Женитьба дядюшки Жиля (СИ) - Кальк Салма

- Шарлотта пришла. Если ей не открыть – она заплачет. Или сломает дверь. Не знаю, я не пробовала не открывать, - пробормотала она всё ещё с зажмуренными глазами.

Жиль не знал, может ли маленькая девочка сломать большую толстую дверь. Но от дочерей Мадлен можно ожидать всего, чего угодно.

- Я спасу дверь, - сказал он и поцеловал её. – И Шарлотту. Это ж, наверное, больно – так колотить.

Хотелось не только целовать, но…

- Дети всегда приходят ко мне утром, - Мадлен села на постели и принялась искать, что бы надеть.

- Значит, сегодня придут чуть позже. После такого дела, как нынче ночью, вам нужно хорошенько выспаться, - Жиль вытащил из кучи вещей сорочку, надел её и пошёл посмотреть – что там с дверью.

Ему самому было любопытно.

Дверь оказалась в порядке, но за ней сверкали глазами все три девицы де Кресси – и талантливая Аделин, и старательная Мари, и буйная Шарлотта. Они вытаращились на него, будто впервые увидели, и на пару мгновений потеряли дар речи. Потом Аделин пошла в наступление.

- Где мама? – она забавно упёрлась руками в бока и грозно на него надвинулась, а младшие выглядывали из-за её спины.

- Милые барышни, доброго вам утра, это во-первых, - и посмотреть на них со значением.

В ответ раздалось нестройное «доброе утро».

- Во-вторых, вам никто никогда не говорил, что если дверь в комнату заперта, то не стоит в неё ломиться без очень важных на то причин?

- Нет, - покачала головой Аделин, очевидно, она у них переговорщик. – Мы всегда приходим утром к маме.

- Маме нужно ещё несколько часов поспать. Это важно для её здоровья. Я думаю, вы можете зайти – тихо, без крика, поздороваться с ней и пойти завтракать. А она присоединится к вам позже.

- Позже – это когда? – хмурая Аделин не сдавалась.

- Когда сможет, - Жиль смеялся.

- А вы вообще что тут делаете?

Надо же, что он тут делает.

- Вот скажите, когда вам грустно или нехорошо, мама к вам приходит?

- Конечно, - сообщила девочка. – Сидит рядом, держит за руку и гладит по голове.

- Вот ей вчера было не очень-то хорошо, и должен же был кто-то сидеть с ней рядом, держать за руку и гладить по голове, - подмигнул Жиль девочке.

Она оглядела его – от макушки до босых ног. Видимо, усомнилась.

- Ладно, пустите нас, мы хотим её увидеть.

Жиль посторонился и пропустил всех троих. Они с визгом и воплями подбежали к Мадлен, тоже успевшей надеть сорочку, и облепили её со всех сторон.

- Тебе правда нужно спать? – Аделин смотрела недоверчиво.

- А можно мне гулять? – спрашивала Шарлотта.

- Ты обещала показать, как вышивать тот цветочек! – требовала Мари.

- Представляешь, Николь сказала, что ночью было… как его… землетрясение! Чуть башня не разрушилась!

- Да, так сказал его преосвященство!

- Надо пойти на улицу и проверить – всё ли в порядке!

- Милые мои, сначала – завтрак, - сказала Мадлен спокойно, но непререкаемо. – Потом – читать с Николь и Луизой. А там я уже и встану, и сходим погулять все вместе, договорились?

- Договорились, - ответили все три нестройным хором.

- Мама, а зачем тебе его высочество? – спросила Мари громким шёпотом.

- Он мне нравится, - ответила Мадлен с усмешкой.

- А почему он в твоей новой сорочке? А ты в какой-то старой и потёртой?

Укуси меня котик! Жиль оглядел себя – ну точно, он надел, не глядя, длинную сорочку Мадлен, а ей, значит, досталась его. Старая, счастливая. Смешно, и отчего бы не посмеяться вместе с Мадлен и девочками?

Девочки ещё поглядели на него недоверчиво,  потом поцеловали мать и унеслись наружу. Жиль запер дверь.

Мадлен хохотала.

- Простите, господин Жиль. Смешно.

- Мне тоже, - он сбросил заёмное одеяние и поцеловал её. – Берите любые мои сорочки, какие захотите. И вообще – что захотите.

