Святые наших дней - Митрополит Иларион

– Когда у меня посетители, мое внимание сосредоточено на боли другого человека, на любви к нему. Собственную боль я не замечаю, – говорил он.

Прп. Паисий с посетителями

Может быть, именно за это внимательное отношение к каждому Бог и дал ему способность проникать в глубины человеческого духа, видеть людей насквозь. Это качество обычно называют прозорливостью.

А еще он обладал даром любви, которой щедро одарял каждого из приходивших к нему.

– Ко мне в каливу приходят молодые люди… – рассказывал он. – Я встречаю их добрым словом, чем-нибудь угощаю, разговариваю с ними, и мы быстро становимся друзьями. Они открывают свои сердца и в ответ принимают мою любовь к ним. Некоторые несчастные так обделены! Они жаждут любви. Сразу же видно, что они не видели любви ни от матери, ни от отца. Они не могут насытиться любовью. И если тебе станет за них больно, если ты их полюбишь, то они забывают о своих проблемах, забывают даже о наркотиках, исцеляются от своих болезней и прекращают бесчинствовать, а после приезжают на Святую Гору уже как благоговейные паломники.

Это духовное преображение происходило с десятками и сотнями людей, которые приезжали к нему со всего света. В основном, конечно, он общался с мужчинами-греками, приезжавшими на Афон. Но были среди его духовных чад и лица иных национальностей, а также женщины, с которыми он встречался, когда выезжал за пределы Святой Горы, в том числе монахини основанного по его благословению женского монастыря.

Детство и юность

Будущий старец Паисий, в миру Арсений Эзнепидис, родился 25 июля 1924 года в малоазийском селе Фарасы в благочестивой христианской семье. Он был восьмым ребенком в семье Продрома и Эвлогии Эзнепидисов, которая уже сидела на чемоданах, готовясь к депортации из Турции.

Фарасы, Каппадок

Через две недели после рождения он был крещен местным священником архимандритом Арсением (Хаджефенди), который нарек его своим именем. Много лет спустя стараниями старца Паисия Арсений Каппадокийский будет причислен к лику преподобных.

Прпп. Паисий Святогорец и Арсений Каппадокийский.

Современная икона, Греция

Начало ХХ века в греческой историографии именуется «малоазийской катастрофой». У этой катастрофы была долгая предыстория. Когда-то Малая Азия была населена греками и входила в состав Восточной Римской (Византийской) империи. Турецкие племена начали проникать в Малую Азию в XI веке и к началу XV века заняли этот регион практически полностью. В 1453 году под натиском турецких войск пал Константинополь и на обломках православной Византийской империи возникла новая – Османская.

Несмотря на проводимую властями империи политику исламизации, вплоть до начала ХХ века на территории Малой Азии проживало большое количество христиан, включая коренное греческое население, а также армян и ассирийцев. Согласно турецкой статистике 1912 года, в Турции на тот момент было почти 2 миллиона греков, что составляло почти 20 процентов населения.

Родители прп. Паисия Эвлогия и Продромос Эзнепидис

С началом Первой мировой войны ситуация резко изменилась. Если раньше этнические чистки носили единичный характер, то теперь они превратились в систематический геноцид, совершавшийся по прямому указанию турецких властей. Общее число жертв геноцида греков, по разным оценкам, составляет от 350 тысяч до 1,2 миллиона человек.

В 1923 году между Грецией и Турцией был подписан протокол об обмене населением. В результате обмена 1,4 миллиона греков из Турции были эвакуированы в Грецию, а около 380 тысяч турок из Северной Греции переселено в Турцию.

Семья Эзнепидисов была одной из многочисленных греческих семей, подлежавших депортации. Родители с восемью детьми, включая новорожденного Арсения, вместе с другими жителями села отправились в 150-километровый пеший путь до побережья, откуда на корабле их доставили в греческий порт Пирей. Плавание заняло целый месяц.

