Колизей - Елена Крюкова

Последняя пляска

Господи, какая ночь!.. Костры заполошные!..Кости будем мы толочь,Крошить мяса крошево.Рыбами – тела обочьВозлежат вповалку…Господи – такая ночь! – умереть не жалко!

Грязь глыбаста гульбища,свечками – сугробы:Пляшет во тьме идолище,у разверста гроба.Эта пляска – в простыне! Это я – босая —На снегу пляшу в огне, я лимон кусаю!

Эх, кисло-свелодеревянны скулы…Все во мне – померло.Лютым ветром сдуло.

Резко клацнет затвор.Шутки шутковали?!..Заливайся, дикий хор!Мало – диковали!

Мало с тулов – голов!Мало лезвий точат!Эх, а «…Бог есть любовь» —что немой бормочет?!

Вот он, площади круг!По кругу – огнища.Мечутся огни рук.Крылья шубы нищей.

Мало в звон – в прах – драк?!Мало – костоломных?!Вою – громче собак,острожных, огромных!

Вот и выплясан векдо конца, досуха.Вот он весь, человек —на снегу старуха

Пляшет, пьяная в дым, —это я, солдаты!Дух мой Богом храним!Это ж я, ребята!

Это я – пить… кормить…вата… перевязки…Я!.. – во рву псов – любить —до последней ласки…

Я!.. – дышать – вам – рот в рот…дрожью в дрожь – распята…Я, мой нищий народ, —не узнал, ребята?!..

Вас рожала… – меж глаз —пот и свет – заплаткой…Эх, пляшу – еще раз! —пред последней схваткой!..

Гей, ударьте, ветра!Вытанцуй, могила,Всех, в ком пулей – дыра,в ком – горелось-било!

Руки выброшу вам —хлебом – вон из тела:Жуйте! – глоткам и ртам —крошевом летела!

И, покуда мой мирголодал в канаве, —Станцевала до дырпятки в вечной славе!

Не стреляй…не стреляй…Не стреляйте, братцы!..Гибнет площадь – наш Рай.Не запишут в Святцы.

Лишь катится лимонпо снегу в траншею.Лишь огнем опаленкрест на мертвой шее.

Ну-ка музыка, брызньсредь костров горючих!Вся ты, нищая жизнь, —в судорге падучей.

Вся ты – боль да курок,ветер с духом гари!..

…тебя Бог не сберег —С босыми ногами.

Давид и Саул

Ты послушай меня, старик,в дымном рубище пьяный царь.Ты послушай мой дикий крик.Не по нраву – меня ударь.Вот ты царствовал все века,ах, на блюде несли сапфир…Вот – клешней сведена рука.И атлас протерся до дыр.Прогремела жизнь колесомколесницы, тачки, возка…Просверкал рубиновый комна запястье и у виска.Просвистели вьюги ночей,отзвонили колокола…Что, мой царь, да с твоих плечей —жизнь, как мантия, вся – стекла?!..Вся – истлела… ветер прожег…Да босые пятки цариц…Вот стакан тебе, вот глоток.Вот – слеза в морозе ресниц.

Пей ты, царь мой несчастный, пей!Водкой – в глотке – жизнь обожгла.Вот ты – нищий – среди людей.И до дна сгорела, дотлашуба царская, та доха, вся расшитая мизгирем…Завернись в собачьи меха.Выпей. Завтра с тобой помрем.А сегодня напьемся мы,помянём хоромную хмарь.Мономахову шапку тьмыты напяль по-на брови, царь.Выйдем в сутолочь из чепка.Святый Боже, – огни, огни…Камня стон. Скелета рука.Царь, зипунчик свой распахнида навстречу – мордам, мехам,толстым рылам – в бисере – жир…Царь, гляди, я песню – продам.Мой атлас протерся до дыр.

Царь, гляди, – я шапку кладу,будто голову, что срубил,в ноги, в снег!.. – и не грош – звездумне швырнет, кто меня любил.Буду горло гордое драть.На морозе – пьянее крик!..Будут деньги в шапку кидать.На стопарь соберем, старик.Эх, не плачь, – стынет слез алмазна чугунном колотуне!..Я спою еще много разо твоей короне в огне.О сверкании царских риз,о наложницах – без числа…Ты от ветра, дед, запахнись.Жизнь ладьей в метель уплыла.

И кто нищ теперь, кто богат —все в ушанку мне грош – кидай!..Пьяный царь мой, Господень сад.Завьюжённый по горло Рай.

Любовь кабацкая

Эх, горят неоны алой кровью.Выпила я грех из черной кружкиГорода, как молоко коровье,И упала головой в подушки.

Ужасом содвинулись громады,Окна – что из черепов – глазницы…Можно в ледяном колодце АдаЗачерпнуть воды – и в смерть напиться.

Каблуки напяливают бабы.Кабаки для них до дна раскрыты.Пить вино Христос велел не слабым:Только сильным, только не убитым.

