История города Рима в Средние века - Фердинанд Грегоровиус

Оба вождя партий, Наполеон Орсини и Стефан Колонна, рыцари римского народа, разожгли его подозрительность, ибо, получив рыцарский пост от короля Роберта, слыли за его сторонников, а потому были изгнаны. Наоборот, Счиарра, Иаков Савелли и Тибальд де С.-Евстафио пользовались высокой милостью у народа: Счиарра назначен был капитаном народа и предводителем милиции; на Капитолии поставлен был общинный совет из 52 пополанов. Переворот этот очищал Людовику дорогу в Рим, где его провозгласили уже императором. При всем том парламент в монастыре Арачели решил еще 6 июня отправить в Авиньон к папе новое посольство. Оно должно было возложить на него самого ответственность за все враждебные для него события и коротко объявить, что в случае если он не прибудет в Рим, то народ римский вынужден будет принять Людовика. Послам было приказано не ожидать ответа папы долее трех дней. Отправка их была лишь простой формальностью. Они уехали из Авиньона без решения, но 27 июля Иоанн XXII написал к римскому народу; он сожалел, что краткость времени, небезопасность дорог и Рима задерживают его, горько жаловался на переворот, на изгнание знатных, на готовность принять Людовика и убеждал римлян пребыть верными королю Роберту. Он отправил в город двух нунциев, повелел тамошнему духовному своему наместнику епископу Витербскому Анджело де Тинеозис открыто повести процесс против Баварца, а кардиналу-легату в Тоскане, Иоанну Орсини, отправиться в Рим или же, по крайней мере, в окрестности его, чтобы действовать в его пользу. Он рекомендовал его как народному правительству, так равно и изгнанным магнатам, Наполеону и Стефану, Пандульфу де Ангвиллара и Анибальду, удалившимся в свои замки внутри страны. Он писал и к принцу Иоанну Ахайскому; ибо последнему предназначалось еще раз сыграть в Риме роль, с успехом исполненную им при Генрихе VII. Он стоял уже с войсками в Аквиле; Норчия, Риэти, римская Кампанья, проходы, ведшие в королевство Неаполь, были заняты.

Иоанн, назначенный королем Робертом своим наместником, требовал впуска в Рим и получил отказ. Он направился на Витербо. Этот вольный город впервые подпал под власть туземных тиранов и был управляем гибеллинскими Гатти. Он дал отпор принцу, вследствие чего тот опустошил его территорию. В то же самое время генуэзские суда стали на якорь в устье Тибра и овладели 5 августа Остией. Произведшие тогда же вылазку римляне были с чувствительным уроном отбиты, вслед за чем генуэзцы сожгли Остию и отступили. Это ожесточило народ римский против Роберта, от которого он еще не вполне отрекся. Он стал вооружаться для обороны. Счиарра, Иаков Савелли, канцлер Франческо Малабранка. Тебальдо де С.-Евстафио ранжировали хоругви милиции между 25 капитанами, расставили часовых и затворили ворота, ибо в Нарни, где находились при принце легат, Орсини и Стефан Колонна, снова замышлена была вылазка против Рима. После того как 30 августа кардинал тщетно именем папы домогался впуска, враги проявились в ночь на 27 сентября снова перед Римом, проникли через проломанную стену в Ватикан и возвели баррикады. Набатный колокол загудел на Капитолии, и милиция поспешила на сборные свои пункты. Люди шести кварталов прикрывали ворота Св. Севастиана, Св. Иоанна и Маджиоре, между тем как Счиарра повел в Борго Ватикана прочих. Только что настало утро. Римляне мужественно стали штурмовать баррикаду и выбили вторгшихся; кардинал, принц и изгнанники бежали из города через Porta Viridaria, предав пламени Борго. Многие рыцари лежали мертвыми; знаменитый Бертольд Орсини, капитан церкви и гвельфской партии, попал в плен и спасен был от ярости народа лишь благодаря великодушию наследственного врага его, Счиарры. Рыцарственный Колонна имел торжественный, триумфальный въезд на Капитолий и пожертвовал в церковь «Ангела Рыботорговцев» в портике Октавии, на память о дне победы, золотую чашу и паллиум. Триумф римлян завершило неудачное нападение на ворота Св. Севастиана 29 сентября, причем Орсини и неаполитанцы с уроном отбиты были милициями. Отныне еще об этом напоминает скудный памятник той эпохи, счастливее всяких исторических монументов переживший века.

Счиарра Колонна призывал теперь короля Людовика в Рим, и тот мог последовать призыву, так как ничто более не задерживало его на пути. Пиза сдалась 8 октября, заплатила большую контрибуцию и приняла Каструччио, возведенного Людовиком 11 ноября в сан герцога луккского и пистойского и назначенного ректором и имперским наместником. Сильная Флоренция, обороняемая Карлом Камбрийским, вероятно, отбила бы осаду; вследствие этого смелый и скорый в решениях своих Людовик решил двигаться далее. 15 декабря двинулся он на Рим. В Кастильон делла Пескайя отпраздновал он праздник Рождества, беспрепятственно, подобно Генриху VII, переправился через Омброне под Гроссетто и через Санта-Фиоре, Корнето и Тосканеллу проследовал в Витербо, где доброжелательно был принят 2 января тираном города Сильвестро де Гатти. Здесь примкнул к нему и Каструччио, хотя и против воли, так как обуян был страхом лишиться за время своего отсутствия своих тосканских городов. Людовик сделал привал в Витербо, чтобы выждать римских решений.

