Паутина прошлого - Дмитрий Корсак

– Сообщить моему родоку, что я продаю в школе наркотики. Я, видите ли, своими действиями наношу вред тем, кто их у меня покупает.

– Вот сука! А ей что за дело?

– Ну, она типа против всего плохого.

– Но можно же было что-то придумать… Что она к тебе клеилась, а ты отшил, вот она и мстит, выдумывая.

– Ты моего предка не знаешь, он сначала бьет, потом разбирается.

Неразборчиво.

– Думал, видео снять с подвигами этой твари под веществами, – послышались слова Маврина.

– Понятно. Снял?

– Не совсем. Кое-кто вступился за честь дамы, хотя скорее испугался за себя.

– Никогда не понимала, что он в ней нашел? Ведь стерва – пробы ставить некуда!

– Теперь путь свободен, да? Ты небось на седьмом небе. Так, может, это ты ее? – хихикнул Маврин.

– Охренел? Тогда уж ты, у тебя к ней больше накопилось.

В надежде узнать еще что-нибудь ценное Брагин прослушал запись с начала, но больше ничего разобрать не удалось.

Впрочем, и услышанного хватало с лихвой. Идиллия нерушимой школьной дружбы, нарисованная педагогами и самой «шестеркой», стремительно таяла, а снизу, словно второй слой краски, проступала неприглядная реальность.

Время двигалось к ночи. Диван расстелен, кухня прибрана, костюм повешен на свое место на дверце шкафа, но сон не шел, слишком много информации пришлось переварить за день. Мозг, слово разогнавшийся двигатель, никак не мог успокоиться.

Брагин подхватил со стола книжку, в свое время кем-то забытую в курилке, и растянулся на диване. «Ложная слепота» какого-то Уоттса, фантастика – то, что нужно уставшему человеку. Когда хочется чего-то легкого, обычные люди читают детективы, но этого жанра Брагин избегал по двум причинам. Во-первых, мешала профдеформация: авторы умудрялись настолько исказить всю цепочку следственных действий, что Брагину хотелось упечь поганцев за решетку, протащив через все этапы следствия, дабы прочувствовали на своей шкуре, а во-вторых, подобных приключений подполковнику хватало в избытке и в реальной жизни.

Он открыл книгу. На какой странице он заснул, второй или третьей, он не запомнил.

7

Похороны Брагин выносил с трудом, но старался не пропускать. Вид убитых горем родственников – слишком тяжелое зрелище, от которого испытывают удовольствие только психопаты, к каковым Брагин себя не относил. Однако понаблюдать за причастными вне кабинета следователю всегда полезно. И дело не столько в расхожем суждении, что преступник возвращается на место преступления, на похоронах зачастую вскрывалось истинное отношение к погибшему. Отличить подлинное горе от безразличия или скрываемого удовлетворения не так уж и сложно – все можно прочитать на лицах.

В кабинете следователя люди всегда держатся скованно, всегда настороже, всегда продумывают каждое сказанное слово. Совсем другое дело, когда человек полагает, что за ним никто не наблюдает. Даже если злоумышленник постарается придать лицу приличествующий случаю скорбный вид, то держать маску долго не сможет, обязательно прорвутся наружу истинные эмоции.

Сегодня Брагин решил устроить «охоту» на пятерку друзей Лены, он и чувствовал себя охотником. Вспомнилось услышанное когда-то: хищников надо наблюдать в естественной среде. К подросткам высказывание подходило как нельзя лучше.

Утро выдалось на редкость пасмурным, по небу неслись рыхлые облака, такие же серые, как расчерченные на квадраты ряды колумбария. На открытом участке кладбища, где хоронили Лену, задувало вполне ощутимо, ветер срывал лепестки с белых хризантем – почему-то сегодня принесли в основном их. Вдалеке за невысоким болотистым леском высились однообразные прямоугольники блочных пятиэтажек, неуловимо похожих на секции колумбария. Глядя на них, в голову приходили безрадостные мысли: как живем, так и умираем.

