Тайный суд - Вадим Сухачевский

Вдруг подумалось: а случись что-нибудь эдакое с ним, с Лаврентием Павловичем, – ответ, пожалуй, будет тот же: «Берия? А кто такой Берия?» Потому что он – гений, а они все – тли. Кто вспоминает тлю по имени после того, как ее раздавит?..

Нет, снова не то, не то думал! Видно, кабинет Кольки подобные мысли навевал. Сменить надо бы кабинет. Завтра же. А покуда лучше-ка приступить к делам. Дела – они от всех гадостных мыслей лечат.

На столе лежал сов. секретный доклад с показаниями некоего Петра Недоноскина под секретной кличкой Рентген. Кличку эту он, говорят, получил за то, что умел просвечивать чужие мысли, как рентген косточки. Тут, в НКВД, от Глеба Бокия[29], контры, много осталось всякого такого дерьма.

А от тяжкой службы, видимо, Рентген этот совсем сбрендил, уж такого тумана напустил, что нарком и дочитывать не стал: какой-то волк догоняет какого-то зайца, используя, растуды его, чуть ли не эту… тригоно… в общем, фигню всякую, от которой и здоровый человек сбрендит того и глядишь… Кочегар-доцент, волка направляя, задавал ему дифферен… или еще какой-то хрен… короче, плох, совсем был плох Петька-Рентген для дальнейшей работы.

Отпуск ему дать?

Да отпуск у нас – только в одну сторону бывает.

Давно бы списать, но все же покамест это казалось наркому преждевременным. Тут дело в чем – приклеился этот самый Рентген к какой-то нищей шелупони. Там даже свои король с императором имелись (дожили, вишь, на третьем десятилетии советской власти!). Но некую пользу от вшивых этих короля с императором народный комиссар все же усматривал. Кольку вот, к примеру, Ежова, не кто иной, как они сработали. И хорошо сработали, тут ничего не скажешь! Лаврентий Павлович даже надежного человечка, майора Чужака, к ним в волчью пасть послал, немалую пользу надеялся и в дальнейшем от этих короля с императором получить. У них там нечто наподобие подземной коммуны; фигня, в общем-то, как и все коммуны, прости господи, но дел с их помощью кое-каких наворотить можно. Тут вот Деканозов[30] из Берлина пишет: там что-то подобное устроено, об этом его, Деканозова, докладная пока нечитанная лежит на столе. Вот он, Лаврентий Павлович, и собирался перед тем, как ее прочесть, с этим самым Рентгеном переговорить, а тот только: волк да заяц, да хреногометрия какая-то, да кочегар-доцент. При этом трясся весь, ветры пускал, обоссался прилюдно, говнюк, ни черта от него добиться не удалось.

Правда, еще про Призрака что-то приплел.

А Призрак этот, по всему, дельный мужик. И тоже состоит в какой-то связи с этими королем и императором. Только мыслить умеет – не то что Петька-Рентген. И мысли далеко не дурацкие и настолько близкие к тому, что Вовка Деканозов (который тоже не дурак) из Германии пишет.

Лаврентий Павлович вспомнил прошлогоднее Вовкино письмо. Даже не письмо, а перевод из какой-то ихней газеты. Сов. секретное, понятно, в одном экз., и машинистка печатавшая – давно в расходе.

Там, в Германии, вот что. Шелупонь всякая собралась вокруг Адольфа своего, а он, Адольф, не будь дурак, начал им подачки всякие давать. Ну, перед тем, правда, жидов маленько пограбил, но жидов кто ж где жалеть будет? А деньги тех жидов – бедноте да обиженным (ну, не все, ясное дело, себя, надо полагать, тоже в обиде не оставил). Умно! Это тебе не то что слать людей ради всеобщего счастья Беломорканал рыть. Вот и держится за него, за Адольфа, всякая шваль, и ох как крепко держится! А что?! Жирует на жидовские денежки, друг друга не жрет, как у нас в тридцать третьем…

От одной этой мысли зябко стало наркому, но человек он был не робкого десятка, поэтому нашел в себе храбрости додумать крамольную эту мыслишку до конца.

Вот представить себе только: заместо ихнего фюрера-хюрера поставить временно того же Призрака (как тот и намекает). Произвести в том подземелье что-нибудь наподобие нашей Великой Социалистической. Вшивых императоров – в расход, на их место – Призрака. А там уж…

А там уж и Призрака подвинуть можно: чай, и не таких подвигали. А на его место кого?..

Но на этом месте народный комиссар все же полет мысли своей пресек: мечтай – да знай меру.

Что же до Призрака – то была еще наводка такая, что Призрак этот – вообще баба. Чужак, умная голова, унюхал, что от послания Призрака французскими бабскими духами пахнет. Ну а ежели впрямь баба, то с бабами и того проще. Уж с бабами-то что делать – это Лаврентий Павлович не понаслышке знал.

