Песня любви - Сьюзен Хаувотч

Разве можно говорить леди, что от нее дурно пахнет, ты, тухлая задница?

20

Гнев у Джорджины улетучился в тот момент, когда она опустилась в теплую воду ванны, которая была сущей сказкой, почти так же хороша, как и ее собственная у нее дома. Та больше соответствовала ее габаритам, однако приятно, и даже очень, было то, что эта просторнее. Единственное, чего ей недоставало, — это ее умащений и служанки, которая помогала промыть ее длинные волосы, а также полной убежденности, что ей никто теперь не помешает.

Однако длина ванны позволяла ей полностью погрузиться в воду с головой. Натертую, с глубокими отметинами кожу на груди стало жечь в первый момент, как она опустилась в воду, однако это казалось мелочью по сравнению с радостью быть вновь чистой и лишенной перевязок. Если бы капитан не настоял...

О, пусть все горит в аду, она так рада, что настоял. Ей бы потребовалась как минимум еще неделя, чтобы, собравшись с духом, самой на это отважиться. В последнее время она чувствовала, что тело ее делается все более липким от соленого воздуха, раскаленных котлов камбуза, не говоря уж о том, каким жаром ее обдавало всякий раз в каюте, когда капитан снимал с себя одежду. Торопливого обтирания губкой было явно недостаточно.

Но как бы ей того ни хотелось, разлеживаться в ванне она не могла. К обеденному времени она должна предстать в своем маскараде с высушенными и спрятанными волосами и скрытой перевязкой грудью. К тому же всегда сохранялась вероятность того, что капитану что-то срочно понадобится в каюте, и в этом случае он вряд ли бы стал глядеть на знак на двери. Ширма, скрывавшая ее, стояла на месте, однако сама мысль оказаться с ним в одной комнате совершенно обнаженной заставляла ее краснеть.

Однако он оказался верен своему слову и спустился лишь значительно позже. К тому времени она уже поужинала, его ужин — вполне достаточный для двоих, хотя в тот вечер Конрад Шарп не присоединился к капитану — дожидался его на столе. Лишь отправившись за водой для его ванны, она вспомнила о той бутылочке с некоей жидкостью, которой он пользовался. Решила, что понюхает ее в тот момент, когда он зайдет за ширму, однако случилось так, что в этот вечер он послал ее за дополнительной порцией воды для мытья и полоскания волос, а к тому времени, как она вернулась, уже был готов подставить ей спину, чтобы она ее потерла.

Раздосадованная, в основном на себя тем, что упустила возможность добраться до содержимого пузырька в его отсутствие, она сделала свою работу энергично и быстро. В ее распоряжении должно было оказаться несколько мгновений, пока он станет вытираться, и мысль об этом позволила предотвратить появление тошноты, хотя на сей раз она даже не заметила отсутствие этого ощущения.

Поскольку она всегда держала его полотенца достаточно близко, чтобы он мог до них дотянуться, то отошла от него, как только окатила ему спину последним ведром воды, и прямиком направилась к высокому комоду. Но в соответствии с той удачливостью, которая ей сопутствовала последнее время ее не удивило, что он вышел из-за ширмы в тот момент, когда она еще стояла с бутылочкой в руках. А попалась она единственно по той причине, что так была разочарована, понюхав одеколон, что не поставила его сразу же на место. Запах был пряным, отдавал мускусом, однако не вызывал ощущения тошноты, чего она ожидала. Нет, тошноту вызывал сам капитан, а не запах.

—Надеюсь, ты не ослушался прямого указания, Джордж? — Его голос прозвучал для нее совершенно неожиданно.

— Сэр?

— А что это ты там делаешь с этой бутылочкой?

Поняв, о чем он спрашивает, она быстро закупорила пузырек и оставила на место.

—Совсем не то, что вы думаете, капитан. Я не собирался попользоваться этой жидкостью, даже если бы была нужда, которой на самом деле не было. Я выкупался, честно говорю, я это сделал. Я не так глуп, чтобы решить, что смогу отбить неприятный запах с помощью ароматной жидкости из этой бутылочки. Мне известно, что некоторые так поступают, однако я скорее бы... короче, я бы не стал этого делать.

—Рад об этом узнать, однако, парень, это не ответ на мой вопрос.

—Ах, ваш вопрос. Я просто хотел...

Хотел понюхать? Но он все время пользуется этой жидкостью. Он никогда не проглотит такое объяснение, Джорджи. А чем не хороша правда? В конце концов, он ни мгновения не колебался, заявляя ей, что находит исходящий от нее запах неприятным.

—На самом деле, капитан...

—Подойди-ка сюда, Джордж. Дай мне удостовериться, что ты говоришь правду.

Она в раздражении заскрипела зубами. Этот гнусный человек хотел понюхать ее, и пользы от протестов не было бы никакой. Он бы тогда облек это в форму приказания и сам бы рассердился оттого, что был бы вынужден так поступить. Однако на нем был этот неприлично тонкий халат. Она начинала чувствовать, как ее уже обдает жаром.

Медленно обошла кровать. Оказавшись перед ним, заломила руки. А он действовал прямолинейно: наклонился, уткнулся носом ей в шею и вздохнул воздух. Все бы обошлось для нее благополучно, не задень он своей щекой ее щеку.

—Какого дьявола ты стонешь?

Он произнес это так, как если бы стонать следовало ему. Тон его при этом был крайне раздраженным. Но она ничего не могла с собой поделать. У нее было такое ощущение, что все внутри нее рвется наружу. Она быстро отступила, достаточно далеко, чтобы обрести способность дышать. Она избегала его взгляда.

—Простите, капитан, но... деликатно об этом не скажешь. От вас мне делается плохо.

Ее бы не удивило, если бы он подошел и ударил ее, однако он не двинулся ни на дюйм. Негодующим тоном, какого она от него не слышала, он просто произнес:

—Прошу прощения.

Она предпочла бы получить затрещину, нежели пытаться объяснить происшедшее. Что заставило ее решить, что может сказать ему правду, когда правда ставила ее, а не его в чудовищно неловкое положение? Совершенно очевидно, это именно ее проблема. С ней что-то было не в порядке, поскольку никто рядом с ним не начинал чувствовать себя нехорошо. Он может даже ей не поверить, может подумать, что она просто старается уколоть его в ответ за его намек, будто от нее дурно пахнет, хотя ей прекрасно известно, что запаха нет. В действительности он, скорее всего, и должен был так решить и от этого рассвирепеть. Дьявольщина, что ей мешало держать рот закрытым?

Но теперь уже было слишком поздно, и, торопясь успеть, прежде чем он решит хорошенько ее отделать, она объяснила:

—Я не пытаюсь обидеть вас, капитан. Клянусь, не пытаюсь. Не знаю, в чем причина. Я спрашивал Мака, и он подумал, что действие на меня оказывает ваш одеколон. Это-то я и делал с вашей бутылочкой — нюхал его... Но дело не в нем. Хотел бы, чтобы причина была в нем, но — нет. Это может быть простым совпадением. — Она просветлела от мысли, которая могла уберечь ее от расправы, и даже осмелилась поднять на него глаза, пытаясь втолковать ему: — Да, я уверен, это простое совпадение.