Там приближение его вызвало беспокойства и раздоры; некоторые из членов совета 52 были тайные гвельфы, иные требовали абсолютной синьории для Людовика, другие — заключения договора на условиях, прежде чем дать согласие ему на въезд. Сошлись на том, чтобы отправить к королю посольство. Но Счиарра, Тибальд и Иаков Савелли, издавна состоявшие в соглашении с ним и с Каструччио, приказали сказать королю, чтобы он не обращал на посольство из Капитолия внимания, но без дальних разговоров шел бы на Рим. И вот, когда предстали послы синьории и предъявили ему условия римского народа, он поручил дать ответ Каструччио; герцог луккский дал его, приказав трубам трубить поход, и сам поспешил авангардом в Рим, между тем как послы были вежливо задержаны в лагере, а пути оцеплены часовыми. Во вторник 5 января 1328 г. двинулся и Людовик. 7 января с 5000 рейтаров и с многочисленной пехотой расположился он лагерем на Нероновых лугах, нигде не встретив сопротивления, а, напротив, торжественно встреченный гражданами и многими аристократами; Колонна, Конти, Анибальди, Балле, Папарески, Савелли, предводительствуемые Счиаррой, проводили его к Св. Петру, где он поселился на житье в папском дворце. Король римский вступил в Ватикан, которого не мог достичь Генрих VII, с толпой еретиков и реформаторов, отлученных папой и ныне запевших с ликованием Те Deum в соборе апостола. Духовенство римское не приветствовало Людовика; кардинал-легат наложил интердикт на город. Большая часть духовенства, все доминиканцы, большая часть францисканцев из Арачели бежали из Рима. Многие церкви и монастыри стояли пустыми. Некоторые святыни, как то: кровавый платок Вероники, отнесенный в Пантеон, были сокрыты. Тем не менее Людовик имел при себе достаточно священников, даже нескольких епископов, презиравших отлучение и отправлявших богослужение; даже в самом Риме оказывались минориты и другие клирики, готовые преступить веления папы. Так повторились в 1328 г. мрачные времена императоров Генриха IV и Генриха V. Все сторонники папы отшатывались от въезда Людовика, как от нашествия еретиков, римляне же с радостными кликами встречали императора в своем городе, жить в котором упорно отказывался папа.

4. Народ вручает Людовику синьорию и назначает императорское коронование. — Он принимает корону от народа у Св. Петра. — Коронационные эдикты. — Каструччио, сенатор. — Внезапный отъезд Каструччио в Лукку. — Недовольство в Риме. — Марсилий и Иоанн Яндунский воздействуют на народ. — Эдикты императора от 14 апреля. — Низложение папы. — Смелый протест Иакова Колонна. — Декрет о резиденции пап в Риме. — Монах Корбара выставляется под именем папы Николая V

