Девочка и гора - Марк Лоуренс

теперь ты здесь, а Регулятор Казик, бушует в коридорах с окровавленной головой в соответствующем настроении. Я показываю тебе самую большую картину твоего существования, чтобы ты могла отложить в сторону мелочи, за которые цепляешься, и сделать то, что я от тебя требую.

Что касается того, что такое ковчеги... в величайших городах были ковчеги, где хранилась главная технология Пропавших.

Холодный палец провел линию по спине Яз. Чудовище, которое преследовало ее в воображаемых пространствах, куда привел ее Эррис, было извращенным разумом города под названием Сеус. Элиас Стержень-корень, который, казалось, жил в тех же самых пространствах, сказал, что Сеус был одним из величайших произведений Пропавших.

— У Сеуса есть ковчег?

Единственный черный глаз Аргеса сузился:

— Что девушка со льда знает о Сеусе?

— Ты хотел убедить меня. Тогда расскажи мне об этих ковчегах.

Волна ужаса вскипела на коже Аргеса, и Яз едва удержалась, чтобы не выскочить из храма. Наконец он снова заговорил:

— Ковчеги управляют вратами; они также могут взаимодействовать с инопланетными технологиями, изучать их, а затем управлять ими. Именно ковчеги привели к гибели ваш род, уменьшив вас до такой степени, что вы больше не являетесь угрозой.

Яз не знала слова «технология», пока не услышала его из уст Эулара, но время, проведенное с Эррисом, придало ему значение: ум, воплощенный в вещах, в машинах. И все же она не была уверена, что поняла то, что говорил ей Аргес:

— Угроза? Для кого мы были угрозой?

— Когда Пропавшие вознеслись, они покинули этот мир и все свои создания. Своим слугам — холотурам, умам городов, даже мелким разумным существам, которые строили и поддерживали их, — они сказали: «Вы свободны». Все, о чем они просили, — чтобы никто не последовал за ними. И поэтому, когда спустя тысячелетия появился ваш вид, этот порядок был расширен теми, кто остался, чтобы включить вас. Угроза, которую вы представляли, заключалась в том, что вы могли бы последовать за Пропавшими. Ковчеги взяли на себя командование вашей технологией и гарантировали, что вы не сможете этого сделать.

Но это было давно. Очень давно. И с тех пор многое пришло в упадок. Старые умы обратились внутрь или испортились. Слуги, получившие свободу, обнаружили, что их единственным смыслом было служение. Закопайся достаточно глубоко в подземной город, и ты обнаружишь автоматоны с интеллектом, как у маленького человеческого ребенка; они все еще пытаются удержать это место от краха, бесконечно восстанавливая и ремонтируя его, в то время как сам разум города пускает слюни в старческом маразме. Во всех городах, кроме Сеуса, который все еще ясно соображает. И да, у Сеуса был ковчег, но лед разорвал его город и соскреб ковчег со скалы. Как и в случае с Вестой, выжил только подземный город. Только три ковчега остались нетронутыми там, где когда-то было тысяча двадцать четыре. Трое выживших находятся в свободном ото льда Коридоре, который окружает этот мир.

Яз стояла, глядя на статую, не в силах найти слов для древнего бога рядом с ней. Он был слугой народа, чьи реликвии украли труды человечества и оставили остатки выживать на льду. Мир, в котором родился Эррис, был теплее, добрее и богаче, но даже он был только точкой на спуске с высот четырех племен, которые высадили свои корабли на Абете после плавания по темным морям, которые бороздят настоящие звезды.

Наконец, чувствуя себя неловко под мрачным взглядом Аргеса, она спросила:

— Что ты сделаешь с ковчегом?

— Открою истинную силу ядро-камней, конечно. Звезд. И сниму ограничения с ворот. Только тогда можно будет последовать за Пропавшими. Они оставили нас умирать на этой замерзающей планете. Они оставили нам угасающее солнце. Но пока остаются последние ковчеги, еще есть надежда. Твой народ будет претендовать на зеленые земли, но зеленый пояс Абета эфемерен; он не будет длиться вечно. То, на что действительно будут претендовать племена льда, когда они вернут ковчег обратно под контроль Сеуса, — путь. Путь на небеса, куда сбежали Пропавшие. Небеса, ради которых они нас покинули.

Шесть звезд на стенах поплыли вниз, плавно перемещаясь по воздуху, чтобы повиснуть в линию перед Аргесом и Яз. Их сияние пронзило ее разум, покалывая внутри черепа, заставляя зубы гудеть в гнездах.

Аргес внимательно наблюдал за ней:

— Они очень близко от тебя. Тебя это не беспокоит?

Яз сжала челюсти:

— Я в порядке.

— Замечательно, — сказал Аргес, когда каждая звезда стала прозрачной, показывая движущееся изображение, видимое через маленькое окно. — Даже Эулар не мог бы терпеть их без моего присутствия, которое защищает его.

— Это — глаза моего Наблюдателя. — Аргес указал на звезды перед ними, а затем на остальные у стен. Все, кроме трех, превратились в стекло, показывая постоянно меняющиеся сцены, освещенные проходы, тусклые туннели, жилые помещения, пустые пещеры, спящего жреца, регулятора, кричащего на кого-то. — Много и один. — Он постучал по тьме, которая образовывала странный глаз, закрепленный с обеих сторон пустыми глазницами Эулара. В свете продолжающих сиять трех звезд, Аргес выглядел глубоко зловещим, нарисованным его собственной темнотой, чудовище под плотью почти обнажилось.

Без предупреждения одна из шести звезд перед ними почернела. Потом еще одна.

Аргес нахмурился, когда почернела третья:

— Наводнение? Как это возможно?

Внезапно на одной из трех оставшихся перед ними сцен мелькнуло коричневое лицо.

— Эррис! — воскликнула Яз. Пока она говорила, Квелл, нахмурившись, подошел к окну. — Где это? Что мы видим?

Одна из звезд почернела, осталось только две. На том месте, где только что был Квелл, показался Као. Он остановился, все еще находясь в поле зрения, и уставился вперед, страх овладел его лицом.

— Мы смотрим сквозь звезды в шахтных туннелях, очень далеко под нами. Мой Наблюдатель там предупредил меня о вопросах, представляющих... интерес.

Яз в ужасе наблюдала, как Као выкрикнул что-то очень похожее на «беги». Однако он не побежал, он стоял на месте, окаменев. В следующее мгновение что-то выхватило его со сцены, быстро, как чайка, крадущая рыбу из волны.

— Нет! Пусть покажет, что происходит!

Но у Скрытого Бога, похоже, были другие заботы. Все больше сцен становилось темными:

— Это неприемлемо.

Что-то, что могло быть брызгами крови, окрасило скалу в пустом месте, где только что был Као, и, прежде чем Яз успела перевести дыхание, чтобы снова заговорить, стремительная тьма закружилась вокруг всего и сделала звезду черной.

— Мои друзья!

— Мертвы. Утонули.

— Нет! —