Запретная любовь - Халит Зия Ушаклыгиль

— Уверен, Вы не можете решить без меня! Что говорит Пейкер Ханым о наряде для Нихаль?

Они собрали газеты, перенесли их поближе к Фирдевс Ханым и Бихтер показала наряд, который хотела для себя. Нихаль настаивала на идее Бехлюля, несмотря на протесты Бихтер, но когда та перестала возражать, словно отказалась от идеи японского наряда. Бехлюль сказал Пейкер:

— А Вы? Знаете, что бы я сделал на Вашем месте?

Он принялся одну за другой рассказывать теории об искусстве одеваться и применять их к внешности Пейкер:

— Вам, к примеру, стоит избегать резких, грубых цветов, — говорил он. — Ваши светлые глаза, каштановые волосы, светлая кожа — все эти неопределённые цвета требуют матовых, бледных оттенков. Для меня Ваша красота похожа на красоту вечера, когда после захода солнца цвета начинают стираться и становиться приятными. Ей нужна оправа, которая придаст не силу, а слабость робкому проявлению цветов. Вы красивы бледной, неопределённой, как бы это сказать, вечерней красотой.

Бехлюль был слишком занят Пейкер и удивлялся, обнаружив у себя в сердце неутолимое желание к этой женщине. Пейкер рукой остановила его и сказала:

— Хватит! Хватит! Этими правилами Вы совсем нас запутаете.

Бихтер хранила молчание. Она чувствовала необъяснимое стеснение, когда Бехлюль заботился о Фирдевс Ханым, Пейкер и даже Нихаль, ощущала желание бросить всё и убежать. Она нервно листала газеты и ожидала возможности сказать что-нибудь неприятное Бехлюлю.

— Мама, Вы, наконец, решили? — спросила она у матери.

В голове Фирдевс Ханым вертелась идея. Она хотела сделать простой чёрный с красным наряд в форме жакета, струящийся тонкими складками до низа, с небольшим декольте и рукавами, прикреплёнными пуговицами.

— Да, понимаю. — сказал Бехлюль. — Вы покажете всем женщинам, которые боятся стать старше, что несмотря на годы женщина может оставаться молодой и показать грудь и руки.

Бихтер спешила вернуться. Сегодня Бехлюль произвёл на неё впечатление ужасного мужчины и она испытывала отвращение к себе, что оказалась в руках этого мужчины. Вдруг она приняла решение. Она найдёт и скажет мужу то, что спасёт её от этого мужчины.

На обратном пути в лодке они не произнесли ни слова, но Бихтер нужно было что-нибудь сказать Бехлюлю, унизить его, установить враждебность, которую невозможно будет забыть. Она хотела дать ему пощёчину, но не очень хорошо понимала причину.

В особняке Нихаль бегом поднималась по лестнице, а они шли рядом. Бехлюль немного волновался. Он чувствовал бушующий гнев Бихтер. В какой-то мере он сам этого хотел и сам подготовил. Он собирался сделать всё, чтобы вывести её из длившегося неделю безразличия, но сейчас не мог сказать ни слова рядом с ней. Когда пришла пора расставаться, они остановились в холле и посмотрели друг на друга.

— Позволите кое-что Вам сказать? — спросил Бехлюль.

— Говорите! — сказала Бихтер.

Бехлюль указал рукой на свою комнату и сказал:

— Там! Как можно здесь? Подумайте, нас могут услышать.

Он приблизился к Бихтер и говорил шёпотом. Бихтер покачала головой и сказала: «В Вашу комнату? Ни за что!»

Бехлюль с насмешкой спросил:

— Почему? Боитесь меня?

Бихтер не ответила, повернулась и собиралась уйти. Бехлюль взял её за руку, наклонился и сказал на ухо:

— Но почему? Вы не можете уйти, не выслушав меня. Слышишь, Бихтер? Ты не можешь уйти…

Он медленно тянул её в свою комнату. Бихтер пыталась освободить руку, но они уже были в комнате. Обоим мешало заговорить сердцебиение. Они снова посмотрели друг на друга долгим, почти враждебным взглядом. Вдруг Бихтер рухнула на стул и заплакала, гневно прикрывая лицо руками.

Бехлюль сел у её ног, давая возможность поплакать, но плач не продлился долго. Бихтер сказала умоляющим голосом:

— Пожалуйста, отпустите меня, отпустите… Я не знаю что это, но оно меня убьёт. Я была Вам хорошим другом, теперь становлюсь врагом, ненавижу Вас и вместе с Вами и себя ненавижу. Были бы мы с Вами, как прежде, только друзьями, любили бы друг друга безупречной, свободной от страданий любовью.

Бехлюль прислонился к её коленям как ребёнок, который хотел заставить полюбить его, положил голову ей на руку и сказал:

— Есть ли мука, подобная невозможности любить Вас? Если бы Вы знали, как я страдал всю неделю. Я думал, что больше никогда не останусь с Вами наедине, не услышу Вас вот так, сидя у Ваших ног. Как можно, Бихтер? Как я буду жить после того, когда буду вынужден не любить Вас? Любить, умирая от счастья у Ваших ног, любить, будучи счастлив умереть… Ах! Минуты, когда я не мог любить Вас, не мог сказать Вам об этом, были пыткой и мучением. Я издали чувствовал, что Вы тоже меня любили. Что мешало быть счастливыми? Что может заставить нас убить собственными руками блаженство, не заниматься любовью после того, как мы стали счастливы?

Бихтер тыльной стороной ладони прикрыла Бехлюлю рот, чтобы не дать ему говорить и больше не слышать его суждения. Бехлюль поцеловал её руку. Он полагал, что изменился рядом с этой женщиной. Он ощущал то, о чём говорил и больше не был актёром, игравшим в игру, а отдался искренности чувств. Он сел рядом с Бихтер, прижал её к себе и сказал ясным голосом, немного похожим на любовный напев:

— О! Если бы Вы знали, что я получаю, любя Вас: жизнь, себя, существование… Вот что Вы мне даёте. Я был бесчувственным и бездушным, пока не полюбил Вас, всё, ради чего я бегал и старался, было ложью, изобретённой, чтобы заполнить молодость, которую не хотелось провести впустую, понимаете? Эта жизнь была ложью от начала до конца. Я чувствовал, что моя душа испорчена этой ложью и больше не способна трепетать от чистой и возвышенной любви. Вы всё изменили, пробудили наивные и чистые желания души, считавшейся мёртвой. Вы показали, что сердце, которому не хватало сил любить, не любило, но теперь будет любить только Вас. О! Если бы ты знала, Бихтер, как я люблю тебя? Если бы ты знала, как я буду любить тебя до самой смерти, после смерти, навеки… Ты, Бихтер, тоже любишь меня, да? Ты будешь моей, и только моей, верно?

Его губы касались губ молодой женщины, словно желали получить ожидаемый ответ. Губы слились в долгом поцелуе, который на этот раз огём любви тронул их души. Вдруг Бихтер вздрогнула и сказала:

— Но это безумие! Я уже целый час здесь.

Она встала и хотела уйти. Бехлюль тоже стал на ноги, держал её за руки и не хотел отпускать. Они посмотрели друг на друга,