История города Рима в Средние века - Фердинанд Грегоровиус

Важнейшим делом для нового папы являлось продолжение войны против Бернабо. Со времен Эццелина никакой яростный враг так не теснил церковь. Он не признавал более папу; он конфисковал все духовные имения: изысканными пытками мучил монахов и клириков; однажды заставил одного пармского священника с высокой башни изречь анафему над Иннокентием VI и кардиналами. Военными своими силами стеснил он Альборноца до последней крайности, Иннокентий воздвиг против Бернабо небо и землю и осаждал европейских государей просьбами об оказании помощи к удержанию теснимой Болоньи. Теперь с одинаковой ревностью и с еще большей ловкостью стал подготовлять Урбан V крестовый поход против тирана, подвергнутого им отлучению за еретичество.

Римляне поспешили передать новому папе Dominium своего города, и он признал их демократический строй, оставшийся без изменения. С ноября 1362 г. сделался сенатором Россо де Риччи из Флоренции, превосходнейшая личность, строго державший бразды правосудия, вешавший непокорных баронов на Капитолии и усмиривший бунт аристократии. По отбытии срока его должности римляне отправили его обратно во Флоренцию с почетным аттестатом. Письмо это от 30 мая 1363 г. подписали, наравне с семью реформаторами, также и бандерези и четыре старшины аркебузиеров и щитоносцев, откуда следует, что, несомненно, уже около этого времени причислены были знаменосцы к верховному совету.

Рим оставался спокоен, но внутри области бунтовала аристократия, именно дом Орсини. Бароны эти призвали теперь шайку Анникино, производившую набеги с Тосканы до самых городских ворот. Тем настоятельнее римляне жаждали возврата папы. Торжественное посольство пригласило весной 1363 г. Урбана V в Рим; он обнадежил римлян по примеру своих предшественников. В 1363 г. сенаторами были один за другим Гвельфо де Пульгиэнзибус де Прато и Бонифаций де Риккарди из Пистои. Осенью на следующий год Альборноц заключил мир с Веллетри, чего настойчиво требовал сам папа, ибо по всей Италии, так писал он к римлянам, покоилось оружие, за единственным исключением этой войны. В самом деле, вся страна вкушала временный покой, ибо война между лигой церкви и Варнавой при посредничестве императора и королей французского и венгерского закончилась 13 марта 1364 г. миром, согласно которому Висконти отказался от Болоньи и получил 500 000 гульденов золотом в виде возмещения за убытки. Альборноц, которому после горячих усилий посчастливилось сохранить этот город, клейнод в короне Св. Петра, поехал в Авиньон просить о своем отозвании, ибо завистники его внушили к нему подозрение. Его должно было оскорблять, что его место легата занято было кардиналом Ардуином, командированным папой для заключения мира с Болоньей и самим же им считаемым неспособным. Задача его была окончена; он мог покоиться на лаврах; тем не менее папа утишил его недовольство и уговорил его еще оставаться в Италии в качестве легата для Неаполя.

Великий государственный муж непрерывно посвящал рвение свое законодательству в церковной области, которое стремился привести в единообразный вид. К этому времени относится и реформа римских статутов, произведенная благодаря его влиянию. Альборноц утвердил тогда же уложение, согласно которому аристократия исключалась из государственных должностей. Народоправное верховенство реформаторов и бандерезиев продолжалось и на последующее время или наряду с иностранным сенатором, или при правлении их, как в 1365 г., одних без него.

В конце 1364 г. был сенатором Франциск Уголини де Архипресбитерис, перуджийский рыцарь, но в течение следующего года правили сенатом одни лишь семь реформаторов. Нет сомнения, что это состоялось с соизволения легата, и под этим лишь условием мог устроиться мир народа римского и Веллетри. Цехи вообще хотели вовсе удалить сенатора, которого содержание ложилось бременем на город, тем не менее замысла этого не провели. На первое полугодие 1366 г. призван был Иоанн де Родио Аквильский; за ним следовали реформаторы; затем сделался осенью 1366 г. сенатором Биндус де Бардис из Флоренции. Но на основании подобной смены не следует заключать о переворотах. Наоборот, реформаторы и главы стрелковой гильдии составляли прочную власть, одну, представлявшую правительство каждый раз, что сенатор выходил в отставку или не бывал еще назначен. В эту эпоху совершенно устранены были анархическое правление аристократии и борьба партий, так что Рим редко раньше наслаждался подобным порядком, как теперь. Учреждение стрелковой милиции было спасительно; оно сделало город способным противостоять наемным бандам, но не охранило римских провинций от наложения контрибуции этими, все страшнее становившимися вольными хищниками.

