Святые наших дней - Митрополит Иларион
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В эту обитель отец Паисий прибыл 24 октября 1962 года. Братия была немногочисленной и не сплоченной, питались монахи по кельям, а значительную часть братского корпуса занимали туристы, приезжавшие полюбоваться древней обителью. Причащались монахи всего четыре раза в год.
Монастырь Святой Екатерины, Синай
Вскоре он переселился в келью святой Епистимии, расположенную на склоне горы напротив монастыря. Молитвы по книгам он в этот период не вычитывал, а молился по четкам. Много времени проводил в походах по горам, посещая пещеры, где в древности подвизались отшельники. Часто поднимался босиком на вершину горы Синай. Впоследствии, вспоминая это время, он говорил:
– Если ты окажешься посреди пустыни и рядом не будет храма, то у тебя все равно будет храм – твое собственное тело. Колоколом станет твое сердце, а лампадами – звезды в небе над головой.
Живя в келье, отец Паисий придумал себе новое рукоделье – стал вырезать иконы из дерева. Этим он и зарабатывал себе на хлеб, не получая от монастыря ни пропитания, ни денег. Из тех же средств он кормил и одевал бедуинов, а их детям дарил леденцы и обувь.
Прп. Паисий (слева) на Синае
Однажды его в келье посетила Богородица. «Это было не видение, не сон, а даже отчетливее, чем явь, – рассказывается в его житии. – Она поцеловала его, как мать целует ребенка, а он настолько сильно почувствовал Ее нежную любовь и Божественное утешение, что не мог сдержаться и как сумасшедший кричал: “Матушка моя Всесвятая! Матушка моя Всесвятая!” Когда он спустился в монастырь на литургию и вошел в храм, то, прикладываясь к иконам, узнал на одной из них Ту, Которую только что видел и осязал наяву. Через несколько дней он получил из Коницы письмо со скорбной вестью о кончине мамы».
Здоровье его и здесь стало ухудшаться; истощенное постами тело не выдерживало сурового климата Синайского полуострова. Пришлось сначала из кельи спуститься в монастырь, а потом вообще покинуть Синай.
Снова на Афоне
В мае 1964 года он вернулся на Афон. Сначала поселился в Иверском скиту святого Иоанна Предтечи, где была большая келья, которую он отремонтировал своими руками. Молился он здесь по Октоиху – книге богослужебных песнопений на каждый день недели, распределенных по восьми гласам. Каждый глас – это не только самостоятельный напев, но и свой набор молитв и песнопений. Таким образом, полный цикл Октоиха прочитывается и пропевается за восемь недель – по одному гласу в неделю.
Скит Иоанна Предтечи
В понедельник молитвы и песнопения Октоиха посвящены ангелам, во вторник – Иоанну Предтече, в среду и пятницу – страданиям и крестной смерти Спасителя, в четверг – апостолам и святителю Николаю, в субботу – всем святым и усопшим, в воскресенье – Воскресению Христову. Книга богата богословским содержанием и, как и другие богослужебные книги, представляет собой целую школу богословия, выраженного в ярких поэтических образах. Отец Паисий так полюбил Октоих, что почти не расставался с ним.
В свободное от молитвы время он вырезал из дерева распятия, и это рукоделие, совершаемое с молитвой Иисусовой, еще больше воспламеняло его любовью к распятому Спасителю.
Постепенно вокруг него стали собираться юноши, желающие вступить на путь монашества. Для каждого он строил келью, а читать каждому советовал Исаака Сирина:
– У аввы Исаака есть всё. Одной этой книги вам хватит на десять лет.
Старец Тихон (Голенко
На исповедь отец Паисий ходил к своему духовнику – русскому старцу иеромонаху Тихону (Голенкову), который проживал в ските на Капсале. Это был человек святой жизни, который по воскресеньям служил литургию, а в остальные дни причащался Святых Христовых Таин. Иногда отец Паисий приходил, чтобы помочь ему при совершении литургии в качестве чтеца и певца. И вот какой случай произошел однажды:
– Отец Тихон, чтобы во время литургии не рассеиваться, запирал дверь церкви, а я пел «Господи, помилуй» за дверью, в коридоре. Как-то раз, на одной из литургий, в момент освящения Честных Даров, голос старца затих. Я прождал примерно пять часов и не окликнул его, ибо не имел на то благословения. Через пять часов он продолжил возгласом «Изрядно…» Где же он находился столько времени? Наверное, был в восхищении духа. В тот день Божественная литургия закончилась вечером.
Старец Тихон тоже любил читать Исаака Сирина и говорил:
– Как же сладок авва Исаак!
Но читал он и других святых Отцов. Два раза он прочитал полное двенадцатитомное собрание трудов святителя Иоанна Златоуста – от корки до корки.
Однажды отец Тихон сказал отцу Паисию:
– Ну а схиму когда принимать будешь?
Отец Паисий об этом вообще не думал, но из послушания духовнику 11 января 1966 года от его рук принял великую схиму. А от принятия священства он категорически отказывался. Сам он это объяснял так:
– Наша цель в том, чтобы спастись. Священство – это не средство для спасения.
Его спрашивали:
– А вам никогда не предлагали стать священником?
Он отвечал:
– Меня принуждали к этому много раз. Когда я жил в общежительном монастыре, меня принуждали и к священству, и к великой схиме. Но задача в том, чтобы стать монахом внутри. Меня заботило как раз это – ничто другое меня не занимало. Еще будучи юношей, мирянином, я пережил некоторые чудесные события и поэтому, придя в монастырь, говорил: «Хватит мне и того, чтобы по-монашески жить». Основной упор я сделал на это, и меня не занимал вопрос, когда же меня постригут в великую схиму и стану ли я священником.
Прп. Савва Освященный.
Фреска, монастырь Грачаница, Сербия. XIV в.
В Древней Церкви священство и монашество считались несовместимыми служениями. Среди египетских и палестинских монахов IV века не было священников, и когда монахам надо было причаститься, они звали священника из ближайшего города или селения. Когда преподобный Савва, живший во второй половине V – первой трети VI века, стал священником, это было столь необычно, что его прозвали Освященным.
Отец Паисий тоже считал, – по крайней мере, для себя, – священство несовместимым с монашеским безмолвием:
– Если бы я был священником в миру, то никогда не мог бы закрыть дверей своего дома. Мне всегда, не делая различий между людьми, нужно было бы дать каждому то, что ему требовалось. Прежде я заботился бы о своих прихожанах, а избыток отдавал бы другим – тем, кто просил бы меня о помощи. Я беспокоился бы не только о верующих, но и о неверующих, и о безбожниках, даже о врагах Церкви. Или, если бы я был духовником и один человек жаловался бы мне на другого, то я звал бы к себе и того – другого, чтобы разобраться в их отношениях. Я звонил бы людям по телефону, чтобы узнать, что с человеком, который ранее пережил какое-то искушение, как живет тот, кто столкнулся с какой-то трудностью. Разве мог бы я при всем этом вести тихую безмолвную жизнь?
О высоких иерархических степенях применительно к себе отец Паисий рассуждал так:
– Какую пользу принесло бы мне, если бы я был не простым монахом, а стал иеромонахом, владыкой, Патриархом? Более высокие саны помогали бы мне спастись? Или же они лежали бы на слабом Паисии тяжким грузом и повергли бы его в адскую муку? Если бы не было жизни иной, то безумие стремления к высшему сану еще бы могло быть как-то оправдано. Однако тот, кто стремится ко спасению своей
