Ретт Батлер. Вычеркнутые годы - Татьяна Осипцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Миновала сухая зима, когда вечерами къхара-кхой согревали себя танцами возле костра, а на ночь вносили в хижины горячие камни и засыпали, закутавшись в шкуры антилоп. Вновь наступило жаркое лето с частыми проливными дождями.
В один из дождливых дней Гдитхи принесла обед в хижину Немого. В ее коротких черных кудрях запутались хрусталики воды. Струйки стекали с плеч и груди, на одном из сосков качалась капля. Немой не сводил с нее глаз и вдруг непроизвольно коснулся ее груди, затем провел рукой по лоснящемуся мокрому боку и задержался на выступающей ягодице, прикрытой мокрой тканью.
Гдитхи довольно сверкнула белками глаз и расплылась в широкой улыбке.
Когда с наступлением ночи в краале стихли голоса, Немой пришел к ней в хижину.
Глава 16
Известие о пропаже Ретта Батлера и его спутника мгновенно распространилось по Кимберли и взбудоражило весь город. В этом пустынном и диком краю уже бывало, что кто-то, отправившись на поиски алмазов, не возвращался. Но это случалось со старателями-одиночками, пускавшимися в путь недостаточно подготовленными. В вельде они рисковали стать жертвами хищных зверей, а подчас и жестоких аборигенов. Время от времени искатели алмазов натыкались в пустыне на выбеленные солнцем скелеты своих предшественников. Однако впервые за всю историю Кимберли пропал человек состоятельный и уважаемый, и тут же нашлись добровольцы, готовые отправиться на его поиски.
Скарлетт порывалась ехать вместе с ними, но мистер Барнато, возглавивший экспедицию, уговорил ее остаться дома. Вместо миссис Батлер в состав отряда был включен ее управляющий Уильям Дэвис.
Спустя неделю поисковики достигли подножия горы, где пропали Батлер и Маферсон. Джаба указал место, с которого они начали свое восхождение. Было принято решение разделить отряд на три группы, чтобы как можно тщательнее обследовать местность.
День за днем прочесывали они склоны, и вскоре все маршруты, по которым можно пройти без серьезного альпинистского снаряжения, были опробованы. Нашелся привязанный к чахлому деревцу шнур, конец которого терялся под грудой камней, а еще через пару дней, на противоположном склоне – старая кирка. Больше никаких следов старателей экспедиция не обнаружила.
Барнато посчитал, что кирка вряд ли могла принадлежать Батлеру или Маферсону – судя по древку, ее изготовили не менее двадцати лет назад. Зато веревка, обвивавшая древко кирки, была точь-в-точь как та, что нашли привязанной к дереву. Если верить Дэвису, который лично помогал экипироваться мужу своей хозяйки, именно такой шнур взял с собой Батлер.
– Веревок полно в любой лавке, и на английской территории, и в Оранжевом государстве, – пожал плечами глава экспедиции. – Может, она куплена в Блумфонтейне? Или здесь, в Трансваале… И какой черт дернул Батлера забраться в такую даль? Впрочем, еще два года назад эти горы принадлежали Британии…
– Для старателей не существует границ, – изрек Дэвис, – и законом это не запрещено.
– Оставайся территория под английским протекторатом, можно было бы задействовать в поисках один из гарнизонов… – размышлял вслух Барнато. – С другой стороны, какой смысл срывать гору из-за того, что обнаружили обрывок веревки, скрывающейся под обвалом?.. Что мы найдем? Два смятых в лепешку трупа?
– Вы считаете, поиски следует прекратить? – спросил один из добровольцев, относительно недавно живущий в Южной Африке.
– Не вижу смысла их продолжать. Насколько я знаю Батлера, будь он жив – выбрался бы из любой передряги.
– Я тоже уверен в этом, к сожалению, – вынужден был согласиться Дэвис.
Лагерь, развернутый у подножия горы, было решено свернуть. Отряд отправился обратно в Кимберли.
Известие о том, что тело мужа погребено под обвалом в далеких горах, буквально сразило Скарлетт. Пока экспедиция не вернулась, в сердце еще теплился уголек надежды, но когда Дэвис представил ей доказательство – обрывок шнура, для которого она собственными руками сшила мешочек из тонкой кожи, – не оставалась ничего, кроме как признать, что Ретт погиб.
Без слез, с окаменевшим лицом Скарлетт попрощалась с управляющим, принесшим трагическую весть, и закрылась в кабинете.
Сердце ее изнемогало от горя, а мозг сверлила ужасная мысль: она сама отправила мужа на поиски золота – а получилось, что на смерть! Ретт твердил, что потуги переплюнуть крупнейших алмазодобытчиков бесполезны, а она не слушала. Зачем он пошел у нее на поводу, зачем согласился отправиться с Маферсоном?! Все-таки верил в удачу этой затеи? Ведь Ретт никогда не делал того, чего не хотел…
Пока Скарлетт собиралась с духом, не зная, как сообщить дочери о гибели отца, об этом позаботилась мадемуазель Леру. Вся в слезах, влетела Кэт в кабинет к матери:
– Нет! – кричала она. – Нет!.. Папа не мог умереть! Я знаю, я точно знаю!..
