Кодекс чести - Евгений Гаркушев

– Что случилось, Никита? – спросил Голицын.

Хорошая штука – мобильный. Номер телефона определяется автоматически, и никакой дополнительной аппаратуры не надо. Да и Петр Михайлович не промах – знает, что во время дежурства ему будет звонить со служебного телефона только дежурный, а Константин заступит на смену только через пять минут.

– Звонил некий субъект. Предположительно захватил заложника или заложников. Хочет общаться только с вами.

– Звонок записал?

Я едва не выругался. Голицын, как всегда, смотрит в корень, а мы, как всегда, сделали массу ошибок…

– Нет.

– И номер, с которого звонили, не определился?

– Нет.

– Пока не переживай, вряд ли он звонил со своего номера и говорил обычным голосом. Но теперь все звонки пишите. Жалоб и сообщений о пропаже людей не было?

– Пока нет.

– Тогда почему ты решил, что захвачен заложник?

Я обрисовал ситуацию. Мало того что незнакомец не сказал ничего конкретного, он еще и не сообщил, как с ним связаться. Скорее всего будет перезванивать в участок. Поэтому Петру Михайловичу лучше поторопиться…

– Хорошо, скоро приеду, – пообещал Голицын.

– Может быть, мне стоит заехать за вами? Константин вот-вот подойдет.

– Да ты что, Никита? Я не маленький, сам доберусь.

– А вдруг этот психопат поджидает вас возле дома или около участка?

– Если бы все было так просто, я бы только обрадовался. Нет, нам придется за ним побегать. Никуда не уходи. Можешь вызвать Литвинова. Хотя ладно, пока не надо – успеем, если понадобится.

Не успел я положить трубку, как в участок вошел довольный Рыков. Двубортный светлый пиджак по последней моде, темные брюки в мелкую полоску, короткая стрижка. Преуспевающий бизнесмен, а не помощник шерифа… Впрочем, не ходить же нам всем в гимнастерках? Я тоже старался одеваться прилично, хотя до модника Рыкова мне было далеко, да и денег свободных было меньше – нужно купить что-то в квартиру, заплатить за фехтовальную школу…

В руках Константин держал объемистый полиэтиленовый пакет, на котором был нарисован ризеншнауцер. Не иначе Рыков покупал по дороге корм для своего пса.

– Не опоздал? – поинтересовался мой сменщик.

– Разве что на пару минут.

– Извини. В следующий раз приду раньше.

– Не стоит извинений. У нас чрезвычайное происшествие.

– Какое?

– Звонил какой-то псих. Похоже, взял заложника или просто грозит. Требовал, чтобы ему дали поговорить с Голицыным.

– И что?

– Сообщил Голицыну о происшествии. Он едет сюда.

– Что ж, подождем… Расскажи подробнее.

Я рассказал, стараясь не упустить ни одной мелочи, прокручивая в памяти разговор и для себя. Ничего особенно интересного, прямо скажем. И материала для анализа – совсем немного.

Рыков слушал внимательно, потом направился прямиком к сейфу и вынул оттуда крупнокалиберный револьвер, положил в карман пиджака обойму-кольцо с резиновыми пулями. Хотя я его об этом не просил, достал еще один револьвер и молча протянул его мне.

– Думаешь, понадобится?

– Полагаю, это был стрелок, – отстраненно заявил Рыков. – Тот тип, который уже убил двоих. Надолго он, однако, затаился – но не выдержал в конце концов.

Костя отщелкнул барабан, вытащил обойму, осмотрел ее, вставил обратно и крутанул барабан. Револьвер был исправен и хорошо смазан, стреляй хоть сейчас.

– Слушай, а почему ты решил, что это именно тот стрелок? Сейчас ведь даже никто не убит.

– Сплюнь. Пока не убит. Если какой-то гад решил причинить людям вред, рано или поздно он это сделает. Полезное дело человек всегда может отложить, а то и передумать его совершать. Злодейства внедряются в сознание крепко.

– И все же… Ты судишь по телефонному звонку? Но ты ведь его даже не слышал!

– Мало ли, что я не слышал. События надо реконструировать. Тот идиот зачем-то позвонил нам после убийства и рассказывал, где можно забрать труп. Точнее, назвал адрес дома, в котором произошло убийство. Почерк похож, не находишь?

– Ну, мне кажется, пока нет никакого почерка, – возразил я, поднимаясь и подходя к сейфу, чтобы взять запасную обойму для своего револьвера. Патроны и кольца лежали отдельно, и мне пришлось снаряжать обойму самому.

– Ты просто еще не привык. Я таких носом чую. А как ты сказал о голосе без выражения, так я и понял: он. Я ведь с этим гадом тоже разговаривал. Когда первый труп нашли – гражданина Воскобойникова Архипа Агафоновича. Дело вообще странное было…

– Расскажешь?

