Шесть имен кота-демона - Чжан Юнь

– Похоже, этот жрец более изобретательный, чем вы! – Ди Цяньли ехидно усмехнулся, поворачиваясь к Чжан Чжо.

– Это всего лишь иллюзия, – отмахнулся Чжан Чжо, раскрывая веер.

– Но все происходило на самом деле! Будь вы на его месте, как бы вы смогли это устроить?

Чжан Чжо задумался на мгновение:

– В теории я знаю, как показать многие трюки, и даже своими руками могу продемонстрировать пару-тройку, но вот Бог, появившийся из воздуха в конце, мне не по силам. Это очень странно!

– Даже вы не поняли, что сделал жрец? – удивленно спросил Ди Цяньли. Его изумил тот факт, что Чжан Чжо, великий притворщик, не смог раскусить тайну иллюзии жреца.

– Не понял. Это было очень чудно! – Чжан Чжо покачал головой. – Думаю, дело в том ящике…

– Вы имеете в виду, что…

– Этот Бог – живое существо! Несмотря на то что его тело иллюзорно, оно в то же время абсолютно реально. Кажется, это должно быть как-то связано с тем ящиком. Однако… сейчас не это важно. Не время ломать голову над тем, как жрец провернул этот фокус. Ты обратил внимание на внешность Бога?

– Да! Человеческое тело, кошачья голова! – кивнул Ди Цяньли.

Действительно, божество выглядело именно так, хоть в это и сложно было поверить!

– Похоже, это место тесно связано с тем делом, что мы расследуем, – сказал Чжан Чжо приглушенно.

– Невероятно! – Авата-но Махито, бездумно бредущий за толпой, казалось, все еще пребывал в изумлении.

– Что ты сейчас сказал? – спросил Ди Цяньли.

Он и Чжан Чжо бросили на японского посла взгляды, полные любопытства.

– Невероятно! – повторил Авата-но Махито, кажется, искренне веря в то, что говорит. – Голос, раздавшийся из-за занавеса, который казался и человеческим, и не человеческим одновременно. Он поразил меня, сказав, что я не являюсь истинным последователем учения. Затем он поведал мне историю моей жизни.

– Что? Историю твоей жизни? – Глаза Ди Цяньли округлились от удивления.

Авата-но Махито кивнул:

– Да! Голос поведал, что я не из Танской империи, рассказал, сколько мне лет, кто моя семья, живы ли мои родители. Он рассказал все! Я спросил, как мне сбежать, и голос приказал быстро покинуть Чанъань.

– Ты уже помолился? – Чжан Чжо ехидно улыбнулся.

– Я желаю мира и безопасности моей семье, – кивнул Авата-но Махито.

– Какая преданность! – усмехнулся Ди Цяньли.

– Как бы там ни было, я убежден, это проявление высших сил, – благоговейно воскликнул Авата-но Махито, – невероятно! Уму непостижимо!

Чжан Чжо не стал обращать на него внимания. Он повернулся к Чун Эру и сказал:

– Сегодня мы не видели Танца Великого Света.

– Он исполняется крайне редко! Люди, с которыми мне довелось поговорить, лишь слышали о танце, но никто не видел его своими глазами. – Чун Эр оглянулся на глинобитное здание. – Похоже, придется сходить сюда еще раз.

К этому времени в храме почти никого не осталось, поэтому четверо мужчин быстро вышли на улицу. Они шли, разговаривая, и, когда оказались на переднем дворе, вдруг увидели, что недалеко от них широко распахнулась боковая дверь. В нее проскользнула группа людей.

Группа дворцовых служанок, ярко одетых и несущих фонари, собралась вокруг высокой повозки, въехавшей во двор.

– Откуда здесь взялась дворцовая повозка? Да еще и в столь поздний час? – Чжан Чжо нахмурился и поспешно потянул Ди Цяньли и остальных в темное укромное место.

Повозка остановилась. Один из слуг вынес лесенку, и из повозки выпорхнула женская фигура.

– Что она здесь делает?! – ошарашенно воскликнул Чжан Чжо, будучи не в состоянии отвести взгляд от женщины.

Женщина была облачена в пурпурного цвета жуцюнь: короткую кофту и длинную юбку с высокой талией. На вид ей было около сорока лет, но ее тело оставалось по юному пухлым, а черты лица – нежными. Само же лицо не выражало ничего – ни единой эмоции нельзя было на нем прочесть, лишь уголки губ слегка поднялись в скорбной, едва заметной улыбке. При взгляде на нее невозможно было не вспомнить строки из известного стихотворения, гласящие, что «черные брови ее затмевали грозовое небо, а алому цвету юбки мог позавидовать гранат».

