Колымские тетради - Варлам Шаламов

1957

Каменотес[97]

Как грузчик в каменном карьере,Морская трудится волна;Ворчит и роется в пещереИ выгребает все со дна.

И день и ночь без всякой сменыПересыпает, рушит, бьет,В зеленой мгле, в соленой пенеИз глуби камни достает.

Так дышит грудь каменотеса,Трудом взволнованная грудь,Когда у скального откосаЛожится море отдохнуть.

1957

Память[98]

Если ты владел умелоТопором или пилой,Остается в мышцах телаПамять радости былой.

То, что некогда зубрилаОсторожная рука,Удержавшая зубилоПод ударом молотка.

Вновь почти без напряженьяОбретает каждый разРавновесие движеньяБез распоряженья глаз.

Это умное уменье,Эти навыки трудаВ нашем теле, без сомненья,Затаились навсегда.

Сколько в жизни нашей смытоМощною рекой временРазноцветных пятен быта,Добрых дел и злых имен.

Мозг не помнит, мозг не может,Не старается сберечьТо, что знают мышцы, кожа,Память пальцев, память плеч

Эти точные движенья,Позабытые давно, —Как поток стихотворенья,Что на память прочтено.

1957

Духовой оркестр[99]

Все начинается трубойДостаточно искусной,Гудит пастушеский гобойЗадумчиво и грустно.

Гобой — начало всех чудес.В затейливом сравненьеОн — архитектора отвесДля музыкостроенья.

И весь оркестр духовой,Дыханье громобоя,Идет дорогой звуковойПо голосу гобоя.

Напиток звука свеж и чист,И это знает каждыйИ пьет мелодию флейтист,Позеленев от жажды.

И геликон ревет, как слон,Как будто бивни-трубыСогнуть и свить способен он,Пока в работе губы.

Хрипун, удавленник — фагот,Типаж литературный,И тот дает, разинув рот,Пассаж колоратурный.

А у кларнета силы нет,И он почти не дышит,И только охает кларнетВсе тише, тише, тише.

На нотной лестнице тромбонСпоткнулся в нетерпеньи,Он позабыл про камертон,Про скользкие ступени.

Но дирижеру опыт дан,Наверное, недаром,И он взрывает барабанРассчитанным ударом.

Гудит струной дощатый пол,И хлопают литавры,Как будто вышел дискоболИ пожинает лавры.

И сотрясаются окрестВсе горы и все долы,Покамест духовой оркестрИграет марш веселый.

1957

Ручей[100]

Глубокие порезыНа ивовых корнях.Ручей, как лист железа,Грохочет на камнях.

С горы, с крутого гребняГремит вода ключа,Как будто бы по щебнюЖелезо волоча.

По руслу-транспортеру,Сверкая сквозь кусты,Торопятся под горуЖелезные листы.

Как будто бы с вершиныПрокатный цех небесОбрезками с машиныЗаваливает лес.

1957

Шоссе[101]

Дорога тянется от моряНаверх по берегу реки,И гнут хребты под нею горы,Как под канатом — бурлаки.

Они проходят друг за другомВ прозрачных северных ночах.Они устали от натуги,У них мозоли на плечах.

Они цепляются рукамиЗа телеграфные столбыИ вытирают облакамиСвои нахмуренные лбы.

Через овраги, через ямы,Через болота и лесаШагают горы вверх и прямоИ тащат море в небеса.

1957

Закладка города[102]

Трещат, как швейные машины,И шины рвут грузовики,И дышат запахом бензинаОткрытые материки.

Уже пробиты магистрали,Уже пробился в потолокЕще застенчивый в началеПечурки тоненький дымок.

Трусцою вдаль плетутся волки,Устало свесив языки,А росомахи втихомолкуПоглуше ищут уголки.

И только тучи комариной,Где звон, и стон, и визг, и гнев,Еще звучит напев старинный,Звериный боевой напев.

1957

Горный водопад[103]

Ручей мнит себя самолетом,А русло — дорожка для взлета.

Он в небо поднялся с разбегаСреди почерневшего снега.

Уверен ручей этот горный,Что он — обтекаемой формы.

И в небо он смело взлетает,Но только секунду блистает,

И видит, охваченный страхом,Что он рассыпается прахом,

Что он, возмечтавший о звездах,Разбился о каменный воздух.

Он в пыль превращен водянуюИ ищет дорогу земную.

Разбитый на капли, на брызги,Он падает в реве и визге.

Чтоб каждою каплею малойДолбить побережные скалы.

1957

Разведка

Бродить, соскальзывать со скал,В ручьях отыскивать приметы,Какими славится металл,Покровом каменным одетый.

В тайге откапывая клад,Скрести настойчивой лопатой,Искать на ощупь, наугадПриметы россыпи богатой.

И по распадкам бить шурфы.И рвать рубашку торфянуюС земли — для будущей строфыВести разведку россыпную.

Пускай речной песок глубок,Пускай пуста за пробой проба —Ты свой старательский скребокГотов нести с собой до гроба.

Пусть ослабевшая рукаЛопату выронить готова,Пускай усталость велика —Умей начать свой поиск снова.

И, у ручья остановясь,Лотком зачерпывая воду,Смывай всю каменную грязь,Всю бессловесную породу.

Еще победа далека,Но светлым знаменьем уловаТебе блеснет на дне лоткаКрупица золотого слова.

1957

Мой архив[104]

Рукописи — береста,Камни — черновики.Буквы крупного ростаНа берегу реки.

Мне не нужна бумага,Вместо нее — леса.Их не пугает влага:Слезы, дожди, роса.

Дерево держит строки:Желтый крутой затес,Залитый светлым сокомКлейких горячих слез.

Вот надежно укрытыйСклад моего сырья,Птицами позабытый,Спрятанный от зверья.

1957

Немилосердное светило[105]

Немилосердное светилоДотла сожгло олений мох,Настолько скалы раскалило,Что даже дождик не помог.

И что для этой страшной сушиСтаранья тучи дождевой,От них не сделалось бы хужеС засохшей, скрюченной травой.

Промчалась туча мимо, мимо,Едва обрызгав косогор.Деревья, точно руки мима,Немой ей бросили укор.

И солнце выскочило сноваПлясать в дымящейся траве,И скалы лопаться готовы,И жесть шуршит в сухой листве.

1957

Где роса, что рукою сотру[106]

Где роса, что рукою сотруС лепестков охлажденных цветов,Где мельчайшая дрожь поутруВсей листвы, всей травы, всех кустов.

Надо вычерпать слово до дна.Разве в сказке заделана течь,Чтоб плыла словно лодка она,Где теченье — река или речь…

1957