Безликий - Мирон Варламов

– Секретарь, к сожалению, отсутствует. Как раз его дело будет следующим, он обвиняется в испорченности и хаотичности мыслей, посещавшие его на протяжении нескольких недель, и которые он старательно записывал в свой блокнот. Рукописи были найдены и преданы тщательному разбору. Я был поражен тем, что я прочел; мне не верится, что секретарь, который на протяжении трех лет служил нам верой и правдой, мог написать об отречении от Бога, о бунте против сложившегося за многие века миропорядка, о своем неоднозначном отношении ко мне, к вам, господин обвинитель, и к достопочтенному защитнику. За это он будет предан суду, и поэтому в данный момент я заменяю его. Чего вам угодно?

Сладко потянувшись, обвинитель сказал, что он хочет выпить кофе и скушать немного чернослива для улучшения пищеварения и равнодушно добавил, что этот серкетаришка давно ему не нравился – слишком он был молчалив и вдумчив, когда, стоя в тени помещения, с внимательным взглядом слушал, как идет ход процесса, а иногда его лицо, на одну секунду, выражало отвращение и несогласие, но которое проходило также быстро, как и появлялось. Судья ответил, что пищеварение улучшается от благих помыслов, и, развернувшись, поплыл к себе в нишу, в которой была небольшая дверь, ведущая в кухню, где можно было отыскать все, что угодно душе. Перед тем как открыть дверь, он развернулся и крикнул обвинителю: «Когда желаешь склонить справедливость на свою сторону, то прежде очисти свои мысли от самого себя и сделайся пустым сосудом, чтобы налить до краев справедливость, которая утолит твою жажду».

На высшей ступени тем временем защитник утирал шелковым покрывалом свои тонкие, лоснящиеся от жира губы и одновременно крутил головой в разные стороны словно разминаясь. Комар, который до этого буйствовал и летал по банке, увидев судью, притих и осторожно присел на дно. Защитник резким движением встал на ноги и громко хлопнул несколько раз в ладоши, привлекая к себе внимание. И начал говорить громким, словно гавкающим, обрезающим каждое слово, голосом.

– Я обдумал аргументы обвинителя в пользу виновности комара, и могу с полной уверенностью сказать, что с ними я не согласен. Если бы я на минуту позволил бы себе усомниться в своих намерениях, то это означал бы крах всей системы обвинения, фундаментом которой является справедливость. Для меня осталась непонятной и неясной одна деталь: почему комар заслуживает смертной казни и признания его вины, если каждое его действие обусловлено родом и данностью, которая неминуемо приписана ему с момента его существования? Данность обусловлена его природными инстинктами и желанием жить – данность с начала мироздания приписана ему Богом. Как возможно обвинить существо в том, в чем он неповинен изначально? Если мы ставим комара на одну ступень с человеком, как с равным, то мы должны совершать суд в равной мере, как над одним, так и над другим. Если мы соглашаемся с этим, то я готов рассмотреть доводы обвинителя на счет всеобщего умысла моего подзащитного, который, по его словам, есть акт многолетней жажды мести человеческому роду. Но пока что, вспомним показания жены П.. Она рассказывала о чудовищных средствах, которые применялись в отношении комаров, хотя они неповинны в том, что их участь заключается в искании крови и продолжения рода; она сказала, что выносила совками трупы комаров и при этом чувствовала победоносное наслаждение избавления от того, что их так мучило. В итоге, если мы судим комара, то мы должны осудить жену П., и ее умершего мужа за то, что они совершали массовые убийства. Не сделав этого, мы потеряем всякую справедливость в данном процессе.

Обвинитель внимательно – очень внимательно – что бывало с ним нечасто, начал слушать защитника, и одновременно посылал один за другим шарики мармелада в рот и очень энергично, нервно их пережевывал. Его челюсти двигались как машинные поршни вверх и вниз, а взгляд был прикован к невысокой и причудливой фигуре защитника, который возвышался над всеми участниками процесса в здании суда. Когда голос смолк и в наступившей паузе вновь послышался пронзительный писк комара, то обвинитель, навалившись грудью на стол, стараясь не терять самообладания, ответил:

– Как я уже говорил, мы не можем ставить на одну ступень комара и человека. Человек сильнее комара. Сильное возвышается над слабым, и повторю – слабому остается лишь выражать свое несогласие и бунтовать против такого положения вещей. То неравенство, которые вытекает из сравнения человека и комара, не отменяет справедливости. Если Бог создал комара слабым, а человека сильным, то справедливость не будет нарушена в связи с тем, что сильный будет властвовать, подчинять и даже убивать слабого, и, когда слабый будет бунтовать против своего существа, миропорядка и того, кто сильнее его. Мы, как человеческий род, обязаны судить тех, кто претендует, если не занять, но пошатнуть наше прочное положение в мире. Это я считаю справедливым.

Защитник взбросил руки вверх и мученически поднял глаза на белый потолок, словно моля небеса о помощи и терпении в том, что его слова и доводы отказываются понимать, а он в свою очередь считает любое иное мнение, за исключением своего, – лживым и необоснованным, которое построено на скудоумии и жизненной близорукости. Он, перебив речь говорившего со средней ступени, с неприсущей ему твердостью и нетерпением, сказал, что если обвинитель не желает рассмотреть его позицию, то после смертной казни комара в рамках нового процесса будет осуждена жена П., и в отношении нее обвинителем будет выступать он, а не нынешний достопочтенный обвинитель, потому что именно бывший защитник ее мужа знает все тонкости по данному делу, и сумеет добиться справедливости, которая восторжествует только в случае осуждения обвиняемой. Обвинитель замолк, задумавшись о сказанном защитником; жена П., медленно поднялась из кресла и обвела помутненным взглядом периметр помещения. Заметив, что обвинитель отвлекся от своей трапезы, длившейся на протяжении нескольких минут – поглощения мармелада – она, наклонившись, в несколько лисьих шагов добралась до стола и резким движением взяла чашу с разноцветными сладостями и, возвращаясь в кресло, начала с наслаждением их поедать. Защитник продолжал свою речь, все более яростно и настойчиво добиваясь своей единственной и непоколебимой справедливости, и в порыве страсти случайно задел банку, в которой находился обвиняемый комар. Банка, под изумленные взоры участников процесса, сначала, пролетев по крючкообразной траектории, ударилась о среднюю ступень помещения суда, а потом, отскочив от гранитного пола с треском и металлическим отзвуком, разбилась на множество маленьких осколков, которые разлетелись по всему помещению суда. В это время из небольшой двери