Мой-мой - Владимир Яременко-Толстой

Я стал рассказывать Кате о себе, о своей жизни в Вене, о тусовках. Ей все это было интересно. Жизнь в Германии скучна и однообразна и Кате в ней одиноко. Я же звал ее в Австрию или в Россию, предлагал увидеться.

Катя прислала мне свою сканированную фотографию. У нее длинные темные волосы. Правда, на фотографии она изображена по пояс, и я не знаю, какие у нее ноги. Катю я полюбил и она меня тоже, уже во втором письме она написала "целую". Потом мы придумали план.

В середине марта она должна была ехать с классом кататься на лыжах в австрийские Альпы. Там-то, я ее и должен был украсть. В награду за свой подвиг я мог сделать с ней, что захочу, а я уже заранее знал, что я хочу с ней делать.

Но вместо того, чтобы воровать Катю в австрийских Альпах, я неожиданно исчез, ничего о себе не сообщая. Так, судьба развела нас в разные стороны. Когда Катя ехала в Альпы, я возвращался в Россию, через Германию. Вероятно, мы были где-то почти рядом, мы могли встретиться, но не встретились, потеряв друг друга, может быть, навсегда.

Сейчас я пишу Кате виноватое письмо, прошу меня простить и понять. Прошу мне ответить. Обещаю прислать ей фото, ведь она даже не знает, какой я из себя. Может быть, она думает, что я голубоглазый блондин, а я-то на самом деле длинноволосый бородатый дядька. О, ужас! Увидит меня, испугается, прервет нашу виртуальную связь. Бесследно скроется в дебрях всемирной электронной паутины. Поймает в сеть интернета другого, рыжего, как золотая рыбка, и будет с ним общаться. Ах, Катя-Катя! Я пишу ей свое, как знать, возможно, последнее письмо, набираю адрес: [email protected], и нажимаю команду "Отправить".

Из виртуальной реальности меня вырывает текст-мессидж Пии. Она спрашивает, как дела, и сообщает, что она дома. Смотрю на часы – без двадцати девять. И тут же звоню ей с мобильного телефона.

– Что делаешь?

– Сижу в интернет-кафе. Как ты съездила за машиной?

– Нормально, только что мы катались с Лизой по городу, она мне все показывала. Лиза здесь уже долго ездит и все знает. А я боюсь еще ездить одна.

– Лиза у тебя?

– Да, мы пьем красное вино. Хочешь прийти?

– Хочу. Сейчас выхожу и буду у тебя через двадцать минут.

Выйдя из кафе "Анна", я заворачиваю за угол и попадаю на набережную Невы. "Ваши набережные сделаны из финского гранита" – сказала мне как-то Лиза. В лицо мне бьет сырой теплый ветер. "Весна" – думаю я, – "это наступает весна". Сегодня понедельник, второе апреля две тысячи первого года. Я глубоко вдыхаю воздух, наполненный газами проносящихся мимо автомобилей и тающего снега, зловонный и влажный, закашливаюсь, и начинаю свой путь вдоль реки от темной решетки Летнего сада прямо и прямо до самой Потемкинской.

– Я только что рассказывала Лизе, как сегодня утром на трассе меня остановили менты.

– Что они от тебя хотели?

– Они сказали, что я превысила скорость. У меня еще не было дипломатических номеров, поэтому я показала им мой дипломатический паспорт. Они стали спрашивать – есть ли у меня муж и вообще хотели со мной разговаривать. Им было очень интересно.

– А что, с дипломатическими номерами машины не останавливают?

– Нет, тоже могут остановить, но это по-другому. Ты будешь вино?

– Спасибо, я решил сделать паузу. В последние дни пришлось много пить с моими австрийскими друзьями. Ты довольна машиной?

– Очень! Это, правда, не тот цвет, что я хотела, но мне тоже нравится.

– Серебристо-металлический. Я видел с балкона.

– А хочешь – пойдем провожать Лизу и я тебе ее покажу?

Все вместе мы спускаемся вниз и проходим на охраняемую стоянку. Пия машет рукой дежурному, и он кивает в ответ. Обходим машину вокруг. Пия ее не открывает. Решила показывать мне только снаружи. Ну и правильно, главное ведь – это полюбоваться внешними формами. "Very nice car" – несколько раз одобрительно повторяет Лиза, слегка посмеиваясь. Я утвердительно киваю – "Yes, Lisa, it's very, very nice". Пия польщена, и не замечает, что мы над ней чуть-чуть издеваемся.

– Теперь я буду бояться, что ее могут украсть. Я купила в

Финляндии очень дорогую страховку и даже если что-то случится, мне компенсируют почти все. Но все равно что-то придется потерять.

Я вижу, что она взбудоражена и что ей хочется говорить, но мне не интересно слушать и говорить о машинах. Поэтому, когда мы поднимаемся по лестнице назад, я прошу переменить тему.