Кладбище оказалось новым и полностью лишенным очарования старых некрополей – лысый пустырь со следами работы бульдозера, размеченный на посмертные клетушки. Ближайшие могилы пестрели однообразными венками, на тех, что подальше, цветы увяли, их порыжевшие стебли лежали неопрятной грудой.

При всем желании Брагин не смог бы назвать себя любителем бродить среди старинных захоронений, но невольно сравнивал старые некрополи с современными. Там каждое надгробие – произведение искусства. Здесь – сплошное однообразие. Там – тенистые аллеи с ветвистыми деревьями, здесь – пустырь, ограниченный канавой. Там – спокойствие и умиротворение, здесь – суета и бизнес. Взять хотя бы Лазаревское кладбище – старейшее в Лавре. Там все иначе. Там, под надгробиями с белыми мраморными ангелами и скорбящими фигурами из темного гранита, покоятся близкие люди. При жизни они были связаны тесными узами, не расстались и после смерти. Переходя от надгробия к надгробию, можно проследить истории любви, нерушимой дружбы, измен, коварства, предательства. Сейчас все иначе, сейчас рядом лежат случайные попутчики. Хотя мертвым, наверное, все равно. В отличие от живых.

Началось прощание. Мать Лены, спрятав скорбь за черными очками, стояла неестественно прямо, отец наоборот сгорбился. Он то суетливо стискивал руки, то зачем-то стискивал плечо сына, то вдруг неловко хватался за стоявший у его ног огромный венок.

Выразив соболезнование родителям (Саша при этом пучил глаза и пытался подавать какие-то знаки), Брагин отошел в сторону. Подполковник не удивился бы, если бы его присутствие вызвало у родных Лены неприязнь, но косых взглядов в свой адрес не заметил. Тем более что затеряться в толпе оказалось просто – от школы приехал целый автобус. Пришли ли ребята по своей инициативе или подсуетилась деятельная завуч, но оба выпускных класса присутствовали на похоронах в полном составе. Несмотря на то, что подростки не стояли на месте, группировались, объединяясь в стайки, и распадались обратно, Брагин нашел в этом перемещении закономерность: пятеро друзей Лены всегда держалась особняком, ни к кому не подходили, с ними тоже никто не общался. Движение обтекало их, как вода обтекает попавшийся на дороге камень.

Эта пятерка выглядела притихшей, настороженной и молчаливой, но слез Брагин не увидел ни на одном лице. Хотя… Насчет слез он, пожалуй, поторопился. Когда опускали гроб, Руслан отошел за стену колумбария – не смог смотреть. Брагин обогнул стену и вышел с другой стороны, однако Руслан его не заметил – так и стоял, прижавшись лбом к холодной серой стене.

Последний венок лег на свежую могилу, и вереница людей потянулась к выходу. Первой, приобняв за плечи сына, шла мать Лены. За ней понуро плелся муж. «Пятерку» Брагин перехватил уже за оградой кладбища на стоянке автомобилей. Судя по вытянувшимся лицам ребят, встрече они были не рады.

Брагин постарался смягчить ситуацию.

– Понимаю, что сейчас не лучший момент, но мне необходимо задать вам один вопрос. Это не займет много времени, не хочется из-за такой малости гонять вас в Следком повесткой. Опишите свою одежду, которая была на вас в особняке в ту ночь.

– Трусы и бюстгальтер обязательно? – с вызовом осведомилась Лапушкина.

– Нет, их можно опустить, – спокойно ответил Брагин.

– Мне адвокат запретил с вами разговаривать, – буркнул Маврин.

– Хорошо. Завтра в семь утра к тебе домой приедет наряд с повесткой, можешь заранее предупредить адвоката. Будете дожидаться под дверью моего кабинета, когда у меня появится свободное время. Так лучше? Или все же потратишь минуту времени и ответишь на вопрос сейчас?

Было видно, что Вадим старается придумать достойную отповедь: он с досадой кусал губы, морщил лоб, но ничего остроумного в голову не приходило. Выручил его Гоша, который просто сказал,