Букет незабудок - Лили Мокашь

сторону, а затем в другую. Он будто освободился от невидимых оков, а затем направился в сторону врага, который теперь был у нас одним на двоих.

– Ты! Использовал меня! – его голос раскатом грома разошелся по комнате, и тогда я заметила, как тело отца пошло мелкой, едва уловимой рябью. Противоестественной и почти иллюзорной, будто зрение начало подводить меня. Я натянула рукав кофты на ладонь и потерла лицо, но видение становилось лишь отчетливее. Владимир в ужасе ринулся к двери и на мгновение замялся, оказавшись перед Максом, но тот лишь смерил отца взглядом, препятствовать не стал. Заметив реакцию брата, Артур выругался и преградил Владимиру путь, но тот оттолкнул его и ринулся дальше. Как утопающий, он тянулся руками вперед, к спасению, надеясь вынырнуть, но Стас остановил его. Недолго думая, почти инстинктивно, доктор попытался оттолкнуть и Станислава, но ничего не вышло.

– Пусти, или нам всем конец!

Стас переглянулся с Дианой и Артуром. Макс убрал руки в карманы джинсов и принялся изучать узор на полу, не объясняя свой поступок. В эту минуту будто вершилась дальнейшая история семьи Смирновых, и меня удивило, как в одночасье большинство из них оказались готовы встать против отца. Похоже, невысказанный повод, появившийся в жизни ребят задолго до меня, витал в воздухе, и я могла только догадываться по каким-то мелочам, насколько давно Артур, Виола, Макс, Диана и Стас стали подозревать неладное, что творилось под крышей дома, который они считали родным.

– Где наша мать?

Владимир смерил Станислава взглядом, полным одновременно раздражения и омерзения, будто этот вопрос доставил ему физическую боль.

Мой отец снял куртку и бросил на пол, прямо под ноги, а затем перешагнул. Следом за верхней одеждой, без какого-либо стеснения, Костя принялся стягивать через голову водолазку с узким горлом – одну из тех, что во всевозможных пастельных и серых оттенках заполняли домашний шкаф и служили идеальным дополнением к официальному стилю следователя полиции маленького городка.

Я никогда не видела отца без кофты. Даже когда мы ездили в летний отпуск, в бассейн он надевал футболку. Раньше я не обращала на это внимания и только сейчас осознала, почему даже в стенах собственной квартиры Костя не позволял себе обнажать торс, что для мужчин, вспоминая, как легко мог выйти в гостиную отчим в одних лишь шортах, казалось мне, обычное дело.

Всему виной были глубокие шрамы, давно оставленные на его теле при обстоятельствах, о которых отец никогда не упоминал. В то время как одни линии расходились вширь бледной рубцовой тканью, будто следы оставлены когтями зверя еще в юности, другие, очевидно, были свежие. Едва зажившие тонкие линии выделялись розоватым контуром, и они тянулись в хаотичном порядке короткими штрихами, куда бы я ни посмотрела. Разрезы смотрелись настолько узкими, будто кто-то их выводил по телу отца заостренным концом лезвия ножа. Я вздрогнула от одной лишь мысли, кто и каким способом мог оставить эти шрамы. Было ли это как-то связано с семейным проклятием, я не знала, и хотела ли я действительно знать, разлинуют ли и мою кожу похожие отметины со временем?

Затем началось что-то странное. Тихие вибрации стали более явными, а из-под кожи стремительно проступил волосяной покров из черных как смоль пушистых шерстинок. Он не успел разрастись достаточно быстро, чтобы скрыть под собой метаморфозы, которые происходили с телом Кости. Грубые бугорки позвоночника вытягивались с ритмичным хрустом, будто машина медленно ехала по гравийной дороге. Они росли так стремительно, что вскоре Костя подался вперед, и я увидела, что не только верхняя часть тела принялась меняться, но и нижняя. Тело отца опустилось на четвереньки, когда шерсть стала достаточно густой, чтобы плотно покрыть тело. С виду мягкая и пушистая, как у собак, про которых я любила смотреть милые видео в социальных сетях, она блестела под светом теплых ламп, что освещали зал.

Вампиры в комнате молча наблюдали за происходящим и, казалось, замерли, боясь лишний раз привлечь внимание к себе, будто если шевельнутся, неизбежно почувствуют на себе прикосновение острых клыков, которые пришли на смену чуть желтоватым зубам отца. Челюсть вытянулась вперед и была настолько огромной, что, если бы рядом с ней положили арбуз, он бы показался всего лишь мелкой ягодой.

– Я вас предупреждал, – едва шевеля губами, словно и это могло заставить свежеобращенного оборотня вступить в схватку, пробормотал Владимир. – Глупцы. Спустили на меня всех собак! А ведь только я мог вас всех спасти!

Волк легко оттолкнулся от деревянной глади, и передние лапы опустились на грудь Владимира. Доктор попятился ближе к двери, но отец с силой навалился на Смирнова. Тот попытался прижаться к ближайшей стене, но так и не достиг цели, то ли ища опоры, то ли стараясь держать голову подальше от разомкнутой пасти, из которой доносился зловещий утробный рык, и меня восхитил вид того существа, которое носил внутри отец. Неужели и я буду выглядеть так после обращения? Внутренний голос с усмешкой сказал, что в моем случае повезет, если я не окажусь похожа на милого безобидного шпица, только и способного на то, чтобы развлекать зевак, выпрашивающего еду в стойке на задних лапках с высунутым наружу язычком.

– Отец, если ты хочешь, чтобы мы были на твоей стороне, ты должен рассказать, где мама.

– Ольга вернется, как только закончит свои дела, – заученной репликой отозвался Владимир, и Костя зарычал громче, делая последнее предупреждение доктору.

– Ты лжешь! – Диана значительно осмелела, стоило между ней и отцом вырасти огромной фигуре оборотня. – Если бы она планировала вернуться, в доме бы осталось хоть что-то из ее вещей, но мы перевернули весь особняк вверх дном и не нашли даже одежды. Здесь нет ничего, за чем Ольга могла бы вернуться.

Доктор грустно усмехнулся:

– Разве ее дети – не повод для возвращения? Такого вы мнения о женщине, что вас воспитала как своих?

– Где она? – Артур ринулся вперед, но Максим удержал его за предплечья со странным выражением лица, полным сожаления и тайны, которая была слишком тяжела, чтобы нести ее одному, но маг молчал. Стас смерил брата взглядом и заметил в нем те же изменения.

– Ты, – Станислав указал на Макса. – Ты знаешь, где она.

Короткое мгновение Максим смотрел из-под опущенных ресниц вниз, точно не решаясь произнести ни слова. Он глубоко вдохнул, пытаясь придать себе сил и наконец отпустить все, что просилось наружу, в мир. Челюсть раскрылась, обещая вот-вот сказать хоть что-то, но будто встретила сопротивление извне, не позволяя нарушить тишину момента. Вместо голоса Макса раздался смех