Скарлетт обхватила сотрясающуюся в рыданиях дочь и сама, наконец, дала волю слезам.
– Кэти, я тоже не верила, – рыдала она, – но прошло почти три месяца… Сегодня вернулись люди, искавшие твоего отца. Помнишь, вы с ним придумали, как не заблудиться в пещерах?.. Шнур нашли в горах, а конец – под обвалом. Его не найти. Ретт погиб.
– Это неправда! – всхлипывала Кэт. – Неправда!
– Я тоже не хочу в это верить…
Вдруг Кэт отстранилась от матери и заглянула ей в глаза.
– Мама, ведь папа не хотел ехать? Это ты его заставила?
– Кто сказал тебе это, солнышко? – удивилась Скарлетт.
– Мадемуазель.
– А ей-то откуда известно?!
В душе вскипела уже ненужная ревность: «Неужели Ретт делился с Леру, передавал ей содержание наших разговоров? Или она подслушивала?»
– Если мадемуазель занимается подслушиванием, она сейчас же получит расчет!
Не обратив внимания на эти слова, Кэти повторила:
– Ты его заставила?
Она уперлась зеленущими глазами в лицо матери, и та не выдержала, отвела взгляд.
– Да, детка, твой отец не очень хотел пускаться в эту экспедицию.
– Значит, мадемуазель Эжени сказала правду, и ее не за что увольнять!
Прежде непререкаемая логика Кэт восхищала Скарлетт, а сейчас вызвала раздражение. Потакать невинным капризам это одно, но идти на поводу у ребенка в серьезных вопросах…
– Кэт, вопросы найма – дело взрослых, – строго проговорила Скарлетт.
Но Кэт повторила:
– Ты не уволишь мадемуазель Эжени.
Больше она ничего не сказала, соскользнула с рук матери и вышла из комнаты.
Не будь Скарлетт так подавлена, она, без сомнения, избавилась бы от гувернантки, к которой с самого начала не испытывала симпатии – даже несмотря на то, что найти в Кимберли другую учительницу не представлялось возможным.
Но все ее мысли в эти черные дни, последовавшие за возвращением поисковой экспедиции, были лишь о том, что она по собственной воле разрушила хрустальный дворец счастья, которое судьба подарила ей после стольких испытаний.
Скарлетт не могла представить Ретта мертвым, в сердце ее он был жив, и, несмотря на все доказательства, так же как и дочь, она долго не желала смириться с его смертью. Однажды ей пришло в голову, что исчезнуть без предупреждения – это очень в духе Ретта, ведь в прошлом такое случалось не раз…
Она принялась перебирать в уме причины, по которым он – живой – мог так долго не давать о себе знать. После вероломного бегства Джабы с лошадьми Ретт должен был отправиться в обратный путь пешим ходом. А если он сбился с пути, потеряв компас?.. Но разве Батлер не сумеет определить стороны света без компаса? А вдруг, измученный жаждой, голодный, в лихорадке, он без чувств упал на пороге одной из уединенных ферм – таких полно на Оранжевой территории и в Трансваале тоже…
Скарлетт приказала разместить в газетах обещание награды за любые сведения о муже. Откликов не поступало, но она успокаивала себя тем, что вести до глухих мест доходят с опозданием, и пока еще там узнают о пропавших золотоискателях из Кимберли…
Однако дни шли за днями, складывались в месяцы, и надежда увидеть мужа живым постепенно таяла.
В первое время дамы Кимберли, жены промышленников и управляющих, считали своим долгом навестить несчастную миссис Батлер. Миссис Смолл и миссис Джефферсон всегда приходили вместе и пытались отвлечь ее разговорами о детях. Жена Уильяма Дэвиса сидела по часу за чаем, изливаясь в соболезнованиях. Но больше всех выводила Скарлетт из себя эмоциональная Лия Барнато. Эта круглолицая еврейка с усиками над верхней губой при каждой встрече театрально восклицала:
«Бедняжка миссис Батлер! Вы не имеете даже утешения пролить слезы на могиле мужа!»
Скарлетт не считала, что это послужило бы утешением. Ей казалось, она не переживет, если увидит Ретта мертвым.
Так прошел почти год. Вначале в ожидании и уповании на чудо, затем в отчаянии и безразличии ко всему.
Скарлетт пустила на самотек свои дела, и если бы не преданность и порядочность ее управляющего, могла потерпеть серьезные убытки. Почти безвылазно сидела она дома и лишь вечером, с наступлением темноты, выходила в сад. Ее отшельничество не было соблюдением траура в общепринятом смысле – она не носила черного, хотя незаметно для самой себя перестала одеваться в светлые и яркие платья. Траур поселился в ее душе.
