Безликий - Мирон Варламов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
3 часть
Время
Я лежал на постели и ничего не делал. Впрочем, в установившейся тишине меня посещали различные размышления. Если считать мышление деятельностью, обусловленной человеческой природой, то мне не было никакого покоя, как и всему людскому роду; но все-таки, с некоторыми оговорками, я совершенно ничего не делал.
В квартире было темно, не смотря на то, что летний день только начинался. Многоэтажный дом, в котором я жил на протяжении нескольких лет, имел П-образную форму, и окна комнаты выходили в пространство двора, окруженного монолитными бетонными стенами, как панцирем громадной морской черепахи. Солнце, которое начинало пробиваться в мою комнату обычно после обеда, оказываясь в самом центре небосвода над П-образным строением, пробуждалось с Востока, поэтому каждое утро я довольствовался вечерними сумерками Запада. Если мне было необходимо писать конспект, учить скучный материал по экономике или, что мне доставляло гораздо большее удовольствие, читать литературу, то приходилось включать искусственное освещение, но ничем из своего привычного графика в тот день мне заниматься не хотелось. Была суббота, и меня пригласил друг отметить его день рождение. Празднование намечалось на пять часов дня; куда деть оставшиеся семь часов, оставалось для меня загадкой. Я заметил, что в те дни, когда намечаются какие-либо празднества или мероприятия на вечернее время, то до назначенного часа человек находится в состоянии пассивной фрустрации: он словно оказывается перед неразрешимой задачей, чем занять свое свободное время. Я по причине отсутствия возможных альтернатив остановил свой выбор на ничегонеделании. Это занятие, как мы уже определили, хоть и не является деятельностью в известном смысле, но в большей мере относится к процессу творческому или особенному акту существования. Ничегонеделание, если в нем обрести особую атмосферу сущностной непроницаемости и невозмутимости, становится предпосылкой и возможностью обрести то, что в ходе скоротечных и наполненных суетой будней, скрывается от человеческого восприятия. Я говорю о времени. Нет ничего в мире, что настолько может быть обманчиво для человеческого существования, как ощущение течения секунд, минут, часов, дней, недель, месяцев и лет. «Если вы хотите почувствовать время, попробуйте провести на ринге хотя бы один раунд…» – писал американский писатель Эрнест Хемингуэй; Тургенев говорил, что время летит иногда птицей, иногда ползет червяком; но человеку бывает особенно хорошо тогда, когда он даже не замечает – скоро ли, тихо ли оно проходит, а Альбер Камю писал в свою очередь следующее: «Время идет медленно, когда за ним следишь… Оно чувствует слежку. Но оно пользуется нашей рассеянностью. Возможно даже, что существует два времени: то, за которым мы следим, и то, которое нас преобразует». Когда-то я прочел эти высказывания и запомнил их навсегда: по-моему, в них содержится все, что нужно понимать человеку о времени, хотя многие философы, космологи и физики со мной ни в коей мере не будет согласны, но я не претендую на объективность и научность. Основная суть заключается в том, что я занимался ничегонеделанием, и внимательно наблюдал за временем. Оно, когда устремляешь на него подозрительный взор, принимает густую, маслянистую форму, к которой в случае выпавшей удачи можно прикоснуться. Время, таким образом, изобрело способ защиты и средство борьбы с человеческой природой: когда Homo скучно или тоскливо, когда он стоит в длинной очереди или ждет прием к стоматологу и судорожно смотрит на часы, то время обращается в загустевшую массу и пронзает людское существо своей тягучестью и делает человека неповоротливым, тем и обретает над ним власть. Человеку не суждено остановить ход времени, однако существует два способа замедлить его течение. О первом способе упомянул Тургенев, когда писал, что человеку бывает особенно хорошо тогда, когда он даже не замечает – скоро ли, тихо ли проходит время. Не думаешь о времени тогда, когда ты счастлив; разве может хоть один нормальный человек на земле во время приступа счастья задуматься о собственном временном восприятии? Он будет думать обо всем: о любви, деньгах, успехе, радости, своем светлом будущем, но только не о времени, а если и задумается о нем, то только с той мыслью, что оно стремительно ускользает от него, приближая мгновение, когда лимит счастья иссякнет; время почти всегда говорит об ограниченности и конечности всего на этом свете. Но, именно те мгновения, когда человек оказывается вне времени, являются способом это время замедлить. Парадоксально, но как возможно замедлить течение времени, если оно по собственным ощущениям проходит молниеносно? Ответ очень прост: мы замедляем время тогда и только тогда, когда оно теряет над нами суверенную власть; и только тогда, когда оно теряет власть, мы перестаем его замечать, а переставая его замечать, мы останавливаем его течение. Если ты счастлив, то и время тебе не нужно – у тебя нет времени думать о времени как таковом; но, когда ты только задумываешься об упущенном времени, то считай, что твое счастье иссякло. Второй способ замедлить течение времени более прост, поскольку, чтобы воспользоваться первым, нужно для начала найти счастье, а потом еще и понять, что это счастье, а не что-то другое, и в конце концов это счастье нужно почувствовать. Второй способ не требует от человека ничего кроме достаточного запаса самого времени; этот способ как раз применил я, когда лежал на диване в темной комнате, поглотившей в себя тишину и вещи. Я ничего не делал; я смотрел в потолок, спокойно дышал и старался ни о чем не думать. Последнее получалось с