– Читать надо дела, при рассказе что-нибудь, да упустишь… Впрочем, расскажу, заняться всё равно нечем, а я вроде неплохо все помню. Звонит ночью какой-то тип и сообщает: произошло убийство по улице Кольцевой, сто пятнадцать. Я тот район хорошо представляю, места глухие, сразу за дорогой – поле. Словом, всякое может случиться, хотя район вполне респектабельный. Прошу: представьтесь, пожалуйста. А он, словно автомат, и внимания на мой голос не обратил, говорит: я еще винтовку его взял. Я кричу: что за винтовка? Какая винтовка? Гражданин, вы обязаны оказать помощь следствию, а не вершить самосуд! Дождитесь нашего представителя! Только тот меня слушал недолго – трубку повесил, и все дела. Я вызвал Голицына – совсем как ты сейчас, – и помчались мы по указанному адресу. Приезжаем, дверь дома открыта, на полу в гостиной тело с ранением в области груди – да с каким там ранением, просто разворотило грудь картечью. Из самострела стреляли, значит, или из охотничьего ружья. Звоним в полицию, вызываем прокурора, сами в это время ведем осмотр помещения. Выясняем, что из оружейного ящика пропала винтовка и патроны. Вот о чем речь шла. Это уже, как ты понимаешь, дело чрезвычайной важности. Хотя и убийства с огнестрелом не каждый день случаются… Словом, карусель закрутилась до самого утра. А утром организовали полицию, санитаров и жителей на прочесывание местности. Да только пользы никакой – ничего мы так и не нашли. Ни убийцу, ни винтовку, ни следов, ни свидетелей. Если бы убийца сам не позвонил – труп мог и день, и два в доме пролежать. Родственники в отъезде были, гости к Воскобойникову ходили не каждый день, все больше он выезжал – то на предприятия, то в клуб…

– И потом винтовка эта всплыла, как я понял?

– Да, второе убийство именно с ее помощью совершили. Застрелили в спину Порфирия Савельевича Тимирязева. Кто, зачем – тоже непонятно. Фехтовальщиком он был слабым, да и вообще не слишком внушительных габаритов мужчина. Заколоть – и никаких следов, всегда можно на дуэль свалить. Но пули-то мы нашли – именные, из винтовки Воскобойникова. Поэтому два дела в одно объединили – похоже, один псих постарался. Хотя варианты возможны, конечно.

– Какие, например?

– Винтовку могли продать. Убийца Воскобойникова мог ее спрятать, а кто-то другой – найти. Причем этим кем-то мог оказаться обыкновенный мальчишка, который не понимал, что имеет дело с боевым оружием. Прицелился в спину прохожему, выстрелил – и готово.

– Не верю я в таких мальчишек.

– Я тоже не слишком верю, но в жизни случается всякое. Да и не обязательно, что винтовку взял убийца. Может быть, зашел какой-то родственник, знакомый или сосед, увидел убитого Воскобойникова, схватил винтовку – и пошел мстить. Или просто схватил, потому что домой страшно было идти. Или приглянулась она ему как самая ценная вещь. Чужая душа – потемки. Что только не могло произойти.

Вряд ли в ближайшее время нам предстояло попасть домой, значит, полноценный ужин откладывался на неопределенное время. Я сходил в туалет за водой и включил электрический чайник – нужно подкрепиться, пока мы еще не едем на поиски стрелка, не пишем рапорты и отчеты, не мчимся вместе с полицейскими на задержание, не организовываем население для облавы…

Константин достал из своего пакета банку растворимого кофе, полиэтиленовый мешочек, полный ванильных сухарей, шоколадку – словно знал, что все это нам пригодится. С другой стороны, ночные дежурства часто бывают спокойными – отчего же не коротать их со всеми удобствами, за чашечкой хорошего кофе перед цветным телевизором?

– А где можно посмотреть материалы дела? – спросил я.

– Вон на той полке, – кивнул Рыков. – Дело заведено двадцать первого мая, если не ошибаюсь. Бери, смотри. Только чашку на бумаги не опрокинь. Еремей в прошлый раз отличился, вот так вот за чаем дела просматривая. Хорошо, что то дело было об угрозах соседа хозяйке дачного домика. Кое-какие документы посушили, а некоторые протоколы опросов пришлось восстанавливать. Голицын страшно ругался.

Еремей Литвинов, третий помощник шерифа, сидел сейчас дома и даже не подозревал, что мы в очередной раз влипли. Что ж, пусть отдохнет. Возможно, ближе к полуночи понадобится и он. А сейчас – зачем его заранее расстраивать? Может, тревога окажется ложной.