Конан, варвар из Киммерии - Роберт Говард

— Желание богов будет, чтобы стигиец и шемитские собаки были выброшены из Кешана!

Она еще раз произнесла эти слова.

— Они воры и предатели, которые строят заговор, чтобы ограбить богов. Пусть Зубы Гуахаура будут под охраной генерала Конана. Пусть он ведет армии Кешана. Он любим богами.

Когда Муриела кончила, в ее голосе была дрожь.

Конан покрылся испариной. Он был уверен, что она была близка к истерике. Но негры не заметили ничего, они не были знакомы с коринтианским акцентом.

Глаза Горулги фанатично блестели в свете факелов.

— Илайя сказала! — срывающимся от волнения голосом выкрикнул он. — Это желание богов! Давным-давно, во время рождения мира, они вырвали наших предков из ужасных челюстей Гуахаура — короля тьмы. Зубы Гуахаура были скрыты богами, но теперь они будут переданы тому, кого любят боги.

— Идите! — сказало божество, сделав повелительный жест рукой в сторону двери.

Жрецы встали с колен, безропотно покинули помещение оракула и устремились, минуя тронный зал, к выходу из дворца. В специальном отверстии в полу остался горящий факел.

Обессиленная Муриела распростерлась на возвышении.

— Конан! — тихо позвала она.

Киммериец выскользнул из ниши и тихо последовал за жрецами через тронный зал, пытаясь понять, куда они направляются.

Конан уже далеко продвинулся по коридору, ведшему к выходу из дворца, как вдруг услышал сдавленный женский крик.

Конан в нерешительности остановился, вспомнив почему-то о звуке гонга, заманившем его в ловушку. Затем выхватил меч и бросился назад. Добежав до плотной двери, он осторожно заглянул в комнату оракула и увидел высокого негра, державшего за горло Муриелу. Это был Гварунга.

— Предательница! — шипел он. — Какую игру ты ведешь? Кто твой новый хозяин? Где он? Отвечай!

Конан рванулся к жрецу с поднятым мечом. Однако негр, почувствовав чьи-то шаги за спиной, резко повернулся как раз в тот момент, когда на его голову обрушился меч киммерийца.

Оглушенный жрец повалился на мраморный пол.

Конан подошел к нему, чтобы докончить дело. Он знал, что из-за внезапного движения негра удар пришелся плашмя. Но Муриела схватила его за руки.

— Я сделала, как ты велел! — истерично сказала она. — Забери меня отсюда, пожалуйста!

— Мы еще не уходим, — проговорил киммериец. — Я хочу проследовать за жрецами и увидеть, где они держат сокровища. Ты можешь пойти со мной. Где та драгоценность, которая была у тебя в волосах?

— Должно быть, я уронила ее на возвышении.

Она стала оправдываться.

— Я была так напугана! Когда жрецы ушли, это большое животное схватило меня.

— Ну ладно, поищи ее, пока я избавлюсь от тела, — приказал он. — Эта драгоценность — удача сама по себе.

Муриела, преодолевая желание остаться рядом с Конаном, направилась в комнату оракула. Киммериец решил спрятать тело негра. Он схватил Гварунгу за пояс и поволок его в альков. Втащив тело в слабо освещенную часть комнаты, Конан обнаружил меч. Он хорошо усвоил, что жалость недопустима, что враг безопасен только тогда, когда он мертв.

Едва он занес над телом жреца меч, раздался леденящий душу крик Муриелы.

Конан с проклятием бросился в комнату оракула. На ее пороге он остановился, пристально и непонимающе глядя вокруг.

Муриела лежала безмятежно на возвышении. Глаза ее были закрыты, как будто в дремоте.

— В чем дело? — спросил он кисло. — Не время для шуток.

Его голос упал. Взгляд его пробежал по бедру слоновой кости, закутанному в шелковую юбку. Эта юбка должна быть разорвана от пояса до каймы. Он знал это, потому что его собственные руки сделали это. Но юбка не была разорвана.

— Кром! — пробормотал он. — Это не Муриела! Это Илайя!

Он понял смысл неистового крика, который вырвался из уст Муриелы. Божество возвратилось.

Тело было одето и украшено так, как и в первый его приход в комнату оракула. Характерная заколка ясно виднелась среди волос.

— Муриела! — внезапно крикнул он. — Где дьяволы тебя носят?

Другого входа, кроме золотых дверей, он не видел, и никто не входил и не выходил через дверь. Это было неоспоримо: Илайя воцарилась на возвышении за время отсутствия Муриелы.

В его ушах все еще звенел крик Муриелы, но коринтианская девушка как будто растаяла в воздухе. Было только одно разумное объяснение исчезновения — где-то в комнате имелась потайная дверь.

Выхватив факел из отверстия в полу, Конан стал осматривать стены помещения и быстро обнаружил в стыке плит кусок шелка, часть юбки Муриелы.

Очевидно, что этот клочок ткани был зажат плитой поспешно закрываемой потайной двери.

Протиснув кончик кинжала в щель, Конан нажал на него рукой. Лезвие было из неломающейся акбитанской стали, и мраморная дверь открылась. Конан разглядел ступеньки, ведущие вниз. Он подпер дверь кинжалом и с факелом в руке пошел вниз по ступенькам. У основания лестницы Конан остановился, разглядывая росписи, покрывавшие стены коридора. Искусство было несомненно пелиштимское, он видел похожие фрески на стенах Асгалуна. Но изображенные на них сцены не имели ничего общего с чем-нибудь пелиштимским, за исключением фигуры худого белобрысого старика.

На фресках были изображены верхние помещения. Несколько сцен показывали комнату оракула, с фигурой Илайи, вытянутой на возвышении из слоновой кости. Рослый негр стоял перед ней, в нише алькова притаился древний пелиштимец. Три других фигуры, которые двигались через пустынный дворец, исполняли приказ пелиштимца и тащили различные предметы из подземной реки.

Несколько секунд Конан стоял без движения.

Непонятные до сих пор места пергамента теперь приобрели смысл. Тайны Иахима больше не существовало.

Конан кошачьей походкой пошел по коридору. В воздухе стоял запах, сходный с тем, который он ощутил у гонга. Где-то впереди он услышал шарканье ног. Киммериец ускорил шаг и вскоре наткнулся на закрытую дверь из литого металла. Он тщетно толкал ее, затем принялся острием меча искать невидимую трещину. Но дверь была так пригнана к косяку, как будто была единой. Он приложил все свои силы, его ноги упирались в пол, вены вздулись на висках. Все было бесполезно.

И вдруг его уши уловили скрежещущий звук, который возникает при соприкосновении ржавых металлических поверхностей. Конан почти инстинктивно отскочил от двери, и тут же каменная глыба с оглушительным грохотом обрушилась на то место, где он только что стоял.

Киммериец решил вернуться назад и поискать другой проход. В полной темноте, без факела, оказавшегося под глыбой, он добрался до лестницы. Вверху ее угадывалось светлое пятно дверного проема. Но когда он поставил ногу на первую ступень лестницы, свет над ним померк. Это с громким эхом захлопнулась подпертая его кинжалом дверь.