Король занял вскоре свою резиденцию во дворце S.-Maria Maggiore, ибо беспрепятственно мог проследовать по всему Риму, чего с давних пор лишен был всякий римский король. 11 января созвал он парламент на Капитолии. Из противоположения замыслам церкви и по нужде явился он перед народом кандидатом императорской короны. Никакие обеты не связывали его с папой, как предшественников его во время их римских походов; это дало ему полную свободу в действиях. Времена радикально изменились; старый высокий цезаризм демократизировался. Людовик и супруга его на тройных креслах заняли места перед собранием; речь стал держать схизматический епископ Алерий в Корсике благодарил за почетный прием короля и требовал от имени его корону от народа. Ему отвечали бурными криками одобрения, возгласили многолетие цезаря и вручили Людовику в качестве сенатора и капитана народа на целый год синьорию Рима. Тот же парламент путем плебисцита присудил ему императорскую корону и назначил на следующее воскресенье коронацию, для каковой долженствовали быть назначены в качестве представителей народа четыре синдика. Ибо и Карл Великий, как объявили римляне, тогда лишь получил корону, когда весь римский народ присудил ему ее. Старинные права республики на избрание императоров никогда не были забываемы в Риме, хотя папы и устранили их путем конфирмования, коронации и миропомазания избранника германских чинов. Со времени восстановления сената в 1143 г. народ снова придал им вес путем аккламации короля римского приглашением его короноваться, в иных же случаях — непризнанием его. Церковный взгляд о перенесении империи всегда их оспаривал и утверждал, что империю получал император лишь уполномочием сената и народа. Сознание этих прав усилилось с тех пор, как папы пребывали в Авиньоне и не совершали более коронования лично. Отсутствие их придало более свободы республике и новые отношения к империи. Сама она являлась самостоятельнее, чем задолго до того. Она владычествовала в Кампаньи и Маритиме. Тиволи, Веллетри, Кори, Чивита-Веккия, Витербо, Корнето, другие многие города в Тусции и Сабине платили дань Капитолию. Могущественные республики и принцы, сам король Германии заискивали благоволения римского народа, причем звание сенатора, возлагавшееся на себя самим папой или расширявшее титулы короля неаполитанского, во всей Италии чествовалось более самых высших республиканских званий. Книга Данте о монархии несказанно способствовала к возвышению престижа величества и неотъемлемых прав римского народа. Да и Генрих VII в споре своем с кардиналами не апеллировал ли относительно места коронации к воле народа? Преемника его, Людовика, не сопровождали никакие уполномоченные папы, но под отлучением последнего прибыл он в Рим. Согласно с этим, императорскую корону при нежелании римлян он мог воспринять сам или же получить из рук народа. Без колебаний решился он наперекор папе источником империума признать этот народ; и этот чуждый понятиям Гогенштауфенов факт составил в истории города событие, сильно повлиявшее на ближайшее будущее. Гибеллинская знать вынудила Людовика сделать этот шаг не менее ученых его публицистов Марсилия и Иоанна Юндунского. Ибо они же в трактатах своих доказывали ясно, что для законно избранного императора коронование папой отнюдь не имело столь высокого смысла по сравнению бенедикцией, обыкновенно преподаваемой архиепископом римским королю французскому, и что лишь путем злоупотребления церемониями присвоили себе папы вовсе не подобавшее им право. На основании этого они требовали коронации от народа, как фактического доказательства, опрокидывавшего притязания папы, и Людовик с отважной решимостью предоставил решение вопроса императорства народу римскому. Эта демократическая его коронация составила великолепное, неслыханное в Риме зрелище. Утром 17 января 1328 г. выехал он с супругой своей в белых атласных одеяниях, на белом коне, в необъятной процессии из S.-Maria Maggiore к Св. Петру. Процессию открывали 56 знаменосцев и верхом толпы иноземного рыцарства. Пред королем один из судей нес книгу имперских законов, а префект Манфред де Вико — обнаженный меч. Коня его вели коронационные синдики: Счиарра Колонна, Иаков Савелли, Петр де Монтенигро де Ани-бальди и канцлер города, все одетые в золотые, блестящие одежды. За ними следовали Двадцать-два, корпорации Рима, схизматическое духовенство, бароны и послы от городов. Историк Виллани, изобразивший этот коронационный кортеж, вскользь лишь упоминает о некоторых установленных обрядностях у Св. Петра, но несомненно, что ритуал был с точностью соблюден и Людовик посвящен в каноники соборные. Обычные молитвенные формулы исполнены были духовенством. Согласно ритуалу, пфальцграф Латерана должен был поддерживать императора во время миропомазания и принимать в руки корону, когда тот ее снимал. За отсутствием его Людовик посвятил герцога Каструччио в рыцари и возвел его в пфальцграфа Латерана и в хоругвеносца Римской империи. Помазание совершил епископ Иаков Альберти Венецианский, явившийся к Людовику в Пизе вместе с епископом Гергардом де Алериа, вслед за чем один римский магнат от имени народа возложил королю на голову корону. То был знаменитый Счиарра Колонна, в то время первый человек в Риме, приобретший такое значение в истории этого города при замечательных превратностях судьбы, — великий вес в качестве вождя партии, сенатора, капитана народа, подесты и военачальника во многих городах. Кто не знал, со дней Бонифация VIII этого теперь стареющего римлянина? 25 лет тому назад стоял он в горящем дворце Ананьи с мечом, приставленным к груди папы, теперь же держал у Св. Петра корону империи для возложения ее на голову германского короля, впервые в истории получавшего святую эту диадему из рук депутата от народа. Во время этого акта многие строгие рыцари в свите Людовика и сам император могли быть тревожимы некоторыми сомнениями. Но вскоре он с решимостью признал, что законно принял в Риме императорскую корону и скипетр от римского народа. «Таким путем, — как выразился современник Виллани, — венчан был на царство Людовик Баварец народом римским, к великому позору и поношению папы и святой церкви. Какова заносчивость проклятого баварца! Нигде не встречается в истории, чтобы какой-либо император, а тем более столь враждебный папе, коронован был кем иным, кроме как самим папой или его легатами. И как этот Баварец явился единственным исключением, так факт этот возбудил великое удивление». Для выказания своего благочестия Людовик повелел тотчас после коронации прочесть три эдикта: о католической вере, о почитании духовенства и о защите вдов и сирот. После мессы имел он коронационный въезд не в Латеран, а в Капитолий, как и подобало «милостью народа» императору. Римляне напутствовали первого ими избранного и венчанного императора криками радости; на улицах кричали: «Хвала Богу и императору! Мы избавлены от чумы, голода и войны, мы свободны от тирании папы!» Не ранее вечера достигла процессия Капитолия, где во дворце и на площади приготовлен был для знати и народа банкет. Ночь императорская чета провела во дворце сенаторов. На следующее утро Людовик назначил герцога Каструччио сенатором и затем с большой толпой переехал в избранный им резиденциею Латеран.