Букет незабудок - Лили Мокашь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мгновение, и я сижу на нем сверху, как наездница. Хватаю его кисти и завожу ему за голову. Я склонилась над ним, и наши глаза встретились. Расстояние между лицами стало так предательски мало, что я ощущала на коже теплое, сбивчивое дыхание Станислава, будто он только что пробежал полумарафон. Внизу живота у меня тянет в ответ на каждый его новый вздох, и это новое чувство сопровождается жаром в щеках. Они так пылают, что я догадываюсь, как раскраснелась, и от этого становится даже неловко, но я не спешу подняться. Не сейчас, когда все не встало на свои места.
– Ты опять это делаешь, – шепотом произнесла я, надеясь, что слова услышит только Стас.
– Делаю что? – как-то особенно нервно он сглотнул и продолжил смотреть на меня широко раскрытыми глазами, будто забыл, как моргать. Его глаза тонули в темноте зрачка, который становился все шире, будто по ту сторону разрасталась новая вселенная.
Мысль о том, что моя сила теперь не уступала силе Стаса, откликалась внутри ликованием. Ему, хотя нет – всем им стоило начать воспринимать меня как равную, а не как девушку в беде, вечно нуждающуюся в спасении.
– Решаешь за меня.
– Ася, да как здесь отличить, когда ты контролируешь себя, а когда нет? Еще несколько часов назад ты била Артура по лицу, не задумываясь о последствиях. Ты не можешь после этого требовать, чтобы я ослабил бдительность, пока есть угроза для семьи.
– Ну-ну, Станислав. Духом угрозы и не пахнет, пока Анастасия находится в этих стенах, – Владимир перевернул ладонь и пару раз постучал костяшками по поверхности стола.
Звучание полного имени резко отозвалось в голове эхом, и я с недовольным видом посмотрела на доктора, хотя, признаться, с моего ракурса видела немногое: лишь выражение лица Владимира. Но и этого было достаточно, чтобы понять, как ему нравилось бросаться в меня острыми шпильками и наблюдать за каждым негодованием, каждой негативной реакцией, точно доктор смаковал их как десерт, требуя еще и еще. Мне казалось, что Владимиру доставляло удовольствие все, что вызывало во мне негативную реакцию.
Пришло время стянуть с его лица мерзкую улыбку:
– И давно вы гипнотизируете моего отца?
Я внимательно смотрела на доктора, бросив своим вопросом ему вызов, и надеялась, что Владимиру не удастся уйти от ответа. Лишь задав вопрос, я усомнилась: а были ли у нас с Костей союзники в этом отвратительном зале, удушающем роскошью и показной идеальностью? Владимир находился не только на своей территории, но и в окружении членов своей семьи, каждый из которых обладал силой.
Мои сомнения развеял хор из голосов, в котором все как один произнесли короткое «что?», не веря в услышанное. Поскольку в удивлении оказался и Стас, я решила ослабить хватку, понадеявшись, что урока было достаточно. Стоило мне отпустить, как Станислав слегка поморщился и принялся растирать кисти. Там, где раньше лежали мои пальцы, виднелись розоватые полосы на коже.
– Боже… Это что, из-за меня?
– Не бери в голову, – мягко отозвался он и с полуулыбкой добавил: – Не рассчитала. С новичками случается.
Отец подошел и протянул руки, предлагая помочь подняться мне, а следом и Станиславу.
– С чего ты только взяла, что Владимир на такое способен? – Костя усмехнулся. – Тебя послушать, так в Ксертони завелся настоящий злодей.
– Так и есть. Ты просто не хочешь этого видеть.
– Ася, вот уже много лет мы с Владимиром работаем бок о бок. Да, я не одобряю то, что произошло с Галиной, но в тех обстоятельствах выбора не было.
– Это он тебе так сказал или ты сам решил? – я кивнула в сторону доктора, который подозрительно притих и держался ближе к двери.
Отец медленно моргнул, точно мозг наткнулся на пустое место на полке, где лежало нужное воспоминание.
– Не помнишь, не так ли? А как насчет сцены, что буквально десять минут назад развернулась в обеденном зале? Помнишь, как ты разозлился и поднял доктора за грудки?
Как тряпичная кукла, Костя стоял передо мной с растерянным выражением лица. Взгляд блуждал, как во время чтения газеты, и казалось, будто здесь, в повисшем воздухе между нами, располагалась бегущая строка, полная подсказок, а также хроника событий, в которой у отца была ведущая роль, вот только он совершенно забыл, как играть.
– Папа, – я мягко коснулась его плеча, – ты только что кричал и был готов разнести все вокруг. Говорил, что не позволишь доктору меня обидеть.
– Но ведь Владимир никогда не желал тебе зла.
– Ты так думаешь или он тебе сказал так думать? Вспомни, что ты чувствовал. Вспомни. Я знаю, папа, у тебя получится. Я помню каждую перемену в эмоциях, когда Ник меня касался, каждое слово. Это были не мои мысли, а сброшенные с чужого плеча. Поищи, поищи внимательно похожие у себя.
– Отец, – Станислав подал голос, – о чем они говорят?
Ответа не последовало. Вся поза Владимира казалась напряженной, а на виске вздулась вена. Он сжимал челюсти так сильно, прожигая взглядом меня, что сомнений не оставалось: все эти годы волк в овечьей шкуре управлял Костей, подменяя действительное на желаемое в целях, которые были известны лишь кукловоду, засевшему в маленьком беззащитном городке. Подлец.
– Отец, не молчи, – Стас медленно двинулся в сторону Владимира, странным образом расставив руки в стороны. Что он задумал? Пока Костя разбирался с собственными воспоминаниями, то и дело задумываясь над новой пищей для ума, что я старалась выдавать ему дозированно, фраза за фразой, другие дети Смирнова тоже пришли в движение. Лишь Диана оставалась в стороне, нервно покусывая губы, не решаясь последовать примеру братьев. Двигаясь тихой поступью, Артур, Макс и Стас заходили с разных сторон, отрезая Владимиру путь к отступлению, и было в этом зрелище нечто зловещее, что не давало мне покоя. Я чувствовала тревогу, будто наблюдала за охотой двух хищных зверей с телевизионного экрана и трепетала, видя бедственное положение загнанной в угол косули.
– Я не понимаю, – отец побледнел от осознания, что обрушилось на него бурной рекой, собирая в единое полотно многолетнюю историю фальшивой дружбы. – Неужели все это время… ты!
Костя ткнул пальцем во Владимира, и было видно, как злость волнами находит на него, оседая внутри песчинками, что рано или поздно превратятся в пустыню без конца и края, войдя в силу. Отец расправил плечи и повернул голову с хрустом, разминаясь, сначала в одну