И так его эта мысль про бабу-Призрака на минуту распалила, что хотел было прямо сейчас кликнуть Шурочку из молодежного отдела. Ох, хороша! А выделывает, сучка, что!..

Тут он, однако, притормозил: Шурочка – она никуда не денется, а делу – время.

– Рентгена еще раз ко мне, – приказал по внутреннему.

Через минуту вперся, вонючка, в кабинет, захныкал опять что-то про волка и хреногометрию. А уж напустил, напустил – хоть нос зажимай!

Про волка нарком с ходу пресек. Спросил в лоб:

– С майором Чужаком что?

Тот снова понес всякую хрень, но из хрени этой народный комиссар выковырял вот что: допрашивают сейчас Чужака, нехорошо допрашивают, ох расколется мужик!

Хотя… Ну а знает-то он, Чужак, что? Ничего такого, чтоб его, наркома, взять за задницу. Ну, внедрили его в волчье логово, ну, спекся – с кем не бывает. Вон уже и приказ на орден (посмертно) на провсякий случай лежит на столе. Нет, с этой стороны большой опасности вроде не предвидится.

– И что там еще в этой норе крысиной происходит?

Рентген опять пошел-поехал: какая-та там шла говорильня – о счастье, о справедливости, в общем, навроде хреногометрии все той же. Народный комиссар собрался уж было дать сигнал, чтоб вывели, да вдруг Петюня-Рентген возьми и брякни:

– Призрак… – и снова ветра пустил от ужаса, такой уж имел организм.

Последнего народный комиссар на сей раз даже не заметил.

– Ну что, что Призрак?! – вцепился он.

Оказывается: вот прямо сейчас Чужачок, золотая голова, кажись, и расколол-таки этого самого Призрака!

А как расколол?

А по запаху! Не зря унюхал в тот раз бабские духи!

Нет, таким людям, как этот Чужак, не Красное Знамя надо давать посмертно, а самый что ни есть орден Ленина – вполне заслужил.

Ну а коли Призрак – баба, теперь уже, глядишь, и попроще будет выйти на него. И как-то вообще легче на душе сделалось у народного комиссара.

Однако взглянул на Петьку-Рентгена – и снова мысли нехорошие заколобродили в голове. Ежели он, Петька, так запросто все просвечивает на расстоянии, то и его, народного комиссара, мыслишки, глядишь, когда-нибудь высветит.

Нет, ничего в этих мыслях, конечно, такого, кроме беззаветного служения…

Хотя…

Если всё, всё припомнить…

Ах, зря, зря некоторые мыслишки приходили в голову, ой как зря!..

И с этого боку Петька-Рентген, да еще с башкой его дырявой, большую угрозу представляет…

– Ты вот что, Петр, – сказал он наконец. – Ты выдь-ка, посиди в приемной (пускай теперь секретарша Светочка понюхает).

Когда Рентген удалился, нарком снова нажал кнопку внутреннего:

– Капитана Саркисова ко мне.

Вошел красивый капитан, щелкнул каблуками. Замер, лишнего не спрашивая.

– Ты, Саркисов, этого Петьку-Рентгена сейчас в приемной видел?

– Точно так!

– Как думаешь, ценный работник?

– Точно так!

– А если переработался? Не пора ему в отпуск?

– Точно так!

– Ну, ты понимаешь, какой отпуск я имею в виду. Длительный. Длиннее не бывает.

– Точно так!

Золотой работник!

– Все понял?

– Точно так, товарищ народный комиссар!

– Ну а понял – так выполняй!

– Точно так!

Исчез буквально минут на десять. Вернулся, снова щелкнул каблуками:

– Товарищ народный комиссар! Секретный агент Петр Антипович Недоноскин по агентурному прозвищу Рентген, сейчас, переходя Лубянскую площадь, был сбит неустановленным автомобилем. Скончался, не приходя в сознание. Автомобиль ищем!

Жалко, трубки он не курит, с трубкой вышло бы получше. Ну да и так сойдет!

Народный комиссар протер пенсне, сделал пустые глаза, как Коба в тот раз, и спросил рассеянно:

– Недоноскин?.. А кто такой Недоноскин?..

Молчал капитан Саркисов. А в зеленых его глазах нарком прочитал: «Гений!»

«Значит, часть испытания они прошли, – подумал майор Н.Н. Николаев, узнав о гибели Рентгена-Недоноскина. – Что ж, молодцы!» Теперь он уже не как разведчик, думающий только о деле, а просто по-человечески болел за них.

Глава 23

В яме

– Призрак! – произнес майор Чужак, и все в зале притихли, уставившись на него.

– Гм… – скрипнул помойный император, словно его мельничный жернов на миг заело. – Я тут что-то услышал или мне почудилось?

– Услышали, ваше… Услышали, сир! – закивал майор, чувствуя, что каждое произнесенное слово призадерживает его в этом мире. – Призрак как есть! Где-то тута, рядышком!

– И ты полагаешь, это тот самый Призрак, которого и мы имеем в виду?