– Хорошо, – сразу соглашается она. – Я могу говорить о мужчинах.

Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе о моем новозеландском друге?

– У тебя был друг-киви? – спрашиваю я.

– Откуда ты знаешь, что новозеландцев называют "киви"? Это же такой лондонский сленг, который не все знают.

– Я ведь жил какое-то время в Лондоне. Кроме того, у меня была австралийская подруга, поэтому я отлично знаю, кто такие Киви и Ауси, а также их проблемы.

– Да-да, у него было много проблем!

– Их основная проблема состоит в том, что они любой ценой хотят зацепиться в Европе. "Какие же вы, русские, счастливые" – часто говорила мне Кэрин, – "вы живете в Европе. Здесь так много всего происходит, а в Австралии не происходит ничего. Последнее событие, произошедшее в Австралии, случилось в 1968 году, когда во время купания в океане наш президент был съеден акулой. С тех пор у нас не было никаких других интересных событий. А еще над Австралией висит озоновая дыра. Все это настолько ужасно!"

– Да, знаю. Но, все равно, я думаю, что он был не такой плохой. У нас была очень сильная любовь. Вначале все шло так прекрасно. Мы познакомились в Лапландии. А потом я поехала с ним в Лондон. Он был там женат и хотел развестись, чтобы жениться на мне. Он мне обещал.

– Так почему же тогда не женился?

– Слушай, не перебивай, я сейчас все тебе расскажу!

Я умолкаю, приготовившись внимательно слушать. Пия вздыхает и начинает свой нелегкий рассказ. От первых же ее слов у меня отвисает челюсть, но я сдерживаю в себе вопросы, чтобы ей не мешать, чувствуя, насколько важно ей сейчас высказаться.

Глава 28. СЛУЧАЙ В ЛОНДОНЕ. ПИЯ ПРИХОДИТ В ГОСТИ. МАССАЖ. "PRO ARTE"

В Лондоне ее изнасиловал негр. Она ничего не помнила, но по всем признакам было заметно, что он пердолил ее все ночь во все возможные дыры. При этом сам он упорно утверждал, что крепко спал и никого не трогал. Она ему, естественно, не поверила. Она кричала и была в истерике. Больше всего она боялась, что он заразил ее СПИДОМ.

А получилось так, что они пошли с друзьями на дискотеку. Затем Киви слинял разбираться со своей женой, у которой он и остался на ночь. Тут ее познакомили с негром. Он был знакомым друзей Киви. Негра на дискотеке знали все, так как жил он рядом и поэтому часто в ней бывал. Затем негр пригласил их к себе. После закрытия дискотеки им нужно было где-нибудь переждать до утра, пока не откроется метро.

Друзья расположились в соседней комнате, а негр предложил Пие кофе, потому что она не хотела спать. Она была почти совсем не пьяной, но после кофе неожиданно вырубилась, придя в себя только утром. Она ничего не помнила, хотя обычно, будучи даже очень пьяной, она могла точно вспомнить, был ли у нее секс или нет. Все это казалось более чем подозрительным. Она была совершенно уверенна, что негр что-то добавил ей в кофе.

На протяжении нескольких месяцев она периодически звонила ему, ожидая, когда можно будет сделать тест и, пытаясь выяснить у него по телефону, болен ли он. Негр каждый раз уходил в глубокую несознанку и по-прежнему все начисто отрицал. В то время она не могла ни о чем больше думать, мысленно прощаясь с жизнью в предположении, что тест может оказаться позитивным.

– Моя бедная, несчастная Пия, моя беззащитная девочка, как же много пришлось тебе пережить, – начинаю утешать и жалеть ее я, а в итоге (что делать? каюсь, каюсь, каюсь…) поступаю, как негр, с той лишь довольно существенной разницей, что не предлагаю ей кофе, да и с утра не собираюсь содеянное отрицать.

А утром мы снова провожаем друг друга. Она меня – домой, а я, ее

– на работу. Она несет с собой бутылку вина.

– Это для Юры! – объясняет она мне и добавляет поспешно – Не для того Юры, для другого. Для Юры, который работает у нас в консульстве. Для шофера, он вчера помогал мне оформить машину.

Все еще находясь под впечатлением услышанного, я звоню в Лондон Гадаски и рассказываю ему о том, как Пию изнасиловал в Лондоне негр.

– Об этом негре я что-то читал, – авторитетно заявляет Гадаски. -

Он подсыпал телкам что-то типа русского клофелина и затем их ебал. Причем делал он это достаточно долго, прежде чем кто-то на него заявил. Но, может быть, это был другой негр. Вполне возможно, что этим занимались и занимаются многие негры, а не только один он. А что с НТВ, они показали наш сюжет? Позвони Юле и узнай. Здесь уже ходят слухи, что НТВ хотят то ли продать, то ли купить.