Янтарный меч - Ольга Ромадина

– Дедушка…

Сердце заходилось в дурном предчувствии. Перед глазами, словно вчера это было, расцвело воспоминание: десять зим назад жители другой деревни пытались поджечь стоявший на отшибе покосившийся домишко. В окрестностях на людей поглядела холодным взором моровая дева, две веси слегли, а их семья как раз только-только обжилась. На кого подумали селяне? Кто призвал болезнь-лихоманку? Конечно, пришлые. Чужаки. От участи сгореть заживо спас отец – мужики испугались высоченного витязя с мечом, отступили. Но своими в Заболотье стать не вышло. Отца боялись, а когда брат подрос, стали бояться и его, поэтому не трогали. Но лишь спустя пять зим местные убедились – пришлая знахарка с семьей не желает им вреда. А раньше ходили за снадобьями за тридевять земель, брезговали брать лекарства у чужачки.

– Дедушка, а от огня чары защитят? – обмирая от страха, прошептала Ярина.

Судя по тому, что торжество на лице домового сменилось тревогой, эта мысль не приходила ему в голову. Слишком поздно! Первая горящая ветка упала на землю, ничего не задев, но, судя по ругани, останавливаться мужики не собирались.

– Рехнулся? Колдун нам головы открутит!

– Плевал я на колдуна! Сжечь надо мерзость эту ведьмовскую! А когда догорит – тогда сокровища поискать.

– Сбегай-ка в селище, приведи подмогу. Вместе мы быстро это дело обстряпаем.

Следующая ветка упала на крышу давно опустевшего курятника. Так хороший пожар не устроить, но Ярине приходилось видеть, как полыхают дома, загоревшиеся от одной только лучины, поэтому обольщаться не стоило.

– Потушить надо, – вскочила она.

И тут в крышу со свистом вонзились горящие болты. Один, потом второй.

Окончательно обмереть от страха не дал оклик домового:

– Собирайся, – велел он, вытаскивая из печи только что поспевшие пироги.

– Дедушка, но как же!

– Собирайся, говорю. Коли они всей деревней придут, не сдюжим. Видишь, чары на последнем издыхании. Думал, от огня защитят, ан нет, занялось.

Ярина все не могла прийти в себя, хоть и понимала: время дорого, если поджигатели разойдутся, то угореть в избе можно запросто. Но как она будет добираться до Ольховника – без лошади, без денег? Кошель вчера остался где-то в лесу, свалившись с пояса. Да и уходить вот так, бросив доброго, пригревшего ее дедушку, бессильного перед нападавшими! Домовые не живут на пепелище – куда он подастся?

– Может, можно что-то сделать? – нерешительно спросила Ярина, все же вняв совету и юркнув за печку, чтобы одеться. Рубашка и штаны не успели просохнуть, мокрое полотно противно липло к телу.

– Ты богатырь али ведьма? – хмыкнул Торопий и, дождавшись печального вздоха, добавил: – Коли нет, чем ты собираешься с ними сражаться? Косами своими русыми задушишь?

Как раз в это время в крышу впился еще один пылающий болт. Курятник уже полыхал, сухое дерево занялось быстро.

Краска стыда залила щеки, и Ярина принялась отчаянно бороться с застежками кожуха. Она ничего не могла: бесполезная, ни на что не годная! Но на самоедство времени не было.

– Держи. – Стоило выпрямиться, домовой протянул ей пироги, крепко спеленатые в тряпицу. – На дорожку. Денег нет, не серчай. Как сойдешь с крыльца, беги мимо колодца. Супротив него увидишь калитку. Беги по тропке, она к реке выведет. Кликнешь водяного, скажешь, я прислал. Он поможет. Пусть дорожка будет скатертью.

– А ты, дедушка?! – У Ярины от отчаяния горло перехватило.

– Не боись, девица. – Торопий упер руки в бока, выпячивая грудь, хотя по всему видно – хорохорился. – Не пропаду. Я воробей стреляный.

Тетеря беспомощная! Ярина приняла подарок, часто смаргивая, чтобы не пустить слезы на глаза. Только и удалось выдавить:

– Спасибо, дедушка.

– В добрый путь, – серьезно кивнул домовой.

Прижимая к груди узелок, Ярина осторожно отворила дверь и выскользнула во двор, стараясь прижиматься к стене. Хотя крыльца мужики, стоящие у ворот, видеть не могли. Мимо колодца даже при дневном свете бежать было жутко, но сейчас ее гораздо сильнее пугали не старые кости, а живые люди. Вместо курятника весело потрескивал костер, несколько веток тлели на промерзлой земле, но поджигатели останавливаться не собирались. Видно, решили, что сжечь частокол сподручнее. От ворот тянуло дымом.

– О! Девка!

Пока она пробиралась по двору, один из мужиков успел влезть на дерево и теперь горланил оттуда.  Ярина по давней привычке вжала голову в плечи и опрометью бросилась к калитке.

– Держи ведьмино отродье! – раздался из-за частокола яростный вопль.

Калитка не поддавалась. Старые петли поскрипывали, насмешничая над Яриниными потугами, поэтому она потеряла драгоценное время, прежде чем удалось сдвинуть дверь так, чтобы протиснуться наружу.

Едва она свернула на тропку, удар в живот заставил согнуться. Не удержавшись, Ярина рухнула под ноги рослому мужику.

Грубые ручищи вздернули вверх, пальцы впились в плечи так, что она не сдержала стона. В лицо пахнуло застарелым потом и перегаром. Единственное, что пришло в голову – ударить узлом с еще теплыми пирогами, но какой из нее воин против этого медведя! Сальная ухмылка расползлась по одутловатому лицу – он прекрасно чуял ее страх.

Выдернув из ослабевших пальцев узел, мужик распотрошил его. Не обнаружив сокровищ, злобно бросил наземь. И напоказ раздавил сапожищем. Узелок жалобно хрупнул, в воздухе пахнуло свежими пирогами, которые с такой заботой собрал для нее домовой.

Ярина билась как птица в силках, но ее потуги вызывали лишь хохот. Она была беспомощной, и мучитель наслаждался этим.

– Ну что?! – раздался вопль с другой стороны частокола.

– Пойма-ал! – откликнулся мужик. Хлесткая пощечина обожгла лицо, Ярина снова очутилась на земле, а он уже крепко наматывал ее косу на руку, аж шея хрустнула. – Ну, тварь. Добегалась!

Он обхватил Ярину поперек живота и потащил. Все попытки пинаться и царапаться встречались только издевательским хохотом.

– Гляди-ка!

Возле ворот полыхал костер. Один мужик поджигал ветки и бросал через забор, другой заряжал самострел. Его Ярина видела вчера в деревне – это он принял повод, когда она спешилась и направилась в корчму.

– Выжила, – с удивлением сказал он. – Точно, ведьма.

Тот, кто притащил Ярину, дернул ее за косу, задирая голову вверх. Ярина попыталась подняться, чтобы уменьшить боль, но ноги не слушались, а на глазах выступали слезы. Эти попытки встретили глумливыми смешками.

– Отпусти девку, – пробасили рядом. Возле частокола появился еще один мужик. Он не смеялся. Невысокий, коренастый, в латаной-перелатаной куртке, он стоял чуть поодаль, хрипло дыша и хмурясь. Мужик был в годах, старше остальных, но больше Ярина разглядеть не могла – слезы мешали.

– А тебе-то что, Жит? Жалко? Али она тебе по нраву?

Но тот, кто держал ее, все же выпустил косу, и