Это была богатая, степенная женщина, явно не простолюдинка.

– Не может быть, чтобы это… – недоверчиво протянул Ди Цяньли.

– Кто это? – Авата-но Махито пребывал в замешательстве.

– Супруга нынешнего наследника престола – Вэй! – прошептал Чжан Чжо.

– Супруга Вэй, что сопровождала тогдашнего князя Лулинь на протяжении десяти лет и никогда не покидала его?

– Именно!

– Как она сюда попала? – Ди Цяньли был потрясен до глубины души.

В его вопросе был смысл. Ли Сянь являлся наследником престола и потому проживал в восточных залах дворца Тайцзигун. Супруга Вэй проживала вместе с Ли Сянем.

Ди Цяньли вдруг увидел, что позади идет другая группа людей – все в халатах с круглыми горловинами и узкими рукавами. В центре группы на коне величаво восседал человек в пурпурном халате, плотно прижатом к телу поясом, украшенным яшмой. Голову человека венчал черный убор. На плоском, как луна, лице ярко сверкали глаза. С подбородка ниспадала борода. Сам мужчина был высоким и худощавым.

– Почему князь Лян тоже здесь? – Ди Цяньли чувствовал, что воздух от повисшего напряжения сгустился так, словно вот-вот грянет гром.

Князь Лян также был известен как У Саньсы. Будучи племянником императрицы, несколько лет назад У Саньсы был одним из кандидатов на престол, наряду с У Чэнсы и Ли Сянем. Отношения между У Саньсы и Ли Сянем были сложными: по крови Ли Сянь был сыном императрицы, а У Саньсы – племянником императрицы, потому они приходились друг другу двоюродными братьями. Что же касается детей, дочь Ли Сяня, принцесса Аньлэ, вышла замуж за сына У Саньсы, именуемого У Чунсюнем, и потому семьи были связаны. С точки зрения власти У Саньсы был сильным претендентом на престол и пользовался поддержкой при дворе. Многие люди выступали за семью У, многие – семью Ли, и противостояние их было подобно вражде воды и пламени. Императрица долгое время не могла решить, кого же объявить наследником и в итоге утвердила Ли Сяня, но она опасалась, что если тот станет императором, то поддерживающие его убьют семью У, чего императрица хотела избежать. Именно поэтому императрица специально созвала представителей обеих семей и приказала им жить в мире и согласии и даже взяла на себя инициативу еще больше породнить Ли Сяня и У Саньсы, чтобы растопить лед между ними.

Тем не менее, несмотря на все ее усилия, отношения между семьями Ли и У были сложны и напряжены. Пусть казалось, что две семьи и живут в гармонии, оба рода хранили свои скелеты в шкафу.

Неудивительно, что Чжан Чжо и другие были потрясены появлением супруги Вэй вместе с У Саньсы в Персидском храме глубокой ночью.

– Я слышал, что отношения между супругой Вэй и князем Лян… весьма… нежные! – прошептал Авата-но Махито.

Чжан Чжо холодно рассмеялся.

Этот инцидент породил множество самых обсуждаемых сплетен в Чанъани.

Когда Ли Сянь был низведен до статуса князя Лулинь, он проживал каждый день в страхе и трепете, поскольку чувствовал, что его жизни всегда угрожает опасность. В конце концов, он как был слабым и запуганным человеком, так им и остался. Супруга Вэй отличалась сильным характером, имела на все свое мнение и ни при каких обстоятельствах не отрекалась от Ли Сяня, став его опорой и поддержкой. Она слишком хорошо знала, в какие игры играют стоящие у власти, и потому пыталась наладить взаимоотношения с самыми важными и влиятельными чиновниками при дворе, в том числе и с У Саньсы, чтобы помочь Ли Сяню вновь подняться. Если бы удалось заручиться поддержкой и расположением У Саньсы, то свергнутый Ли Сянь мог бы перестать опасаться за свою жизнь и вернуться к привычной роскоши. Именно поэтому ходили слухи, будто супруга Вэй завела роман с У Саньсы: чтобы добиться его расположения.

Никто не знает, правда это или нет, но как не бывает дыма без огня, так и сплетни не берутся из воздуха. У Саньсы спешился, подошел к наложнице Вэй, протянул ей руку, расплылся в широкой улыбке, прошептал несколько слов и осторожно помог женщине проследовать в заднюю часть храма. Большинство сопровождавших ее людей остались на своих местах, только несколько горничных, дворцовых служанок