Легенды всегда врут - Роман Островерхов

-Твой ум остер, а слова красивы, как перья феникса. Но старость бывает разной. Мы не впадем в маразм, и будем до последнего помнить, кто мы и кто наши предки. Мы уйдем достойно.

Браннибор встает. Беседа окончена, еда съедена, пора расходиться каждому в свою сторону. Напоследок беловолосый оглядывается на вас и говорит:

– Если ты планируешь идти на север, то предупреждаю – ты не пройдешь через заставы. Это не пустые слова, увидишь сам. Поверни, пока не поздно. Как я уже сказал, людей здесь особенно ненавидят. Впрочем, мне было приятно беседовать с тобой. Если мы встретимся в чистом поле, обещаю тебе честный поединок и достойную воина смерть.

– Окажу тебе те же почести, – со всей широтой души обещаете вы.

На этом вы прощаетесь и расходитесь в разные стороны. Запишите слово встреча.

Пора подумать о дальнейшем маршруте 253

297

Олени бежали так, будто были до смерти напуганы. Во всяком случае сложилось именно такое ощущение. За холмами вам не видно, что же их могло так напугать. Рискнете и разведаете 316

или предпочтете обойти холмы, сделав крюк по зыбкому болотистому торфянику. 387

298

– Я помню тебя, – говорит копьеносец. Вы вдруг тоже узнаете спасенного вами великана. Конечно же – накидка из барсов, ящер, это точно он.

Взгляд гиганта мечется с вас на вашего напарника, потом куда-то вам за спину. Топот нарастает, вот-вот его сородичи будут здесь.

– Бей в плечо, – говорит великан, и наконечник копья опускается.

– Что?

– Оглох? Рубани меня в плечо и проходи. Только быстрее, во имя ветра и камня!

Удар, великан падает. Со стороны будет казаться, что вы геройски расправились со стражем, и лишь вы двое знаете правду. 306

299

Через полчаса вы понимаете, что это довольно топкая, болотистая местность. Торф под вашими ногами ощутимо пружинит. Обмозговав вариант с возвращением назад и обходом опасного участка, вы понимаете – это займет слишком много времени. Приходится двигаться дальше.

Левее по курсу торчит сухое дерево. Правее вы видите тропу, вытоптанную многочисленными лапами и копытами.

Двинетесь по тропе, решив, что местным животным виднее, куда идти 345

Или же свернете к дереву, чтобы сначала выломать себе подходящий посох – незаменимую вещь во время променада по зыбкой местности 270 ?

300

Знакомый шум драки вдруг перекрывает стихающий гвалт великаньего лагеря. Вы с трудом поднимаете голову, облизывая пересохшие губы.

Поначалу ничего не разобрать в клубах пыли, но что-то там определенно происходит. Затем из эпицентра свалки выпадает великан, держась за окровавленную голову. Следом появляется Коннери и деловито движется в вашу сторону. В его руках меч и неизвестно где добытый длинный узкий стилет.

Поначалу кажется, что у вас от обезвоживания и побоев слишком уж разыгралось воображение. Вы даже находите в себе силы усмехнуться столь нелепому миражу. В это время дорогу ведьмаку заступают сразу два великана. Он прыгает им навстречу, превращаясь чуть ли не в размазанное пятно. Вот его тень мелькает меж двух гигантов, а в следующую секунду они уже хватаются за шеи, из которых упругими толчками плещет алое марево. Из горла одного из них крохотной занозой торчит тот самый стилет.

Коннери приземляется за их спинами, и гулкий стук его каблуков о камни вдруг приводит вас в чувство. Коннери действительно пришел за вами! Один, против полусотни великанов. При этом в его движениях нет страха или суеты. Страшен как раз-таки он, страшен всем своим видом: неспешной сосредоточенной походкой, жутким разъяренным взглядом и еле заметно оскалившимся провалом рта.

Сбоку к нему подбегает очередной гигант, нанося удар чудовищных размеров топором. Не сбавляя темпа, ведьмак просто подныривает под просвистевшим в воздухе трапециевидным лезвием. Выпрямляясь, делает пируэт и бьет мечом точно в коленную чашечку. Бьет с разворота, от всей души, не жалея клинок. Колено великана с треском уходит внутрь, выворачиваясь назад, как у насекомого. Он с грохотом рушится наземь, издавая ужасный вой.

Несколько бегущих на шум великанов останавливаются и даже начинают пятиться. Маленькая фигурка Коннери кажется им воплощением бога войны, смертоносным и неуязвимым демоном, быть может, даже и самим Каратаной. Вы понимаете, что 8 лет назад, на храмовой площади творилось нечто столь же невообразимое, и в россказнях о той самой бойне наверняка больше правды, чем казалось. На ваших глазах ведьмак идет сквозь трехсоткилограммовых бугаев, расшвыривая их, будто слепых кутят. Очередной неудачник из их числа только что попытался насадить Коннери на копье. Тот играючи увернулся и неторопливо, с оттяжкой, разрубил гиганту пах.

А потом вам удается поймать отчаянно-безумный взгляд легендарного ведьмака, и внезапно, как вспышка, приходит понимание. На краткий момент вы оказываетесь в его голове, думаете его мыслями, чувствуете его нервами и слышите стук его сердца. Он снова на площади.

Он снова в своем персональном аду, где под набухшими небесами бушует и требует крови неуправляемая толпа. Вновь к столбу привязан человек, за которого он несет ответственность. Его снова не было рядом, когда он был нужен. Его не было рядом, когда человека пытали. Его не было рядом, когда под человеком раскладывали сухие дрова. И он, известный герой, легендарный ведьмак Коннери из Таннендока, не успевает помочь, торопится, идет напролом, но не успевает . И больше смерти, пуще забвения и бесчестья он боится опять опоздать.

И ярость в его глазах — это лишь отражение ненависти к самому себе, всегда приходящему слишком поздно. 271

301

И как вы намеревались остановить двухтонную махину на бегу? Ничего у вас не получается. Коннери, правда, удается самостоятельно откатиться в сторону, но когда носорог проносится мимо, напарник все же вскрикивает от боли.

Бронированная тварь не сворачивает с прямого курса и убегает прочь. Вы бросаетесь к напарнику, который сжимает поврежденную ногу (Коннери теряет 4 ЖИЗНИ).

– Идти можешь?

– Вроде да, – он осторожно встает. – Просто ушиб, перелома нет. Но ощущения, как будто почтовой каретой переехали.

Он осторожно пробует идти.

– У меня приятель был, с лошади свалился. Прихромал, значит, в больницу, а там медичка хорошенькая – жуть. И молоденькая такая. Спрашивает, мол, что вас беспокоит. Он подумал, как же это поделикатнее сформулировать. Ушиб промежность, говорит. Еще подумал и добавил – об городской газон.