Когда тебя любят - Денис Георгиевич Войде

Пульхерии Иннокентьевны. Свою бабулю Витя не дождался на свой первый звонок, а белые и розовые первосентябрьские гладиолусы не попали в руки первой учительницы школы. Они стали украшением могилы его бабули.

Начало учёбы в школе выдалось весьма сложным для Ии, нежели её первоклассника. Она заметно сдала, уже совсем не читала, но, как и предыдущие три месяца, планировала свою занятость по часам, зависящим не от болезни мамы, а от расписания уроков сына. Это делалось вопреки её физическим возможностям. Питалась она кое-как и без аппетита. Её доход сократился на мамину пенсию, и хотя видимой перемены в общем домашнем рационе не было, страх, что Вите нечего будет есть, заставлял её что-то готовить. Ия старалась на кухне, подняв свои старые рецепты детского меню, и ела то, что приготовила, вместе с Витей за компанию. Таким образом, ему было веселей, а ей спокойнее, что её сын сыт и не заболеет той болезнью, которой болела она. Эта болезнь пугала её очень. Ия считала анорексию самым страшным недугом, потому что мучилась им сама и часто повторяла о дьявольском следе этой болезни. А когда Витя спрашивал, почему она так говорит – отвечала прямо и без оглядки на его возраст – «даже смерти негде разместиться в моём теле».

Начав заниматься прописью с Витей по вечерам, Ия заметила, что силы в руках её сына нет – все палочки и кружочки плыли по разлинованным листам. И однажды высказала Вите, что тот мало ест каши, часто гуляя с Павлом.

Но на собрании в школе в конце первой четверти неожиданно услышала обратное – Витю отметили как аккуратного и образцового ученика. Витя был тоже удивлён, ведь мама его почти убедила, что почерк его кривой и неуверенный. Но так как он умел читать и понимал, что такое «отлично» – тут же воспрял духом, оттого что не зря корпел над правописанием, не желая огорчить отца – музыканта-скрипача с длинными, красивыми и цепкими пальцами, как ему казалось, почерк которых был сравним с росчерками пера.

К Новому году Ие поставили инвалидность по зрению.

Проверяя тетради Вити с домашней работой, она не раз извинилась перед сыном. Про себя. В эти моменты, когда перед её глазами плыли чернила по белизне тетрадей сына сквозь слезы радости за его успехи, Витя был с папой.

Ещё через год умерла мама Павла.

Витя стал единственной отдушиной в жизни Ии и Павла.

Но у Павла был ещё его зритель. А у Ии?

41

У Вико достаточно рано сформировалась цель стать знаменитым артистом. Ему удалось воплотить свою мечту – стать таким же, как папа, приближая её в придуманной им пошаговой инструкции, от которой Вико не отступал с первого понимания её воплощения.

Когда он сообщил маме, что в том кружке, куда он записался для творческого развития, его назвали будущим артистом, Вико уже решил, что первый шаг в достижении цели сделан. Оставалось не отступать от задуманного.

Странными сложились образы семьи и детства в сознании Вико. Семья вроде бы сохранялась, но папа жил отдельно. А с момента, когда бабушки одна за другой, со слов мамы, переместились на небо, папа чудесным превращением стал буквально сказочным героем, о котором можно было только прочитать или услышать.

Ия не читала книг и почти ничего не делала по дому, но очень много теперь говорила о своём бывшем муже и отце Вико. Все воспоминания и разговоры о нём превозносили личность и значимость Павла Дреза настолько, что Вико сам для себя оправдывал отсутствие отца за невозможностью быть сопричастным его земному существованию.

Вико знал, что мама плохо видит, и вспоминал об этом, когда засыпал ночью под одеялом. А обсуждая с ней прошедший день и пересказав всё происходящее в его жизни, он забывал об этом, потому что Ия самозабвенно рассказывала сыну о якобы полученном новом письме от папы. Она через день утверждала, что получает новые послания от мужа, и приводила цитаты из написанных писем семье, в которых особенно выделяла описания его тоски и любви к себе и сыну.

С того момента, когда к Вико перестала приходить его «бабуля» и сам перестал навещать маму отца, он пребывал в постоянном ощущении ожидания возвращения каждого члена семьи. Но если про своих бабушек Вико мало-мальски всё понял из объяснений мамы, то к папе он начал накапливать свои детские вопросы: почему пропал и когда вернётся.

Возникающие подозрения в правдоподобности бесконечной концертной загруженности своего отца у Вико заглушал сон. Подрастающий мальчик жил непрерывными историями о знаменитом музыканте, которого очень ждут другие люди в разных концах света. Несколько лет Вико утопически верил во всё, что ему говорила мать, и безоговорочно ждал возвращения с гастролей отца. И только когда мальчик засыпал в своей кровати, сомнения о реальности всего, что говорит мама, возникали в его голове всё чаще. Но именно они и заставляли, поуютнее съёживаясь на ночь, поскорее засыпать с мыслями об отце, отгоняя навет о сочинительстве мамы.

Вико представлял, как другие дети нуждаются в его папе – таком волшебнике со скрипкой и смычком – рождающем невыразимо пленительную и спасающую мир музыку. И ждал… Вико, заслушиваясь мамиными рассказами об отце, умилённый воображал картины выступлений папы и ликующие массы детей и взрослых у подмостков сцен, на которых возвышался узнаваемый силуэт со скрипкой. И переживая всё это как на яву, готов был ещё чуть-чуть подождать папу и знал, что он-то сам как раз ещё наслушается и насладится всем, чем живёт его отец.

42

Я вспоминал, а сам думал, что делать. Отец неминуемо умрёт. Необъяснимое самообладание пришло ко мне после ухода врачей. После утреннего психоза. Я набрал в поиске слова: «Что делать в случае смерти отца?». Никогда раньше такого запроса я не задавал. Искал что-то вроде «Спасти отца!», «Заболевание диабетом», «Онкология. Причины и следствия», «Истории победы над раковыми заболеваниями» и многое другое. На экране появилось множество предложений, кроме тех, что меня интересовали. Хотя, честно сказать, набирал я вопрос механически, перебирая пальцами по клавишам, не отдавая себе отчёта, какой трагический смысл несёт в себе даже отзвук этих слов. Что я хотел узнать? Отец жив! Вот он, справа от меня. Дышит! Мне бы помочь ему. Да я не волшебник. Это он, мой отец, в моих глазах мог всё. С тех пор, как я увидел его широкую спину и цепкие пальцы, тянущие за верёвку мои санки. Это же чудо, что папа меня может везти на том, у чего