Святые наших дней - Митрополит Иларион

С этого времени Арсений с еще большим жаром предался молитве и аскетическим подвигам, продолжая жить в миру и работать в столярной мастерской. Он подружился с двумя юношами, которые тоже хотели стать монахами. Втроем они приходили в церковь святой Варвары и там читали монашеское правило. Оба друга Арсения впоследствии станут афонскими игуменами.

В шестнадцать лет он отправился в местное епархиальное управление, чтобы узнать, может ли он поступить в какой-нибудь монастырь. Но ему ответили, что сначала он должен отслужить в армии. Он воспринял это как волю Божию и смиренно ждал своего часа.

Война

В октябре 1940 года началась итало-греческая война, за которой последовала немецкая оккупация. Братьев Арсения призвали на фронт, и он оказался главным кормильцем для семьи.

По окончании Второй мировой войны в Греции началась гражданская война. Правительственным войскам в ней противостояли прокоммунистически настроенные партизаны Греческой демократической армии, которых поддерживали СССР и социалистическая Югославия. Город Коница, где проживал Арсений, оказался в руках коммунистов. Они хотели призвать его в свои ряды, но он отказался, за что был арестован и посажен в тюрьму. На Рождество 1947 года город освободила Национальная армия. Было много жертв, и Арсений вдвоем с местным священником и пономарем собирали тела убитых и относили их к церкви. Одну семью из десяти человек Арсений спас, узнав, что их дом будут расстреливать из гранатомета.

В апреле 1948-го Арсений был призван на срочную службу в ряды Вооруженных сил Греции. Сначала его отправили в «учебку», где он проходил курс молодого бойца, предполагающий изнурительные физические тренировки и приобретение навыка владения оружием. Впоследствии он говорил:

– Чем жестче были инструкторы в учебке, тем отважнее были потом солдаты в бою. И чем больше пота лилось со спин новобранцев во время учений, тем меньше крови проливалось на войне.

Он был назначен старшим над сорока новобранцами. Раз в неделю они собирались, и он читал им Евангелие.

Арсений молился святой Варваре о том, чтобы ему не пришлось никого убивать, и после двух месяцев учебки был распределен в пехотную школу связи, где освоил специальность радиста.

Получив краткосрочный отпуск, он исполнил свое давнее желание и съездил на Афон. Там он посетил монастырь Филофей, где насельником был его родственник иеромонах Симеон, а на корабле познакомился с известным старцем иеромонахом Кириллом из монастыря Кутлумуш.

После этого продолжил службу в разведывательной роте, которая должна была отыскивать и уничтожать ополченцев-коммунистов. Нередко им приходилось вести разведку в горах, выходя в многодневные походы. Однажды их накрыла снежная буря, и Арсений выкопал из-под снега двадцать шесть обмороженных солдат.

В другой раз 180 солдат разведроты оказались окружены ополченцами, которых было 1600. Арсений лихорадочно пытался поймать сигнал, а лейтенант ему кричал:

– Брось ерундой заниматься! Помогай лучше таскать ящики с гранатами!

Он стал таскать ящики, но постоянно возвращался к антенне и наконец сумел ее наладить. Он прокричал в рацию координаты, описал тяжелое положение, в котором они оказались, и наутро прилетела штурмовая авиация и разбомбила позиции ополченцев. Рота была спасена.

Арсений на службе в армии

Впоследствии старец Паисий сравнивал монахов с радистами:

– Монахи – это радисты Матери Церкви, и, следовательно, если они уходят далеко от мира, то и это делают из любви, ибо уходят от «радиопомех» мира, чтобы иметь лучшую связь и больше и лучше помогать миру. Безрассудное требование, которое, как я сказал, предъявляют некоторые клирики, то есть чтобы монахи вышли в мир, высказывают и некоторые неразумные солдаты, когда их отряд подвергается опасности, то есть чтобы радист оставил свою рацию и вступил в перестрелку, как будто положение будет спасено, если к двумстам другим винтовкам присоединится еще одна. Когда радист кричит во все горло, чтобы выйти на связь: «Алло, алло, Душа!» и так далее, то другие думают, что он кричит впустую. Однако разумные радисты не слушают, когда их ругают, но изо всех сил стараются выйти на связь, а затем просят немедленной помощи у генерального штаба (Души), и тогда прибывают большие силы авиации, бронетанковых войск, флота и таким образом бывает спасено положение, а не перестрелкой этих солдат. Точно так же и через монахов действуют Божественные силы посредством их молитвы, а не их собственные ничтожные силы. Мы же в наше время, когда зло чрезвычайно усилилось, имеем большую нужду во вмешательстве Божием.

