Отец Джо - Тони Хендра

— И как? У тебя и твоих друзей получилось?

— Ну, на нашем счету пока негусто.

— Тогда к чему продолжать?

Я думал об этом. Вопрос не из сложных. Но разве я когда-нибудь задавался им: «Почему мы продолжаем, почему?» На самом ли деле я с «друзьями» защищаю что-либо? Бернштейн говорил, что «Пасквиль» помог скинуть Никсона. Конечно, на самом деле это сделал он с Вудвордом. Но какова была их конечная цель? Обосноваться в Белом доме самим и сделать работу лучше? Нет, они просто хотели известности. В душе такие как мы готовы мириться со статусом-кво. До тех пор пока получаем причитающееся.

— Что ж… правда в том, отец Джо… на самом деле мы работаем ради… внимания. Мы отпихиваем друг друга локтями, лишь бы попасть в ток-шоу, газету, книгу, которая нарасхват, лишь бы добиться «зеленого света» для наших пилотных проектов и фильмов, лишь бы… как вы сказали, отец Джо?.. Лишь бы расширить самое себя… попасть в поле зрения окружающих.

Отец Джо задумался, глядя на пролив.

— Стремление к признанию способно м-м-многое изменить в нашем мире, правда?

— Именно! Большинство считают это стремление совершенно естественной потребностью. Даже правом.

— Что ты имеешь в виду под «естественной»? В смысле, «нейтральной с точки зрения м-м-морали»?

— Браво, отец Джо — в точку!

— Без Господа людям трудно разобраться в том, кто они и зачем существуют. Но если на них обращают внимание, хвалят, пишут о них, обсуждают, им кажется, что они нашли ответы на оба вопроса.

— Если они не верят в Бога, их невозможно осуждать.

— Все это так, дорогой мой. Но в них все равно есть эта пустота, они все равно несчастливы. Уверен, что миссис Тэтчер не всегда была такой, какая она есть сейчас. Придя во власть и получая все больше и больше внимания, она начала все больше и больше превращаться в ту, какой ее хотели видеть другие. Но это не настоящая миссис Тэтчер. Не та, какой ее желает видеть Господь.

— Не думаю, что миссис Тэтчер заметит разницу между собой и Богом.

Ну наконец-то я заставил его улыбнуться.

— Отец Джо, что вы имеете в виду? Что если говорить о мотивах или даже морали, то в конечном счете нет большой разницы между мной и теми, в кого я целюсь?

— Боюсь, что нет, дорогой мой. Если в конечном счете ты становишься личностью, которую формируют другие. Если ты реально существуешь лишь в умах других.

— Похоже, отец Джо, вы только что объяснили, в чем суть известности.

— Я всего лишь объяснил, в чем суть гордыни, дорогой мой.

Шоу отправилось в производство весной 83-го, сопровождаемое большой шумихой на телевидении, многочисленными публикациями в прессе и ворчанием мастодонтов Мэгги Тэтчер. Мы не скрывали свои намерения: Пит, Родж и жена Роджа, Дейрдре демонстрировали принадлежность к активистам левого толка, мой послужной список тоже не свидетельствовал о поддержке рейганистско-тэтчеристского курса, а уж о симпатиях Дентона все и без того знали. Ко всему прочему, мы обзавелись амбициозным исполнительным продюсером Джоном Блэром, беженцем из Южной Африки с безупречной репутацией левака — это он выпускал первый документальный фильм о мятежах в Соуэто. Мы с Блэром возненавидели друг друга с первого взгляда; Блэр тут же дал понять руководству, что двум капитанам на одном мостике не бывать.

Как-то великий актер Эдвард Кин, уже умирая, сказал: жизнь легка. Но с комедийными сериями все не так просто. В «Вылитом портрете» дело осложнялось тем, что шоу выпускалось на злобу дня, к тому же люди, занятые в шоу, одновременно были и актерами, и кукловодами. Им приходилось держать над собой огромных кукол, движения которых они могли отслеживать только на телемониторах, а поскольку кукольные персонажи изображали живых людей, надо было передавать еще и голоса этих людей, причем смешно — делал это пародист за кадром, чьей задачей было говорить синхронно с движениями кукольных губ. Никто еще не пытался поставить такое сложное в исполнении шоу.

Я настоял на том, чтобы трое «оригиналов» — Родж, Пит и я — отвечали за сценарий; это был единственный способ удержать шоу от превращения в «шоу о телевидении». На деле же за сценарий отвечал один я, поскольку Родж и Пит занимались производством самих резиновых олигархов.

Ллойд отвечал за всю цепочку между сценарием и окончательной записью: репетиции, студия, видеомонтажная аппаратная. Плюс ко всему он головой отвечал за постановку, на кону была его репутация «золотого мальчика».

