Кровавый пакт - Дэн Абнетт

человека на смотровой стол, положить его на чистую, красную ткань, которую он ложил на стол в конце рабочего дня. Кровь запятнает ее, естественно, несмотря на цвет ткани. Ему нужно будет прокипятить ее позже. Он вымыл руки в антисептической ванночке, и тщательно вытер их перед тем, как надеть пару хирургических перчаток. Его руки тряслись.

Когда Доктор Колдинг подошел к столу, они уже уложили пациента на спину, и Доктор Колдинг впервые увидел его лицо, ярко освещаемое лампой.

— Что это все означает? — тихим голосом спросил Доктор Колдинг.

Человек с узким лицом посмотрел на него. — Что вы имеете в виду, доктор? — спросил он.

Доктор Колдинг указал на морщинистую шрамированную кожу, которая покрывала голову пациента.

— Вы пришли сюда, — сказал он, — вы пришли сюда и попросили моей помощи, и вы притащили мне какое-то животное. Это не человек, это животное.

— У меня не слишком много времени, чтобы обсуждать это с вами, доктор, — сказал человек с узким лицом. — Мне нужно, чтобы вы поработали с ним. Мне нужно, чтобы вы сделали все, что в ваших силах, чтобы спасти ему жизнь.

— Он животное! Нечеловеческая тварь!

Человек с узким лицом наклонился ближе к Доктору Колдингу, и тот съежился, потому что ему не нравилось чуять дыхание другого человека, или чувствовать его на своем лице.

— У нас нет времени, чтобы обсуждать это, — сказал человек с узким лицом, — но если бы обсуждали, было бы так. Я бы сказал вам, что я был офицером Комиссариата, и что у меня была власть, под страхом смертной казни, заставить вас выполнить мои желания. Я бы сказал вам, что было жизненноважно для Имперской безопасности, чтобы этот человек остался жив, и приказал бы вам выполнить свои функции без дальнейшего промедления. Я бы мог даже вытащить оружие, просто для вида, чтобы подкрепить свои серьезные намерения.

Доктор Колдинг уставился на него.

— Но я не собираюсь ничего из этого делать, — сказал человек с узким лицом, — потому что у нас, на самом деле, нет времени.

— Ясно, — сказал Доктор Колдинг.

— Точно?

— Да, — сказал Доктор Колдинг, и потянулся к подносу с инструментами.

Что-то происходило, и Тоне Крийд не нужно было говорить, что было плохо. ПЛОХО.

Она уже пробежалась вокруг Секции, но там не на что было смотреть, поэтому она удалилась, чтобы найти кусок лаймового софорсо, который она себе пообещала. Она потратила час или больше, сидя в комфортной тишине ризницы Святого Теодора, пока ее ноги не занервничали и не сказали ей, что настало время снова бежать.

У нее в голове был простой круг, по Аллее Инженеров, прямо до мемориала, а затем долгий, равномерный бег домой в Аарлем, но какая-то сила, подобно магниту, потащила ее обратно к Секции. На этот раз, подумала она, она должна обратиться в караулку, и узнать, есть ли какая-нибудь процедура, которая позволит ей повидаться с заключенными. Не важно, из-за чего была вся эта фесова буря, если она сможет понять сторону Роуна или Варла, может быть, она сможет замолвить словечко и облегчить ситуацию. Если оставить все, как есть, система мира, скорее всего, пережует их. Она уже видела такое. Ей было все равно, кто заткнет ее, Первый не должен терять офицеров, как Роун, Даур или Варл.

Мерина, очевидно. Никто не беспокоился об этом крысином дерьме.

Итак, она позволила импульсу вернуть ее назад к Секции. К тому времени начался снегопад. Снегопад был сильным, небо было болезненного цвета, и было странное ощущение на вторую половину дня. Было даже не так холодно. Снег садился ей на волосы и на нос, но она потела, как грокс, в своей тренировочной одежде.

 Она приближалась к Площади Вайсрой, когда впервые осознала, что что-то было не так. То, что она приняла за густые снежные облака, оказалось дымом. Она могла чуять его. Здание горело.

Звучали сирены.

Слышался оружейный огонь, полномасштабная перестрелка за стенами. Она остановилась за линией деревьев садов на площади, и увидела тела на дороге рядом со сторожкой.

Она залегла в укрытии деревьев, ее глаза были широкими от неверия, ее пульс стучал в ушах впервые за месяцы. Это был старый подъем адреналина, боевой порыв, порабощающий ее с такой яростью, что она не могла этому сопротивляться.

Каждый кусочек условного рефлекса, который она подавила или сдерживала с тех пор, как Танитцев отвели с передовой, вернулись на место. Она подошла к красной черте. Все старые привычки, все старые сумасшедшие тики, снова появились, больше, чем жизнь, как будто они никуда не исчезали. Она могла чувствовать кислую слюну во рту. Лаймовый привкус софорсо давно исчез. Она могла чуять дым, и он пах, как Хинцерхаус. Она хотела, больше, чем когда-либо, чтобы здесь было оружие, которое она может взять, винтовка, из которой она может целиться и стрелять. Ее руки были смехотворно бесполезны и пусты, как твердые весла, жестами изображающие акт держания оружия.

Она попыталась контролировать дыхание. Она попыталась немного отползти назад, не потревожив снег на кустах вокруг нее. Она пыталась решить лучший план действий.

Поднять тревогу: это все, о чем она могла думать. Что-то настолько большое, и весь город должен был знать об этом, но не было никаких признаков людей, ломящихся туда, ни подкреплений, ни поддержки или помощи.

Это было так, словно весь город стал слепым и игнорировал драму, развернувшуюся в Секции.

Крийд начала ползти назад сквозь сады. Дальняя сторона площади выведет ее назад на главную дорогу. Затем она сможет побежать. На полной скорости, до караулки на Заннен Стрит было, примерно, десять минут, и она была уверена, что там еще ближе было убежище СПО.

Если эти обе вещи не сработают, она найдет станцию Магистратума или что-нибудь еще с работающим воксом.

Она только поднялась, готовая рискнуть побежать по покрытым снегом лужайкам к воротам садов, когда осознала, что поблизости под деревьями кто-то был.

Она повернулась, чтобы посмотреть. Это был еще один наблюдатель, подумала она, который, как и она, случайно