В марте 1949 года разведроту, где служил Арсений, расформировали, и он был назначен связистом в другое подразделение, которое занималось зачисткой горных районов от ополченцев. Снова ему пришлось участвовать в боевых действиях, спасать своих сослуживцев в трудных и критических ситуациях.

В мае, когда операция по зачистке была закончена, его перевели в Окружное военное управление, где он исполнял обязанности радиста и шифровальщика. В сентябре он тяжело заболел, и командир отправил его в Коницу на лечение. Потом Арсений вернулся в часть, а в марте 1950-го был демобилизован.

После этого, не заезжая домой, сел на поезд в Салоники, а оттуда добрался до Афона.

На Афоне

В то время афонские монастыри разделялись на две категории: общежительные и идиоритмические (особножительные). В общежительных монастырях насельники жили в братских корпусах, вместе участвовали в богослужениях, вместе трапезовали. В идиоритмических монахи могли жить отдельно друг от друга, молиться и питаться по кельям, собираясь вместе на службы и трапезы только по воскресеньям и праздникам.

Сначала Арсений поступил в монастырь Филофей, который жил тогда по идиоритмическому уставу. Там ему не понравилось: он счел монастырский устав недостаточно строгим. Начал обходить афонские скиты и кельи в поисках строгого духовного руководителя, к которому мог бы поступить в послушание. Он так долго ходил, что потерял счет времени.

Калива, скит Святой Анны, Афон

Наконец, он поселился у старца Хризостома в каливе (келье) Сретения Господня при монастыре Святой Анны. Она стояла уединенно, вдали от других келий, старец вел аскетический образ жизни, скудно питался и все ночи проводил в молитве. Арсению нравился такой образ жизни, но он надеялся получать духовные наставления от старца, а тот в основном молчал.

Пробыв на Афоне в общей сложности три месяца, Арсений вернулся в Коницу и стал помогать своему отцу, работая плотником. Два года он провел дома, но Афон тянул непреодолимо, и в марте 1953-го он снова отправился туда.

Сначала он попал в келью, где жили два «зилота» – монаха, принадлежавшие к юрисдикциям раскольников-старостильников. Особенностью греческого старостильного раскола является то, что он постоянно делится на новые и новые юрисдикции, подобно разбитому стакану, у которого за одной трещиной появляются другие. Поскольку главной целью существования этих групп является выявление ереси в окружающих людях, при любом конфликте или разногласии они обвиняют друг друга в ереси и формируют новые объединения.

Два монаха, к которым попал Арсений, были оба старостильниками, но принадлежали к двум разным ветвям раскола, а потому не молились и не трапезовали вместе, чтобы не нарушить канон, запрещающий молиться с еретиками (каждый считал еретиком другого). Арсений вынужден был молиться и есть отдельно от них, поскольку каждый из монахов боялся оскверниться от соприкосновения с человеком, не принадлежащим к старостильному расколу.

Дольше одного месяца Арсений там не выдержал и опять отправился на поиски местожительства. Несколько месяцев он жил в келье святого Димитрия при Новом скиту, но и оттуда пришлось уйти.

В середине августа 1953 года он поступил в общежительный Эсфигменский монастырь, где, наконец, нашел то, что хотел: «Здесь он увидел подвижников, просиявших деятельной и созерцательной жизнью, – говорится в его житии, – встретил отцов, которые с рассуждением возделывали в себе монашеское доброделание: уклонение от мира, послушание, воздержание, нестяжание, безмолвие,