Туман войны - Алексей Колентьев

— Сын, мы с тобой остались вдвоём. Твои мать и братья погибли, мы не смогли пробиться в столицу вовремя и спасти всех вас. Ты болен и болезнь эта неизлечима… Пока неизлечима. Нужно выжить, сын. Я верю, Арес не откажет тебе в праве на месть. Тебя отправят в катакомбы Малиариса, на север, а потом…

Потом был новый атрудар и Митридата спас только захлопнувшийся люк бронемашины. Отец сгорел в плазменном огне, как и последние из совета архонтов- командующих остатками разгромленной в считанные часы армии маленького, утопающего теперь в огне пожаров Эвксина. Больше некому было отдавать приказы. Превозмогая боль, Митридат вырвал трубку изо рта и хриплым шёпотом приказал растерянно глядящему на него пилоту:

— В катакомбы… Нам ещё нельзя умирать, солдат.

Очнувшись от воспоминаний, Бессмертный увидел величественный зал, отстроенного заново «Гелиофора», где всё было восстановлено по старым чертежам и воспоминаниям самого царя. Опустив взгляд. Он увидел склонившегося в глубоком поклоне посла и окончательно сосредоточился на настоящем. Путь к мести был длинным, а шаги тяжелы…

— Мой повелитель, посланник александрийской колонии, комес Калистрат, прибыл для вручения личного послания от своего господина Феоктиста Александрийского.

Прислужник, разодетый в расшитый золотым позументом синий камзол, мягко ступая по зияющему зеркальными отражениями купола тронной залы полу. Царь любил, выступающих с особым достоинством высоких и статных ромулан. Этот раб не был исключением: в традиционном камзоле, бриджах и высоких мягких с круто загнутыми к верху носами сапогах без каблуков, он смотрелся очень величаво. Бронзовая маска полностью скрывала лицо прислужника, отчего лицо его застыло в постоянной полуулыбке, не вяжущейся с чёрными бусинками глаз — фотоэлектронных умножителей. Белый кудрявый парик скрывал шевелюру, совершенно обезличивая ромуланина, отнимая даже толику индивидуальности. Прислужник встал слева от замерцавшего сиреневыми всполохами деактивируемого на короткое время защитного экрана, склонившись перед вошедшим в зал послом лишь в лёгком полупоклоне. Митридат всем давал понять, что ни один правитель Элисия, будь он хоть трижды олигарх или, не приведи Олимпийцы, самозваным императором, не стоят даже поясного поклона самого ничтожного раба эвксинского царя. Где уж этим однодневкам тягаться с ним, прожившим три с лишним века, видевшем гигантские ковчеги Ура, отплывавшие от пылающих берегов того, что теперь именуется единственным островком цивилизации. Он, помнил железную поступь легионов Ашшутры, на фоне которых меркнет мощь всех армий известного мира. Царь до сих пор чувствовал ужас, заставляющий тревожно перемигиваться датчики в левом нижнем углу монитора, зависшего перед внутренним взором Бессмертного, теперь уже навсегда. Синтеты дали ему бессмертие и почти полную неуязвимость, но у всего есть цена: он не мог больше видеть свободное от непонятных ему символов окружающее пространство, всё было подёрнуто паутиной координатной сетки и мигающих таблиц и цифр.

Синтеты обещали, что попытаются убрать это ненужное ему сочетание цифр и окружностей, охватывающих видимое пространство цепкими зеленовато-жёлтыми нитями. Боль, поселившаяся в теле почти три века назад и сжигавшая кожу, превратившуюся в подобие тёмной прожаренной шкуры цыплёнка, теперь ушла. Сейчас, Митридат не чувствовал абсолютно ничего: даже самое малое беспокойство исчезло совершенно. Теперь царь не нуждался во сне, пище и мог неделями заниматься своим любимым детищем — шагающими «асписами».[63] Новые танки били на полигонах и в мелких стычках имперские «ирбисы»[64] заставляли пятится даже тяжёлые «сциллы»[65] аргосских еретиков. С таким оружием, царь заставит чванливых конфедератов и этого молокососа в остроконечной тиаре, именующего себя императором всего известного мира, скулить и умолять о пощаде. Но пока это только планы. Теперь же, придётся заняться послом, который вот уже долгих пять минут, стоит на коленях в десяти метрах от низкого ложа, на котором сидит Митридат. Посол замер, под прицелом десятка телохранителей-синтетов, облачённых в боевую броню и небрежно поводящих стволами носимых «круверов».[66] Но оружие у этих солдат всегда деактивировано, о чём никто кроме самого Митридата и двух его самых доверенных людей не знал. Мало устранить угрозу совершающегося покушения, гораздо важнее предотвратить следующее. Поэтому под сводами зала пряталась самая совершенная в обитаемом мире охранная система, не убивающая, а лишь парализующая убийцу или убийц, с помощью скорострельных игломётов и стазис-ловушек, словно невидимая сеть опутывающая жертв необоримыми гравитационными лучами. Игла с ядом парализует, а гравитационная сеть удерживает на месте. И уже после этого служба охраны выступает из-за потайных стен зала, чтобы тут же на месте вживить дерзким преступникам аксон подчинения. Более того, теперь Митридат стал совершенно неуязвим, поскольку его мозг покоился в резервуаре с питательной жидкостью, в подземелье эвксинского дворца, а кибернетическое тело лишь управлялось нервными импульсами, передающимися по выделенному каналу к послушной кукле, которую все считают Бессмертным. Когда случались дальние походы, мозг в бронированном контейнере помещался в один из шагающих танков, что на фоне их слабой уязвимости было вполне разумно…

— Бессмертный и величайший — Начал наконец свою речь хорошо поставленным голосом александриец, после разрешающего кивка головы Митридата — Мой господин, автарх…

— Я знаю, как зовут твоего хозяина, раб — Голос нового тела был приятным басом, но лицо посла вздрогнуло и он замолчал — Говори, чего хочет Феоктист, но говори не увиливая, моё время хоть и бесконечно, но весьма ценно, раб.

— Мой господин — Начал заново уже дрожащим от напряжения и обиды голосом дипломат — Хочет предложить тебе, Бессмертный царь царей, союз от имени Конфедерации семи городов Элисия.

Калистрат замолчал в ожидании, что его опять прервут, но ошибся. Митридат не страдал манией величия, просто ему не хотелось показывать всем своё истинное лицо. На самом же деле, Бессмертный уже давно поджидал, кто же из кичливых автархов Семиградья, первым прибежит к нему на поклон. Этот плод селекционных браков внутри своего семейства — Флоксис, давно уже напрашивается на хорошую трёпку. Загвоздка в том, что выступи Митридат теперь, у всех появится повод забыть старые распри и выступить против монстра, каковым его считают все без исключения СМИ на Элисии, единым фронтом. С полоумным щенком разговаривать бесполезно — он и шагу не ступит без своих триумвиров и сотни другой принесённых в жертву Осирису девственниц. Но имея огромную, хорошо оснащённую армию и второй по численности флот, можно иметь некоторые экстравагантные привычки. Кроме того, Флоксис коварен и легко ударит в спину, чего не ожидается со стороны разобщённых, но таких гордых аристократов Конфедерации. Эти будут блюсти букву договора и скорее отдадутся ему в рабство, нежели нарушат клятву…