Чтобы облегчить производство сценария, я разработал несколько мини-сериалов, в которых каждую неделю были задействованы в основном одни и те же герои. Ронни и Нэнси Рейганы, а с ними и Эдвин Миз[60] появлялись в мини-сериале «Пропавший мозг президента» — о том, как крошечный, размером с грецкий орех мозг Рейгана удрал от своего хозяина. В «Даунинг-стрит, 9» сосед Мэгги Тэтчер — седовласый восьмидесятилетний немецкий господин Уилкинс, вылитая копия Гитлера на пенсии, — через забор давал ей советы по части политики. В третьем мини-сериале «Экс-министерство финансов» фигурировал дом престарелых, в котором доживали свой срок слабоумные премьер-министры из бывших: Уилсон, Макмиллан, Каллагэн, Алек Дуглас-Хоум.

Ллойд эти миниатюры терпеть не мог. На его взгляд, они были «слишком политизированы» и «слишком затянуты». Он предпочитал давать быстрые зарисовки и просил шутки вроде тех, что в комедийных телепрограммах — чем короче, тем лучше. Шутки ему нужны были в огромном количестве, чтобы он мог прямо на съемочной площадке выбраковывать те, которые на его взгляд не удались.

— Тони, дорогой мой, ты получаешь удовольствие от своей работы?

Шел третий день. У отца Джо разболелось бедро, и мы решили остаться в саду. Мы присели на деревянную скамейку, между нами находились его ладони, державшие мою руку.

— Как сказать… Я получаю удовольствие в начале проекта и в конце, но редко когда между ними. Наверное, я доволен, когда проекты оказываются успешными, хотя мне всегда кажется, что успех мог бы быть и большим. Я получаю удовольствие от того, что пишу. Что-то смешное.

— Когда пишешь или когда выходит смешно?

— Само по себе писательство пугает меня. Наверно, когда выходит смешно.

— Так значит, Тони, дорогой мой, ты доволен, когда смешон, когда заставляешь людей все время смеяться над тобой? Или над тем, что пишешь?

— Да, но меня беспокоит то, что зачастую происходит со смешными людьми. Вы ведь, наверное, думаете, что если постоянно смешить других, все время быть там, где смех, то это очень даже хорошо? На самом деле совсем наоборот. Ведь для того чтобы заставить других рассмеяться, надо постоянно выискивать в людях недостатки.

Я рассказал ему о случае с Джерри Льюисом. Несколько лет назад Ник и я были на телемарафоне Джерри. Я ждал своего выхода, стоя рядом с Джерри; мы находились вне поля зрения телеобъективов. Шоу продолжалось больше двадцати часов, и ведущий программы успел уже приложиться к надцатой бутылочке горячительного. На экране появился один из «ребят Джерри» — подросток-инвалид с серьезными расстройствами; он изо всех сил пытался взять соло на гитаре. Но гитара лишь немилосердно визжала. Джерри развернулся к помощнику режиссера и прорычал: «А ну уберите этого калеку к чертям собачьим!»

Когда я произнес последнюю фразу, у отца Джо перекосилось лицо и он невольно втянул голову в плечи, как будто защищаясь от удара.

— Отец Джо, вы уж извините за такие слова.

— Нет-нет, дело не в словах… А бедняга слышал его?

— К счастью, гитара издавала жуткий шум.

— Может, Джерри э-э… Льюис на миг перестал контролировать себя — просто устал и все тут.

— Может и так. По правде говоря, все смешные люди — мужчины ли, женщины — были либо не в себе, либо постоянно на нервах, вечно несчастны, мстительны, или на них нельзя было положиться. И это еще самые нормальные.

Я привел отцу Джо другой пример — рассказал о Джеки Мейсоне, который нашел нас с Ником в лондонском «Голубом ангеле», пригласил в Америку, попросил своего менеджера, Боба Чартоффа, поработать с нами и помог с финансами, когда мы оформляли вид на жительство. Перед тем как податься в комедийный жанр, Джеки собирался стать раввином. И не как я, с бухты-барахты решивший податься в монахи, а в строгом соответствии с семейной традицией. Через двадцать пять лет копаний в чужих недостатках он перекрасил волосы в оранжевый, напялил корсет и переспал с огромным количеством девиц.

— Да, Джеки смешон до умопомрачения, но вот счастлив ли он? Или — что гораздо ближе к теме — много ли в нем осталось чистого? В сравнении с тем временем, когда он был молод и готовился стать раввином? Вот уж не знаю. Помог бы он теперь двум молодым парням перебраться в Америку?

— Ты хочешь сказать, дорогой мой, что становишься похожим на Д-д-джерри Льюиса? Или Д-д-джеки Мейсона?