С середины XIV века началось все усиливающееся предоминирование странствующего солдачества. Приведенная к распадению английской войной Франция и раздробленная Италия представляли для этого естественные арены. Историки того времени не в состоянии были постигнуть ни того, какая была причина, что столь многие синьоры из старой знати, столь много храбрых воинов, приставали к гнусным разбойничьим шайкам, ни того, откуда эти компании как бы в одну ночь вырастали все вновь и осмеливались безнаказанно проноситься по прекраснейшим странам. Этот симптом органического недуга в самом обществе они объясняли влиянием констеллаций планет или карающей десницей неба. Тогдашний мир, в котором пришли в упадок великие средневековые устои, империя, церковь, ленная монархия, рыцарство, патрицийский городовой строй, находился в разложении и искал новых социальных форм. Банды наемников составляли пролетариат расползавшегося по всем порам европейского общества. Рыцарство, некогда европейская федерация, в котором находили себе законные формы мужская сила и мораль, одолено было возраставшей образованностью и благосостоятельностью гражданства; дух его покинул, и оно обратилось в рыцарскую погоню странствующих авантюристов за фортуной. То же самое гражданство вытеснило родовое дворянство из республик; отсюда явилось последствием, что праздные и честолюбивые дворяне, как Колонна, Орсини и Савелли, искали себе занятий в солдатском ремесле и стали фигурировать в виде кондотьеров. Падение аристократии, консервативного сословия, зиждившегося на наследственном землевладении, явилось вместе с тем и существенной причиной распадения старого общинного строя, ибо лишило общины духа рыцарской чести и воинственной силы, утрата которых не могла быть возмещена трудящимся, построенным на подвижных силах капитала, состоянием горожан. С того времени, как Рим и Флоренция низвергли дворян, оборонительные силы обеих республик стали все более и более умаляться. Индустрия и благообеспеченность сделали граждан неискусными к самозащите; они стали нанимать наемников, подобно общинам в античную эпоху упадка Эллады. При помощи тех же наемников тираны обращались во владык. Так повсюду создалось бесправное бытие удачи, права кулака и самоуправства. И вот, когда государства бессильно лежали во прахе, само общество стало складываться в союзы как для нападения, так и для отражения нападений. Водворилось господство ассоциации как в хорошем, так и в дурном значении слова. Одно к то же средство доставляло и гибель, и спасение. Это эпоха лиг политических и социальных, братств по оружию, рыцарских союзов, союзов городов, братств во всяком направлении и в каждой стране Европы.

Такой режим начался в истощенной Гогенштауфенами Германии с Генриха VII, в Италии — со времени изгнания папства и падения неаполитанской монархии, во Франции — с войны за наследство с Англией, едва не уничтожившей монархии Филиппа Красивого. В силу связей своих со всем миром сборным пунктом для наемных бродяг всех наций сделалась именно Италия. Вояки из Наварры и Франции, войной привлеченные туда же англичане, немцы, вследствие имперских отношений имевшие постоянно дело с Италией, поляки и богемцы, приведенные Карлом IV, венгры, пришедшие в Италию с анжуйским домом, стекались массами и даже в те времена, когда какой-либо мирный договор делал лишними их услуги. Ибо постоянного войска не существовало нигде. Войны церкви с Висконти, распри между Монферратом и Миланом, Сиеной и Перуджией, Пизой и Флоренцией доставляли наемным бандам беспрерывно новую пищу, ибо всякий синьор и всякий город нуждались в них. Сами они составляли странствующие военные государства, замечательно хорошо организованные. Предводителя этих кругом зашитых в железо барбутов (как они назывались по своим шлемам) окружал совет из четырех капитанов из рейтаров (cavalieri) и из стольких же пехотинцев (masnadieri). Важные случаи возносились сверх того по республиканскому обычаю, на общее собрание всех капралов. Констабли, маршалы, капралы составляли именно различные градации (grades) в военном таком союзе, смотря по тем бандирам или эскадронам, на которые делилась компания. Были судьи, нотариусы, казначеи, выдававшие добычу и жалованье и заведовавшие финансами. Целый гарем женщин, увезенных монахинь и добровольных потаскушек сопровождал эти банды, которым предшествовало паническое бегство и последовали голод и чума. Пестрый их лагерь был рынком, на кагором добыча монастырей и городов продаваема была мириадам торгашей, причем крупные банки Италии состояли в деловых связях с капитанами, помещавшими к ним на проценты награбленную добычу. С государями и республиками компании вели переговоры в дипломатических формах, как равные с равными. Посланцев их принимали они в малом военном совете или на великом парламенте; к государствам отправляли прокураторов и ораторов; принимали и выдавали договорные грамоты, снабжаемые каждым капитаном своей печатью, свинцовой или красного воска. Ядром всех переговоров являлось, всеконечно, одно лишь простое вымогательство денег. Когда кардинал Альборноц потребовал через посланных от графа фон Ландау очищения церковной области, то этот предводитель банды с чистосердечным бесстыдством отвечал: «Государи мои, наш образ жизни в Италии всеобще известен. Разбойничать, грабить, убивать сопротивляющихся — таков наш обычай. Доходы наши помещены ипотекой в проследуемых нами провинциях. Те, кому дорога жизнь, ценой сильных контрибуций покупают у нас мир и спокойствие. Если, стало быть, угодно господину легату пребывать с нами в добром согласии и обеспечить всем этим городам спокойствие, то пусть сделает он то, что делает весь свет, то есть платит, платит! Спешите отнести ответ этот вашему господину, ибо не могу поручиться, чтобы достопочтенным персонам вашим не повстречалось что-либо негожее, в случае если бы еще через час оказались вы случайно еще присутствующими здесь». Краснея, проделывал великий кардинал многократно то же, что делал весь мир, — откупался от разбойника.