Промысел Господень: Летописи крови - Евгений Таранцев

Несколько минут цербер косил на Стокера лиловым глазом. Потом, отреагировав на попытку подойти к порталу, отделявшему клуб от улицы, спросил:

— Кого-то ждете?

— Да.

— Вход строго по членской карте или карте приглашенного. У вас есть такая?

— Нет.

— Тогда ждите. Я пропущу вас только при подтверждении вашего доверителя.

Стокер кивнул.

Утренний знакомый заставлял себя ждать. Он появился с трехминутным опозданием, долго рассыпался в извинениях.

— Старость, друг мой, не лучший спутник спешки. Как бы ни хотелось быть пунктуальным, возраст дает о себе знать. Метро не подходит, там слишком шумно. К тому же скорость монорельса может быть опасной для сердца.

— Ничего страшного.

Старик что-то сказал охраннику и тот, не спуская со Стокера тяжелого взгляда, позволил им пройти.

Он оказался в темном коридоре. Несколько минут ему казалось, что поразившая его слепота будет бесконечной. Потом он увидел пятно света впереди. Фокус взгляда сводился в центре ярко-белого пятна. Оно начало расширяться, раскручиваясь по спирали. Тишину, имевшую место в начале, сменил равномерно усиливавшийся гул, словно большое количество людей шепотом говорили друг с другом.

Среди всего многообразия слов и фраз, боровшихся за место в его голове, он уловил повторяющийся рефрен.

— Назови себя?.. назови себя?!. назови…

Он подчинился, как показалось, против воли.

— Что ты ищешь?.. ищешь… здесь…

— Ответы, — бесхитростно ответил он.

— Их здесь нет… ответов…

Вдруг он увидел своего знакомого. Старик стоял, преклонив колена.

— Он приглашен мной.

Голос изменил фокус внимания.

— Ты знаешь… ш-ш… правила… лабиринт его ждет… никак иначе.

— Да. Он может пройти его.

— Лабиринт.

Крики слышны здесь повсюду. Стоны боли и страсти, вздохи печали и облегчения.

Голоса…

Воздух плывет от жара. Небо заволокло багровое марево. Страшно сверкая единственным глазом, в небе царит изумрудная звезда.

Образы…

Здесь бессильно оружие.

Здесь нет места магии.

Где-то рядом вода сочилась с потолка и гулко шлепалась на пол. Тени от единственного светлого пятна — маленького слухового окошка — трусливо жмутся по углам. Три человека, полностью скрытые под плащами, сидят в центре комнаты.

Стокер стоит у стены и пытается набраться смелости заговорить с ними.

Обрывки движений, невнятные контуры, свет, льющийся сквозь толщу гранитных стен, игра теней.

Раскинула липкие тенета пустота, ищущая жертву. Уставший мозг тает под липкими пальцами Гипноса.

Люди что-то говорят друг другу. Их голоса громки, слова внятны. Но язык незнаком.

— Невоспитанно подслушивать чужие разговоры. — Один из них повернулся к Стокеру.

— Но я…

— Никаких «но». Тебе здесь не место.

Он летит по длинному коридору. Стены полыхают жаром, не видно ни конца ни края. Он просто летит вперед, чувствуя, как горячий воздух бьет в лицо.

— Он не прошел и не пройдет никогда. Не та кровь.

— Я знаю это, но есть же исключения?..

— Да, наверное…

Стокер очнулся. Он стоял в центре большого зала. Стены, пол и потолок были покрыты фенопластом пурпурного цвета. Тяжелые гардины вишневого оттенка висели на окнах. Потолок украшали ложные витражи со сценами из истории алхимии. Повсюду ходили люди в красных плащах. Они тихо переговаривались, кое-кто бросал косой взгляд на Стокера.

Из толпы показался знакомый старик.

— Я вижу, вы уже пообвыклись, юноша. Пойдемте со мной, я хочу вас кое с кем познакомить.

Стокер хотел что-то ответить, но воздержался, слепо следуя за стариком.

Они прошли в соседний зал, потом еще через несколько комнат. Оказались рядом с лестницей, ведущей верх. Поднявшись, они очутились в большом холле, полном сумеречного света, льющегося через витражи на потолке. Стокер присвистнул. Он позволил себе некоторое время наслаждаться зрелищем. Зеленые и синие полосы света, перекрещиваясь, сливались воедино в бесконечном и безначальном потоке, выводили аккуратные узоры на стенах и полу. Вдоль стен ютилась темнота, прячась под тяжелыми подоконниками. Высокие стены, мрачные, как казематы, вздымались вверх. Пропитанные влагой, они изгибались, сходились воедино, создавая над головой давящую массу свода. На парапетах под потолком росли мох и вьюн, ветви которого, как волосы ведьмы, развевались на сквозняке. Потолок был высок, на высоте четырех человеческих ростов находилась только его середина, по периметру которой были разбросаны ниши и альковы, в которых спали каменные горгульи.

— Прошу поторопиться, — произнес старик, — нас уже ждут.

Стокер с горечью сожаления пошел дальше. Он не хотел отрываться от созерцания игры преломленного света. Он отчетливо и ярко осознал, что стоял с широко открытым ртом.

Выйдя из холла, они оказались в коридоре. Под ногами что-то зашуршало.

— Это плесень, — ответил старик на полный удивления взгляд Стокера.

Действительно, присмотревшись, тот увидел, что пол покрыт толстым слоем едва мерцающей плесени. Этот живой ковер скрывал от посторонних глаз старый паркет, а человеческие шаги тонули в нем беззвучно. Стокер отошел от первого шока и стал оглядываться по сторонам. Он шел вслед удаляющемуся старику по длинному коридору. Вдоль стен стояли большие стеклянные шкафы, на полках которых лежали коробки. Большие и маленькие, длинные и узкие, круглые и квадратные. Они неизменно имели одну из своих плоскостей прозрачной. А содержимым каждой из коробок были бабочки всех цветов и размеров, размаха крыльев и длины усиков. Каждое насекомое было аккуратно пришпилено к пробковой пластине. Тот, кто когда-то создал эту страшную коллекцию, желал на долгие годы сохранить прелесть каждой из них. Но время смешало его карты — дно редкой из коробок не было усеяно опавшими крылышками. Стекло одних футляров было покрыто цветной пылью из того вещества, что создает расцветку крыльевых узоров.

Стокер шел дальше по коридору. Низкая и широкая галерея сменилась круглой залой, уставленной пустыми доспехами и заполненной прочим оружием, в беспорядке валявшимся на полу, стоявшим в специальных стойках, висевшим на стенах.

— Какая красота, — завороженно прошептал он.

— Мы пришли, — сказал старик и открыл дверь.

Они словно оказались в другом мире. Если до этого клуб ему казался мрачной молчаливой могилой, созданной с единственной целью — напомнить человеку о его бренности и временном характере его пребывания на земле, то теперь Стокер очутился в месте, где яркость и интенсивность солнечного света кричали и бесновались, полностью осознавая свою свободу, неограниченную ничем. Он на мгновение зажмурился, не в силах терпеть эту вакханалию дикой освещенности. Пока он так стоял, смущенный и сбитый с толку, старик подошел к окну и легким движением развязал шнурок, удерживающий штору. Тяжелый бархатный занавес с шорохом развернулся, возвращая кабинет в привычный глазу полумрак.