Амур-батюшка (Книга 2) - Николай Задорнов

Горюн разделился на чистый и мутный. Гольды объяснили Ваське, что мутная вода в рукаве оттого, что выше впадает желтая река. К полудню лодки подошли к ее устью. Откуда-то из густого лиственного леса валили мутно-глинистые тихие потоки воды. Вскоре в дубняках и ильмовниках открылся широкий вход в тихую реку с желтой водой. Гольды с облегчением вздохнули, бросили шесты и взялись за весла.

- Теперь по этой реке пойдем. С Горюном прощаемся, - сказал Иван. Тут тихое течение, будет людям легче.

Холодный вид болот и редких берез открылся за лесом. На берегах исчезли дубы и липы. Виднелись лишь огромные кочки и кустарники, и все было желто, как и вода в речке.

"На Горюне шум, звон, лес, плавники, как-то веселей, - думал Васька. - А тут словно зашли на край света, словно заехали в такое место, где уж осень наступила".

Но вскоре местность снова оживилась. Далеко над желтым болотным кочажником, который протянулся от берега вдоль на целые версты, стала видна крутая, как стена, сопка с буйной дубовой рощей на вершине, а напротив нее, на другом берегу, из-за мыса понемногу появлялось большое стойбище со множеством юрт и свайных амбаров. Своры собак бродили вдоль берега. Видны стали лодки, котлы, связки сушеной рыбы, черепа зверей на вешалах и на деревьях, толпы людей в шкурах, с трубками и ножами, голые ребятишки, костры, а за стойбищем - вековой лес из высочайших кедров с раскидистыми ветвями.

- Вот и Кондон! - молвил Бердышов.

Юкану встречал гостей. Это старый друг Ивана, с которым когда-то вместе били Дыгена. Юкану краснолиц, бел как лунь, с длинными седыми усами. Он, казалось, был несколько смущен.

Другой былой спутник и товарищ Ивана - Васька Диггар - вертелся тут же, заискивающе смеялся и помогал Ивану вылезти из лодки. Васька нынче зимой был в Уральском, хотел сватать Дельдику, устроил там гонки, менял с Айдамбо собак, они чуть тогда не перестрелялись. После того приезжал к Ивану и сам Юкану.

- Вот я решил на Горюне побывать, - сказал ему Бердышов. - Думал, нынче не соберусь, а собрался все же. А вы, я гляжу, что-то невеселые? Не ждали нас?

Юкану после убийства Дыгена покоя не знал. На Горюне поселился маньчжур Синдан и взял тут большую силу.

Синдан не раз говорил Юкану, что знает все и, если старик не загладит своей вины, выдаст его маньчжурам, которые явятся сюда и расправятся с теми, кто виноват.

Юкану пал духом. Все же нынче зимой он собрался на Амур, побывал у Ивана и рассказал про все свои беды. Иван ободрил его, уверил, что бояться не надо, и дал Юкану немного товару, чтобы роздал сородичам на Горюне и предупредил их, что скоро туда приедет русский купец.

Юкану возвратился домой, стал было раздавать товар, но тут явился Синдан и запретил Юкану всякую торговлю.

- Твои товары буду продавать сам!

- Но ведь товар-то не мой! Как ты смеешь? - разъярился старик.

Синдан сказал, что уж едет чиновник, друг Дыгена, уж скоро будет, страшная казнь ждет каждого, кто не слушается и дружит с русскими.

- Но что я окажу, если Иван приедет?

- Так далеко от своей деревни он не ездит! Кто узнает? Скажи, если боишься, что своим роздал! А торговать будем вместе. Я у тебя не отбираю. Ведь ты не умеешь торговать, а я сделаю так, что тебе будут выгоды и Бердышову. Он доволен останется.

Синдан в самом деле был уверен, что ленивый русский купец на Горюн не заберется, что он только пугает.

Юкану подчинился, хотя душа его не мирилась с Синданом, и старик чувствовал, что поступает дурно. Но он в самом деле не умел торговать, а Синдан умел. Васька Диггар принимал участие во всем этом деле, но держал, как всегда, сторону сильного.

И вот Иван явился. И верно, сильно недоволен. "Да еще навез столько товара. Синдан взбесится. И перед Бердышовым надо держать ответ", - думал Юкану. Он еще надеялся, что, быть может, Иван про сделку с Синданом ничего не узнает, а долги Ивану ведь надо отдавать только осенью. К тому времени Синдан оплатит товар. Никто не ждал, что Иван летом явится.

Иван видел, что в Кондоне все смолкают и смущаются, когда речь заходит о Синдане. Бердышов исподлобья глянул на Юкану.

- Разве совесть у тебя не чиста?

Проезжая по Горюну, он видел у жителей свои товары, которые послал с Юкану. Но горюнцы, оказывается, покупали их у Синдана и втридорога. Синдан торговал ими исполу с Юкану.

Иван почувствовал, что Синдан сильно обнаглел. Это ему было даже на руку. Ясно, что Юкану вступил в стачку с лавочником.

Иван нахмурил брови и, сделав страшное лицо, приблизился к Юкану.