- Спасибо, - она смотрела, решалась, а потом тоже потянулась к нему и поцеловала. – Но скажите, чем вам дорога эта сорочка? Она ж вся ветхая, - и показывает на рукава, а те и впрямь уже в локтях светятся.

- А это, госпожа моя, счастливая сорочка. Ей уже много лет, тут вы правы, и её для меня сшила одна достойная дама, весьма хорошо ко мне относившаяся. Нет, только не подумайте лишнего, просто я этой даме немного помог, более ничего, - и вправду, даже и мысли не было  о ней, как о женщине, ещё бы, ей лет-то было уже под восемьдесят, когда они познакомились. – А она была искусной рукодельницей и ещё артефактором, представляете? Так и появилась эта сорочка. В ней мне везёт, проверено. И вчера повезло, я ж не просто так её надел, - она слушала его, будто он ей какую сказку рассказывает. – Но сейчас я её, всё же, с вас сниму, потому что хочу обнять вас и тоже поспать пару часов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Без сорочки слаще спится? – улыбнулась она.

- Без сорочки я смогу ощутить всю вашу нежную кожу. Очень вдохновляет, не поверите.

Жиль приоткрыл окно, впуская утреннюю прохладу, забрался под простыню,  натянул сверху плащ и поцеловал Мадлен. Свою Мадлен. Хорошо-то как, господи.

- Но ведь нам придётся всем всё рассказать, - вдруг встрепенулась она. – И девочкам, и его преосвященству.

- И расскажем, делов-то. Я думаю, с вашими девочками мы как-нибудь договоримся. Я хочу знать, что они у вас любят, и мы подумаем, как их порадовать. Но – потом. Сейчас – спать.

Второй раз утро настало, судя по солнцу на улице, ближе к обеду, Мадлен и припомнить не смогла, когда ей доводилось так долго спать. Давно? Никогда? Не в замужней жизни точно.

Эх, кажется, вчера она обещала, что снова станет замужней дамой. Что же это значит? Мадлен поняла, что никак не может вообразить себе принца в качестве мужа. Она могла представить Ангеррана де Кресси, и немного – отца. Но отец всегда относился к матушке с большим уважением, и как сейчас понимала Мадлен, с большой любовью. Раньше-то она думала, что у всех так, и очень удивлялась, что у неё – иначе, и никогда ничего не говорила матушке – потому что искренне считала виновной себя. У других сестёр всё хорошо, значит – и у неё тоже должно быть хорошо. А если нет – наверное, она недостаточно старается.

И вот теперь, после всего, происшедшего и сказанного ночью, она понимала – да, она и вправду согласна стать женой этого странного принца. Скажи ей кто десять лет назад, что к ней будет свататься принц – засмеяла бы. К последней дочери графа, за которой дают клочок земли со старой башней. Настоящий принц из Роганов.

Жаль, что юным девицам не позволено узнать жениха так близко – сколько бы свадеб не состоялось? Мадлен не сомневалась, что останься она с Ангерраном наедине хоть на час, она бы убедила отца в том, что не нужно этой свадьбы. Как-нибудь. Наверное.

Мысль о том, что родители всё понимали, но считали, что положение жены старшего в захудалом роду лучше, чем незамужней девицы, она гнала от себя изо всех сил.

Тем временем настоящий принц из Роганов проснулся, зашевелился, потёрся об неё носом и едва ли не замурлыкал.  Как бывает-то, однако!

- Доброго вам утра, моя чудесная Мадлен.

- И вам, - она улыбнулась.

Оказывается, подниматься утром с улыбкой приятно. Кто бы мог подумать!

- Благодарю вас за то, что не оттолкнули, - он смотрел серьёзно, но разом с тем – по-доброму. – Я понимаю, что выгляжу не так, как мог бы выглядеть привлекательный человек, и владения мои не сказать, что хороши и обихожены. И надеюсь, что при свете дня не превращусь обратно в тролля… или в жабу.

- Принц-жаба? Что-то новенькое, - усмехнулась Мадлен. – Знаете, я тоже пойму, если вы поглядите на меня при свете дня, а ещё точнее – на мою девичью банду, и передумаете.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Нет, что вы! Я с удовольствием посмотрю на вас при свете дня, магических огней ночью было, на мой взгляд, маловато, - и он впрямь отбросил простыню. – Вы прекрасны, Мадлен. Я буду всякий день благодарить господа за то, что послал мне такую красавицу-жену. А с вашей девичьей бандой будем договариваться.