжок был выше прыжка Бесхвостого, но достать Хуги было уже невозможно. Загнанный на сосну, он с остервенением хватал с веток шишки и грыз их в слепой ярости и бессилии. Одну запустил вниз и увидел, что угодил ею в покатый лоб Бесхвостого. Волк отскочил от дерева с глухим рычанием. Тогда Хуги, словно прозрев, понял, что у него есть руки и что ими можно защищаться на расстоянии. Он сорвал несколько шишек и снова бросил их в волков, и с каждым броском волки старались поймать их в воздухе или же уклониться. Вскоре, однако, Бесхвостый утомился, отошел от дерева и лег в траву, зорко следя за каждым движением Хуги. Длинноногий, убедись в бесплодных попытках достать человека на дереве, тоже отошел и лег с другой стороны. Хуги оказался в западне.

9

В долину Черной Смерти, как называли ее казахи, экспедиция прибыла вечером. До захода солнца оставалось еще часа два, и можно было не торопясь разбить палатку, приготовить ужин и теперь уже на месте, не спеша, обсудить дальнейший план работы.

Места кругом были настолько глухи, настолько живописны в своей дикости, что даже вызывали робость перед ними. Из долин хорошо проглядывались взъемы гор с отлогими впадинами, с каменными выступами, расположенными амфитеатром, с почти отвесными кручами, покрытыми разнотонной окраски лесом. Чернели каменные утесы, называемые бараньими лбами. И выше всего этого, кажущиеся недоступными, ярко белели отчеркнутые свинцовыми тенями, покрытые вечным снегом и льдами пики утесов.