Коница, Греция

Сначала беженцы жили в палатках возле порта, а потом часть их, включая семью Эзнепидисов, переправили на остров Керкира. Там беженцев разместили в старинной крепости, высящейся над островом. Но это было временное пребывание, и вскоре их отправили в Игуменицу, откуда должны были выселиться турки. В итоге турки не выселились, и беженцам вновь пришлось жить в палатках.

Наконец, после двух лет мытарств, Продром и Эвлогия вместе со всеми детьми поселились в Конице на северо-западе Греции. Здесь они получили один из оставленных турками домов, и Продром начал зарабатывать на жизнь изготовлением мебели, орудий труда и обуви для односельчан.

Семья была очень благочестивой и каждое воскресенье ходила в церковь. Родители и дети строго соблюдали посты, утром и вечером всей семьей молились. Отец говорил детям:

– Помните, дважды в день должен человек предстать перед Богом, как солдат на поверку.

В семье очень почитали святого Арсения, который умер вскоре после прибытия греков из Фарас в Грецию. Бывшие односельчане собирались вместе и слушали рассказы о его жизни. Эти рассказы производили на юного Арсения сильное впечатление. Уже в четырех-пятилетнем возрасте он стал говорить, что будет монахом, и, когда другие дети строили игрушечные домики, строил игрушечные кельи.

Во время учебы в школе он часто уходил в лес, где проводил время в молитве на каких-нибудь развалинах, или в лесной церкви святой Варвары, или в пещере за этой церковью. Основным его чтением были жития святых. Желая подражать древним аскетам, он отказался от мяса, а потом вообще перешел на хлеб и воду:

– В детстве пищей моей был кусочек лепешки и несколько глотков воды, – рассказывал он впоследствии. – Но ничего больше мне и не надо было, я просто летал от радости!.. Питайся я тогда вкусно и сытно, это не могло бы дать мне той духовной радости, которую я тогда переживал.

Подражая столпникам, он забирался на деревья или высокие скалы и там читал жития и молился.

По окончании начальной школы он отказался учиться дальше и поступил подмастерьем в столярную мастерскую. Там он изготовил себе деревянный крест и, взяв его с собой, уходил молиться в лес. Работал он много, а ел мало:

– В монашестве я не соблюдал таких строгих постов, как в отрочестве… Я был худым, как щепка, но при этом сильным.

Свои отроческие годы – от шести до шестнадцати лет – он называл лучшими годами жизни, потому что в эти годы жил без забот и готовил себя к монашеству. Но старший брат Костас пытался отучить его от чтения житий святых. Однажды он рассказал ему о теории Дарвина, а Христа назвал просто хорошим человеком. Арсений был смущен. Он сказал себе: «Пойду помолюсь, и если Христос – Бог, то Он явится мне, чтобы я перестал колебаться в вере. Он даст знак – тенью, голосом или чем-то подобным».

Арсений молился и клал поклоны несколько часов подряд, но никто ему не явился. Был жаркий день, и после многих часов молитвы и поклонов он весь взмок и выбился из сил. Оставив молитву, он вспомнил сказанную Костасом фразу: «Я признаю, что Христос был Человеком выдающимся – праведным, добродетельным. Его соплеменники позавидовали Его добродетели и осудили Его на смерть». Тогда он решил: «Раз Христос был таким, то – даже если Он был просто Человеком – Его стоит полюбить, послушаться и принести себя в жертву ради Него. Мне не нужен ни рай, ни что-нибудь подобное. На все жертвы стоит идти ради лишь Его святости и Его добродетели».

И как только он это подумал, ему явился Сам Христос:

– Он явился в преизобилии Света. Я видел Его от пояса и выше. Он взглянул на меня со многою любовью и сказал: «Я есмь воскресение и жизнь: верующий в Меня, если и умрет, оживет». Те же самые слова были написаны в раскрытом Евангелии, которое Он держал в Своей левой