- Я все знаю! Ты хочешь в компании с Синданом жить? В общество к нему вступаешь?

Гольды переглянулись. Юкану побледнел.

- Мои товары с Синданом продаешь? Я с тебя шкуру спущу... Я малую цену велел брать, а ты что делаешь?

- Ваня, пойдем... Я все скажу... Не говори так страшно.

Юкану и гольды многое рассказали Ивану в этот вечер. Но, как он замечал, главное они утаивали. Он чувствовал, что Синдан сидит тут крепко.

- С Синданом мне надо повидаться! - задушевно говорил он, сидя в доме Юкану. - Я с ним тоже дружбу хочу завести. И узнаю все. Может, это ты, Юкану, во всем виноват... Ты его подговорил меня обманывать...

- Что ты! - Юкану задрожал от ужаса. - Он плохой! Как он тебя ругает!..

- Синдан - вор и обманщик! - завизжал вдруг Васька Диггар. - Мы его убьем!

Юкану стал жаловаться на Синдана. Наконец он решил все открыть, хотя ему это было запрещено под страхом смерти. Но иного выхода не было.

Бердышову казалось, что и Синдану старик так же откровенно признавался, как был в Уральском, взял товар; вот так же чувствовал себя виноватым перед Синданом и юлил, как сейчас юлит перед ним. "А прежде был твердый, крепкий. Как он с копьем пошел на маньчжур! Не я ли виноват? Долго на Амуре возился, играл в карты, баловался, а тут меня обошли. Или я трусил сразу идти на Горюн? Еще и теперь страшновато было ехать под головой Рябчика". Показалось Ивану, что, когда шли на шестах под этими утесами, все гребцы старались не смотреть на него, а если и взглядывали, то с ужасом. А Ивану смешно стало, он подумал: "Как будто я страшен только на этом месте. Нет уж, кто страшен, так везде. Я и в другом месте, если придется, ловко ухвачу".

- Синдан со своим приказчиком у тунгуса на озере парня избили, решительно сказал маленький, тщедушный гольд.

Юкану хотел остановить его, но, заметив взгляд Бердышова, осекся.

- А парень помер, - продолжал гольд.

"Признались! - подумал Иван. - Я и на озеро съезжу, кстати будет!"

- Конечно, так было! - воскликнул Васька Диггар, сообразивший, что уже дальше нельзя молчать и надо как-то выкручиваться. - Что скрывать? Зачем скрывать? - обернулся он к сородичам. - Правда, так было?

- Конечно, было! - отвечали гольды.

- Синдан горячий, - как бы находя Синдану некоторое оправдание, проговорил Юкану. - Не может удержаться, когда злой. Словно зверь.

- Синдан говорит, что скоро сюда маньчжуры приедут, что русские продают им Амур и он будет тут маньчжурским исправником, - заявил Васька Диггар.

...В Кондоне заночевали.

Вертлявый Васька Диггар с утра приставал к Ивану.

- Ночью в тайгу ходил, - угодливо говорил он. - Лося стрелял. Для тебя.

Иней блестел на широких сшитых полотнищах бересты, прикрывающих товары.

"В эту пору на Додьге инея не бывает, тут холодней, - думает Вася Кузнецов. - А грязная какая речка! Течение тихое. Вода в пузырях, как проквашенная".

Вася вчера сидел и не понимал, о чем в темной, мрачной юрте при свете жирника толковал Иван со здешними по-гольдски. Бердышов послал его спать в лодку. Мальчик выспался под пологом и рад, что сегодня не надо ехать дальше, можно отдохнуть, посидеть на утренней прохладе.

- Попробуй. Как вкусно! - протягивает ему Диггар кусок мяса. - Это ноздря сохатого, большая такая! Це? Не хоцу? Ну, тебе тогда дадим вареный мясо.

Иван ел сырые ноздри зверя.

- Как сливочное масло, - говорил он. - Васька, ты только дивишься. А мы и губу сохатого съели.

Древний старик Иренгену сидел рядом и рассказывал:

- Тут место хорошее. Вот пузыри по реке - это от рыбы. Рыбы много! Когда мой дедушка сюда приехал, осень была. Холодный ветер дул с Эворона. У нас тут большое озеро близко, в тайге, называется Эвур, по-иному Эворон. Из него эта речка вытекает. Дедушка мой сидел как раз на этом месте. Услыхал: что-то шелестит. Он подумал: "Может быть, листья сухого дуба шелестят". Пошел на оморочке по реке и увидел в воде ямы, а в них полно чебаков. Чебаки шелестели, как сухие листья на дубах шелестят, когда холодный ветер дует с Эворона.

Горюнцы отрубили лосю ноги, сняли с них шкуру, а кости разрубили. Юкану разбивал их топориком и, причмокивая, сосал мозг. Иван съел сердце. Илья угрюмо наблюдал. "Жилы еще трепещутся, - думал он, - а они жрут, не жуя глотают".

- Сырое мясо кто ест, здоровей бывает, - как бы отозвался его мыслям Иван.

В котле забурлила белая накипь, там варилось мясо. Илье и Ваське дали хлеба и похлебки.