Водолаз Его Величества - Яков Шехтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Митяй, понимая, что творится в его душе, и желая утешить, рассказывал со всеми подробностями, как он попал в армию. Артем уже слышал эту историю от Андрея Прилепы, но в изложении Митяя она звучала в сто раз обиднее.
– Мы для них никто, – повторял Митяй, – и звать нас никак, а стоим мы грош. Навоз на полях, и тот дороже нашей жизни. Не горюй, Артемыч, смотри проще; что можешь урвать – урывай. Главное, помни: что не урвал – другому достанется.
– Ну ты же так себя не вел, когда за мать вступился, – осмелился прервать его Артем.
– Так там совсем другое дело, – помрачнев, ответил Митяй. – Неужто не кумекаешь?
– Оно каждый раз другое, – сказал Артем. – И у каждого свое. Ты, как все люди, говоришь одно, а делаешь другое. Только у тебя наоборот.
– Что наоборот? – удивился Митяй.
– Все говорят красивые слова, а поступают хуже свиней. А ты ровно наоборот.
– Значится, я говорю, как свинья, – рассмеялся Базыка. – Хорош друг, нечего сказать! Одно меня интересует: откуда ты этого набрался?
– Я в ешиве несколько лет просидел, это место, где изучают святые еврейские книги. Очень старые, мудрыми старцами написанные. Из них и набрался.
– А я к учебе не способный, – потянулся Митяй. – Вот руками чего смастерить – завсегда пожалуйста. А учиться… не-е-е. Не для меня. А ты чего учебу бросил?
– Она тоже не для меня, – после минутного молчания ответил Артем. – Вернее, я не для нее. Учеба сама выбирает, кто ей подходит, а кто лишь для виду над книжкой склоняется.
– Значит, Темка, Бог не зря нас свел, – засмеялся Митяй. – Оба мы с тобой к наукам не приспособленные, только и умеем, что по дну морскому шастать да водку пить.
В начале декабря, на два месяца раньше срока, мол был завершен. Последний блок поставил Артем и, когда оказался на палубе, не понял, отчего поручик лично подносит ему чарку водки.
– Мы сегодня уже получали, – удивился Артем, помня, как Митяй заботливо слил обе их чарки во фляжку, чтобы употребить за ужином.
– Пей, соколик, пей, – ласково произнес поручик, успевший на радостях изрядно приложиться. – Большое дело вы сделали. Тихо, без хвастовства, без оркестра. Скромно и достойно, как принято у русских моряков.
Основательно продрогнувший на дне Артем не стал отказываться ни от водки, ни от зачисления в русские моряки. Выдохнув, как учил его Митяй, он залпом выпил чарку и вместо закуски понюхал остро пахнувший резиной воздушный шланг.
– Молодец! – уважительно произнес поручик. – Привык я к вам, соколики, жаль расставаться.
– Расставаться? – удивленно переспросил Митяй.
– Да, завтра вы возвращаетесь на «Двенадцать апостолов» и поступаете в распоряжение командира водолазной команды порта.
– У-у-у, – протянул Базыка, – опять днища да винты чистить. Тоска!
– А что делать, соколик, служба. Не мы выбираем, чем заниматься.
Собрались быстро. Собственно, собирать особенно было нечего, водолазное снаряжение оставалось на катере, а уложить личные вещи в два матросских «сидора» заняло пятнадцать минут. Митяй достал фляжку и предложил:
– Ну что, Артем, помянем славные денечки?
– Какие денечки?
– Да вот те, что сегодня кончились. На круг было нам тут не худо. Пусть дальше будет еще лучше.
– Не надо лучше, – возразил Артем и, увидев, как на лице Митяя проступило удивление, пояснил:
– Моя бабушка Рохеле всегда просила: пусть будет не хуже, чем сейчас.
– Хм-м, – произнес Митяй, – что-то в этом есть.
Он разлил водку по кружкам, положил на стол несколько кусков черного хлеба, щедро посыпал их солью – и тут дверь мазанки распахнулась. На пороге стоял поручик. Артем и Митяй вскочили со своих мест, но мичман сделал успокаивающий жест.
– Сидите, сидите, соколики. Вижу, отмечаете убытие, – некомандирским тоном произнес поручик. – Мешать вам не буду, только, Базыка, выйди погуляй на пару минут, потом допьете.
Митяй вышел. Поручик сел на его место и поглядел Артему прямо в глаза.
– Вот что я скажу, Шапиро. Хороший ты парень, честный, добросовестный, к службе серьезно относишься. Пока тебе везло, добрые люди на твоем пути попадались. Но так не всегда будет. Многие на флоте не любят вашего брата.
Он помолчал, словно собираясь с мыслями.
– Командир водолазной команды порта кавторанг Монастырев сейчас в Петербурге, на переподготовке. В команде два офицера. Один из них, лейтенант Шелепин, так себе, ни рыба ни мясо, но человек неплохой, второй же – капитан-лейтенант Герасимов – ненавидит евреев. Он-то и выполняет обязанности командира команды. Не дай Бог тебе попасть под его руку. Но ежели попадешь, выход один – терпеть. Он будет дразнить тебя, вызывать на дисциплинарный проступок, а ты не поддавайся. Одну промашку дашь – со свету сживет.
И сразу подавай рапорт о переводе. Куда угодно, только от Герасимова подальше. Понял меня, Шапиро?
– Так точно.
– Предупрежден – значит вооружен. Бонапарт своим маршалам твердил: чтобы победить, нужна внезапность, а значит, скрытность. Так что держи мои слова в секрете, даже от Базыки. Договорились?
– Так точно.
– И еще, на прощание: со всех точек зрения тебе лучше было бы креститься и фамилию поменять. У Артема Шапирова куда больше шансов в жизни, чем у Шапиро. Я не уговариваю, это просто добрый совет неравнодушного к твоей судьбе человека.
Поручик поднялся с места и пошел к выходу.
– Спасибо, – сказал ему в спину Артем.
Поручик не ответил, лишь, выходя из мазанки, махнул на прощание рукой.
* * *
Тусклое зимнее солнце вставало над севастопольской гаванью, малый катер быстро мчался вперед, оставляя за собой пенный след и Графскую бухту.
– Вы, поди, награды ожидаете за быструю работу? – спросил рулевой. Ленточки на его бескозырке развевались под напором ветра, а сам он, в плотно застегнутом бушлате, с руками на штурвале, больше походил на памятник, чем на живого матроса. – Так вот не рассчитывайте, не будет вам никакого поощрения. Поручик все под себя подмял. Он в штабс-капитаны давно метит, вот и гребет, откуда может. Он получит, а вы лапу будет сосать. Сосать, сосать и сосать, а иначе…
– Ты бы помолчал, а? – перебил его Базыка. – Язык у тебя, что помело, только мусор и подбирает. Осенью ты нам чего наговорил, помнишь? Мы ушки развесили, да все наоборот вышло.
– И кому от этого хуже стало? – возразил рулевой. – Да ежели б я вас не упредил, может, по-плохому бы и сложилось, а так на лад свернуло.
– Колдуешь, значится, помаленьку? – усмехнулся Митяй. – Ну, колдуй и дальше, лишь бы к добру поворачивалось.
Артем молчал, с трудом сдерживая улыбку.
На «Двенадцати апостолах» ничего