Я – живая?!.. – Сохлый лист, мертвячка,Юбки все протыканы иглою.Я наперсток медный, я босячка,Я прикинусь нынче молодою.

Пьяною прикинусь и красивой,Нож покажут мне – сорву сережки:Подавись!.. И я была счастливой.И показывал мне месяц рожки.

И в окрошку – мало – искрошили.Из горла всю высосали: ртутью.

…слышите, меня!.. – меня любили……задушу окурок левой грудью.

Животом – на стол. И ребра-прутьяОбожжет расплесканная водка.На безлюбьи. На таком безлюдьи.Нежно так любили.Тайно.Кротко.

И монетой тою же платила.Из карманов рваных вынимала.Пьянь, и рвань, и дрянь, – я их любила.Жалко, плохо их любила. Мало.

И горит отчаянная люстра,Сыплет снег на плечи, косы, спину:Я люблю вас. Я люблю вас, люди.Люди, никогда вас не покину.

И когда поволокут мне телоПьяное – из кабака – к могиле,Прохриплю: я так любить хотела.И любила. И меня любили.

По щекам, по крепким скулам били.Пяткою – в живот. Подошвой – выю.Им казалось: ненавидели!.. – любили.

…выпьем за любовь. Пока живые.

Японка в кабаке

Ах, мадам Канда,с такими руками —Крабов терзатьда бросаться клешнями…

Ах, мадам Канда,с такими губами —Ложкой – икру,заедая грибами…

Ах, мадам Канда!..С такими – ногами —На площадях – в дикой неге —нагими…

Чадно сияньероскошной столицы.Вы – статуэтка.Вам надо разбиться.

Об пол – фарфоровыйхрустнет скелетик…Нас – расстреляли.Мы – мертвые дети.

Мы – старики.Наше Время – обмылок.Хлеба просили!Нам – камнем – в затылок.

Ты, мадам Канда, —что пялишь глазенки?!..Зубы об ложкуклацают звонко.

Ешь наших раков,баранов и крабов.Ешь же, глотай,иноземная баба.

Что в наших песняхпрослышишь, чужачка?!..Жмешься, дрожишь косоглазо, собачка?!..

…милая девочка.Чтоб нас. Прости мне.Пьяная дура. На шубку. Простынешь.

В шубке пойдешьпьяной тьмою ночною.Снегом закроешь,как простынею,

Срам свой японский, —что, жемчуг, пророчишь?!Может быть, замужза русского хочешь?!..

Ах ты, богачка, —езжай, живи.Тебе не вынестинашей любви.

Врозь – эти козьи —груди-соски…Ах, мадам Канда, —ваш перстень с руки…

Он укатился под пьяный стол.Нежный мальчикЕго нашел.

Зажал в кулаке.Поглядел вперед.

Блаженный нищий духом народ.

Кармен забредает в кабак

Спирали синие, и вихри белых слез,И кольца снега вдеты в мочки… —В распахнутую дверь ворвись, мороз,И ты, безумной крови дочка!

От зимки злые юбки отряхни,Кроваво-красные отливы, —И в зал влети, где гроздьями – огни,Где лишь пирушкой люди живы…

Твое лицо – секира: режет тьму!Процокай, задыхаясь, к стойке,Монету кинь… Воззри на кутерьму,На бивуачный дым попойки…

Никто же не узнал тебя, никто!Ни черного костра волос. Ни раныМеж ребер, под измызганным пальто,Где дышат ветры и бураны…

Красавица, любовница Кармен!Ты не нужна голодной гили.Ты съешь и выпьешь – а возьмут взаменВсе, чем от века люди жили.

Тебя они до косточки сгрызут.Все обсосут, причмокнув, крылья.Скелет – поволокут на Страшный Суд,Сопя, потея от бессилья.

Свободу и любовь сожгут дотла.На мощь, на Красоту таращат зенки.Тебя на утлом краешке столаЗаставят танцевать твое фламенко.

И будешь каблуком ты в доски бить.Попадают все рюмки с красным.И будешь сытых индюков любитьИ битых селезней несчастных.

И будешь ты не яркая Кармен,А просто девка из трактира:Ну, лишку выпила, ну, не встает с колен,И ни гроша не заплатила

За грозную и страшную жратву,Питье – серебряной рекою…

…еще танцую, пью, дышу, живу,От смерти смуглой заслонясь рукою.

Ах, душу рви! Ах, вой, гитара, пой!Сорви все струны в гордом крике!Ах, висельник, останусь здесь, с тобой,Мой мир, солдат, палач, пацан, владыка.

И мне осталась только эта страсть:Покуда лезвие мне под ребро не всадят —Убить. Любить. Успеть. Урвать. Украсть —С цыганской кровью черт не сладит!.. —

Зацеловать, затискать этот мир,Пропитый в закоулках окаянных:Потертый и прожженный весь, до дыр,Любовный, бедный, яростный, – желанный.

Убийство в кабаке