Джуна - Евгений Муляров

На холсте переливался не высохшими покуда красками старинный корабль. По замыслу живо­писца, другой корабль должен был плыть на­встречу ему. И опять неожиданное видение. Море было нарисовано с самого начала. Ничего в нем не было. Джуна хотела сосредоточить вни­мание зрителей на кораблях, вода служила толь­ко лишь фоном... Но из воды на глазах худож­ника проступает лицо мертвого человека.

Тело мигом объял испуг. Она больше не хо­тела смертей. Довольно мистических превраще­ний. Кистью, по свежей краске, Джуна закра­сила изображение. Все. Нет ни корабля, ни моря. Есть беспорядочные и бесформенные мазки.

Теплоход «Адмирал Нахимов» столкнулся с сухогрузом. Об этом она узнала наутро. Погиб­ли люди. Джуна уверена: не остановись она во­время, допиши картину до конца, жертв было бы намного больше.

Возможно, она права. Мистическая связь между событием и живописным изображением, разумеется, существует. Кто знает, вдруг эта связь двухсторонняя и при определенных усло­виях художник, сам того не желая, уже будет не медиумом, принимающим сигнал, а генератором сигнала?

Существует связь и между словесным и жи­вописным изображениями. Выбери Джуна сюжет чисто живописный — те же старинные корабли, то же море, — может быть, таинствен­ная цепь соответствий не замкнулась бы. Но за вполне нейтральным изображением стояла запи­санная словами история, история с печальной концовкой. Семантика живописной работы ус­ложнилась, соотношение красок и форм подкре­пилось прозаическим сюжетом. А вдруг неза­конченная картина послужила ретранслятором для сюжета притчи? В таком случае Джуна, не­сомненно, права: законченная картина обладала бы способностью к ретрансляции во много раз большей.

Сами картины она строит особым способом: «Те, кто обладает сенсорной чувствительнос­тью, легко обнаруживают сигналы, идущие от моих картин. Я распределяю на них энергию так, чтобы источниками сигналов стали основ­ные композиционные точки. Так легче челове­ку, и не обладающему высокой чувствительнос­тью, получать сигналы, которые я ему посылаю. А в них, поверьте мне, содержится и никогда не иссякает целебная энергия». Следовательно, к живописному сообщению и к сообщению чис­то сюжетному добавляется сообщение энергети­ческое.

Пусть художник руководствовался самыми благими намерениями. В определенных ситуаци­ях энергия его картин может трансформировать­ся, включаться в потоки других энергий, усили­вая их, или по чужому энергетическому потоку проецировать сюжет картины в разные точки пространства и времени.

Тем более живописная практика Джуны да­лека от привычных стандартов. Бывали случаи, когда в творческом порыве она вкладывала в очередную картину энергию с избытком. Од­нажды, пытаясь дать выход накопившимся эмо­циям, она взялась за новую работу. В те вре­мена Джуна не пользовалась кистями или мас­тихином, а втирала краски в холст кончиками пальцев. Труд был настолько напряженным, что у нее даже к концу сеанса разболелась го­лова.

Навестивший ее в этот день друг попросту испугался — картина была перенасыщена энер­гией, от нее било током. Но подлинный ужас ис­пытал он, заглянув на кухню. Излучение оказа­лось таким сильным, что стаканы, стоявшие на кухонном столе, полопались.

Но все же эта глава посвящена не живопис­ным работами Джуны, а ее друзьям. И потому, используя удобный случай, вернемся к рассказу о них. Хотя и следующий эпизод из жизни Джуны кое-что добавляет к пониманию ее жи­вописи.

Друг Джуны художник Виктор Грушеван очень переживал, ожидая того момента, когда станет отцом. Жена его лежала в больнице на сохранении, а он, томясь одиночеством, проси­живал в мастерской Джуны, наблюдая за ее ра­ботой. В ту ночь Джуна писала картину, на ко­торой изображался ребенок в лотосе в окруже­нии моря и гор.

Гость собрался уходить, сославшись на позд­ний час. И в ответ услышал резкое предостере­жение хозяйки мастерской: чтобы ребенок ро­дился здоровым, картину обязательно надо за­кончить сегодня.

—    Врачи сказали, что надо ждать еще две недели, — возразил гость.

—    Не через две недели, а в нынешнюю ночь! — Джуна была непреклонна.

Последний мазок. Картина закончена. Гость ушел, когда на улице уже светало.

А днем телефонный звонок. У Виктора ро­дился сын, и счастливый отец приглашал Джуну стать крестной ребенка.

Забавный эпизод. Приятные ожидания, хо­рошие люди, занимающиеся интересными дела­ми. Не хочется вспоминать ни о чем плохом, темном. Но жизнь Джуны была совсем не без­мятежной, и в трудные периоды на помощь ей приходили друзья. Помогли они пережить и страшный «мертвый сезон».

Однако закончить эту главу, названную строчкой из стихотворения Беллы Ахмадулиной, хочется рассказом, где Ахмадулина оказалась одним из действующих лиц. Хотя сначала сле­дует сделать маленькое отступление.

Джуна была в прекрасных отношениях с Ираклием Андрониковым, всеобщим любимцем, обаятельным человеком, затейливым рассказчи­ком. Перед тем как сделаться верным товари­щем Джуны, он был ее очередным пациентом. Человек немолодой, Андроников болел болезнью Паркинсона в столь сильной форме, что даже не мог сидеть на стуле. Эту тяжелую и мучитель­ную болезнь Джуна вылечила за несколько се­ансов.

Пользовался чудодейственными способностя­ми Джуны и Леонид Леонов. Как-то они одно­временно оказались у Джуны. Она совершала лечебные пассы и по ходу дела рассказывала любопытный сон, который недавно видела. Во сне женщина, облеченная в черное платье, пода­рила Джуне пояс, украшенный четырьмя кам­нями.

Слушатели смеялись и мило подтрунивали над рассказчицей. Однако едва замолк смех, в гости к Джуне пришла Белла Ахмадулина. Она была одета в черное платье, ибо всегда отдавала предпочтение чистым цветам — белому и черно­му. Просидев некоторое время, Ахмадулина стала прощаться. И вдруг протянула Джуне пояс, украшенный четырьмя топазами. «Вот, возьмите на память!»

Присутствующие при этом Леонов и Андро­ников были потрясены. Камни Джуна бережно хранит до сих пор.

Булла папы римского и Мальтийский крест

О днях рождения Джуны ходят легенды. Говорят, собирается такое количество гостей возле того места, где происходит праздник, что попросту не пройти. Гости идут сплошной чередой. Нет, Джуна не так богата, чтобы устраивать пышные приемы. Праздник для нее устраивают ее друзья. А друзей у Джуны великое множество.