Запретная любовь - Халит Зия Ушаклыгиль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но она обнаружила в своём голосе то, что пробуждало болезненное ощущение фальшивой ноты даже в собственных ушах. Или всё сказанное было ложью? Она не испытывала никаких угрызений совести, не чувствовала подлости предательства всей душой?
— Зачем Вы придумываете такие идеи? Вы не чувствуете блаженства этой ночи? Перестаньте, пусть блаженство останется безупречным и беззаботным, — сказал Бехлюль.
Бихтер считала, что он прав, она замолчала, потом положила голову на плечо Бехлюля и сказала:
— Да, ведь я люблю тебя!
Как они собирались провести эту долгую ночь? Холодность, отчуждение, дыхание недозволенности отношений между ними, казалось, мешали им заняться любовью. Бихтер ходила по комнате, подолгу останавливалась перед самыми неожиданными вещами, желая рассмотреть их во всех деталях. Она улыбнулась, глядя на фотографии женщин на стене, и сказала:
— Все они куплены из интереса к костюмам…
Вдруг ей в голову пришла идея. Что, если Бехлюль рассказал бы ей обо всех своих увлечениях по порядку, со всеми подробностями? Она хлопала в ладоши, как ребёнок радуясь этой идее. Бехлюль заупрямился. В его жизни не было любви. Его самый большой грех не заполнил бы даже сердце воробья. Хотя среди всех мужчин на свете он был самым наивным, его знали с самой плохой стороны.
Она улыбалась, когда Бехлюль рассказывал. Бихтер настаивала, нет, сегодня ночью она обязательно должна была узнать о его жизни и его прошлом. Тогда Бехлюль придумал истории и рассказал про смешные влюблённости. Эти грехи были настолько странными, что Бихтер всё прощала.
— Неужели Вы совсем, совсем никого не любили? — спросила она и подняла брови, выражая глубокое опасение. В ней пробуждалась тайная печаль, когда она смеялась, слушая эти странные истории. В жизни этого мужчины, к примеру, и сегодня ночью могла быть какая-то странность, которая рассмешит и про которую расскажут другой женщине, чтобы рассмешить.
Понимая это опасение, Бехлюль взял её за руки и прижал к груди:
— Тебя, только тебя! — сказал он, и его голос был настолько искренним, что молодая женщина протянула губы, чтобы испить этот крик души прямо из источника
О, как они были счастливы! Они будут вечно заниматься любовью. Бихтер в какой-то момент захотела начать фразу:
— Но… — сказала она.
— Но? — спросил Бехлюль.
— Если однажды, например, здесь, когда мы так счастливы, случится что-то, что…
Она не могла произнести имени мужа. Бехлюль сразу заверил её:
— Он, как было бы хорошо! — сказал он. — Тогда мы бы вместе ушли отсюда. Тогда мы всё время были бы счастливы!
Бихтер смотрела на него, словно не понимала. Куда они пойти отсюда? Значит он сможет всё бросить, чтобы жить вместе с ней? Значит, они вместе, только вдвоём, в обнимку, могли уйти далеко, чтобы больше не возвращаться? Эта идея делала её счастливой и почти сразу в её сердце даже пробудилось желание, чтобы их увидели. Положив руки на плечи Бехлюля, она спросила, глядя ему в глаза:
— Значит тогда мы бы ушли отсюда! Но куда? Как?
— Могу ли я знать? Далеко, далеко ото всех… — ответил Бехлюль.
Он открыл молодой женщине поэтичные горизонты, спавшие в грёзах любовной оды: они пересекут океан, найдут нежную колыбель для любви, уникальный уголок, который станет домом вечной весны. Рощи, которые будут теряться среди деревьев, водопады, которые будут спать в задумчивости на берегах чистых волн, станут сценой весны их любви. Взявшись за руки, они будут гулять среди птиц, тихонько приветствующих их, и цветов, поздравляющих их чистыми улыбками. Ночью, в свете луны, похожем на мелодию неслышной печальной музыки, они будут возвращаться в свой дом, слушая любовные напевы, идущие из сердца. Они будут заниматься любовью в маленьком, элегантном доме, похожем на утопающую в зелени комнату. Они будут настолько поглощены любовью, что не будут замечать бег времени, будут вечно молодыми, счастливыми и не будут умирать. Может быть этот любовный уголок будет так похож на кусочек рая.
Бехлюль говорил медленно, опьянённый окутавшим и его приятным теплом любовной поэзии. Грёзы уносили Бихтер далеко, бросали её в горизонты неизведанного мира поэзии и любви. Она молчала, опасаясь, что если скажет хоть слово, то испортит эту поэтичную мечту, дарившую блаженство. Она думала только о том, что Бехлюль сможет пойти с ней, бросит всё ради неё. Она хотела броситься ему на шею, поблагодарить и сказать: «Если бы ты знал, как я счастлива!» Да, она была счастлива, она получила награду за любовный грех.
Когда Бихтер решила, что пора возвращаться, то почувствовала страх. Она совсем не подумала о возвращении, когда шла сюда. Она не могла понять, почему боялась. Она собиралась уйти, как пришла. Опасности, ожидавшие на обратном пути, были и по дороге сюда. Она не понимала, почему боится возвращаться, раз не чувствовала никакого волнения, когда выходила из своей комнаты. Она думала, что испугается темноты, дыхания ночи, длинных холлов, стен, всего, что её схватят какие-то руки, что она с криком упадёт от страха в обморок в темноте. Но ей нужно было идти, она не могла больше оставаться, под утро в доме могли проснутся.
Бехлюль оставил дверь приоткрытой. Бихтер схватила накидку и быстро вышла. В темноте она пробежала через холл, когда скрипнула ступенька лестницы, остановилась, не в силах сделать следующий шаг, потом испугалась этой остановки. Она не знала, как добралась до своей двери. Там она вспомнила про ключ. Куда она положила ключ? Прежде, чем подумать об этом, она подумала о последствиях вероятности не найти ключ. Она никак не могла вспомнить, где может быть ключ. Прошла минута длиной в вечность, она собиралась упасть там, словно потратила последние силы в истощающей борьбе. Вдруг она вспомнила, она у неё на груди болтался ключ, привязанный к ленте накидки. Как она могла его не увидеть?
Она дрожала, когда открывала дверь. Она не могла понять, был ли шум, и на некоторое время остановилась, прислушиваясь, после того, как вошла в комнату и закрыла дверь. Не было ни звука. Большой дом спал крепким сном, глубоко дыша и ни о чём не зная.
Значит, её не видел никто, кроме чёрных глаз ночи. Значит, никто не узнал, что эта женщина провела ночь в другой комнате. Бихтер удивлялась, как легко это было. В таком случае она сможет пойти туда завтра ночью или каждую ночь, если захочет.
Наконец, может быть, однажды её могли увидеть, но теперь не было причин бояться этого. Раз она уйдёт вместе
