Призраки знают все. Рукопись, написанная кровью (сборник) - Анна Данилова

2010 г.

Следователь ушел, а Василий еще какое-то время сидел неподвижно, уставившись в одну точку. Вот и все. Была семья – и ее нет. Была мама – и ушла. Был Денис, которого Василий любил больше всех на свете, и тоже покинул его. Была и Вера, которую он тоже еще совсем недавно любил и считал близким человеком, Вера, к которой он относился с нежностью и пониманием, но теперь и она отдалилась от него.

…Она позвонила ему ночью, когда он, мучаясь от бессонницы, лежал в кровати брата и представлял себе завтрашние похороны. Комната, казалось, была насквозь пропитана фиолетовыми чернилами, и только в окне плавала желтая, невероятно яркая луна. Изредка ее черным прозрачным рваным кружевом затмевали ночные облака. Квартира, которая при жизни брата казалась Василию самой уютной, чистой и комфортной на свете, теперь представляла собою какое-то общественное помещение, где успели побывать толпы казенных людей, которым позволено было дотрагиваться до мертвого тела брата и его молоденькой любовницы, осматривать их вещи, рыться в шкафах и столах, хвататься руками, затянутыми в тонкие резиновые перчатки, за все предметы в квартире, включая и эту кровать, белье…

Из квартиры исчез запах живого человеческого жилья. Теперь здесь сильно пахло моющими средствами, при помощи которых Василий целый день чистил ковры, отмывал полы, ручки дверей, столы, столовые приборы – все то, чего касались чужие руки. И хотя постельное белье он не стирал, а достал из шкафа, где оно было сложено аккуратными стопками, но и от него, как ему казалось, тоже пахло стиральным порошком.

Василий хотел надеть домашнюю куртку брата, чтобы вдохнуть ее аромат и хотя бы на время перестать чувствовать запах хлорки и другой едкой химии, но не нашел ее, хотя она всегда висела в спальне Дениса, на двери. Это была старая вельветовая коричневая куртка с бархатным воротом и манжетами. Она появилась в их доме, еще когда мать работала домработницей в одном семействе…

Когда раздался звонок, Василий подскочил в кровати. Подумал почему-то, что это звонит брат. Схватил трубку, но вместо родного голоса Дениса услышал всхлипы Веры:

– Вася, пожалуйста, умоляю тебя, не бросай трубку! Да, я была там, у Дениса, хотела с ним поговорить, ты знаешь, о чем… Но когда я туда пришла, он был уже мертв, и эта девушка… У нее во рту были деньги. И вообще, все выглядело слишком уж страшно, чтобы быть реальностью. Но я сразу поняла, что влипла, мне опасно было там оставаться. Ведь кто-то совсем незадолго до моего приезда был в этой квартире и убил их обоих! Размозжил им головы! В квартире пахло кровью… Я выхватила носовой платок и принялась протирать ручку двери, до которой дотронулась, даже следы своих туфель на полу подтерла, а носовой платок выбросила по дороге – в мусорный контейнер. Вася, умоляю тебя, поверь мне, это не я его убила, это же глупо – подозревать меня!!!

– Успокойся, Вера, я знаю, что это не ты. Мне уже все рассказали. К тому же я ведь знаю тебя, ты хоть и упертая, но не до такой же степени, чтобы убивать… – проговорил он усталым голосом. – Вот что, поживи пока без меня, мне надо побыть одному, понимаешь? Мне сейчас очень плохо… мне еще никогда не было так плохо, разве что когда умерла наша мама.

– Вася!!! – крикнула она в трубку, чем вывела его из какого-то одуряющего, похожего на кратковременную потерю сознания, оцепенения. – А мне, ты думаешь, хорошо?! Я не могу без тебя, слышишь?! Я люблю тебя, я привыкла к тебе, что я буду делать без тебя? Прости меня, что я уделяла тебе мало внимания.

Она буквально захлебывалась слезами. Василий слушал и понимал: даже несмотря на то, что Дениса убила не она, один ее вид будет его раздражать, напоминать о смерти Дениса. Теперь, вероятно, для него настанет новая жизнь, и его брат, словно понимая, что в жизни всякое может случиться, заранее подготовил Василия к этой новой жизни, обеспечив ему безбедное существование.

Конечно, здесь, в Саратове, он не останется, поедет в Москву, поселится в новой квартире, куда перевезет любимые вещи брата, и будет жить памятью о нем.

Не желая больше слушать Веру, Василий самым безжалостным образом отключил телефон. По сути, он поступил примерно так же, как и тогда, когда порвал с Раей.

…Он закрыл глаза и припомнил все, что рассказал ему следователь. О Рае. О том, как она погибла, но, оказывается, не от своей руки – ее тоже кто-то убил… Поначалу Василий вообще не осознал эту новость, уж слишком тяжело было на душе из-за потери брата, а тут Рая – пережитая страница жизни.

Но теперь, когда он остался один, разговор с Логиновым всплыл в памяти и заставил его сердце биться сильнее. Кто и за что мог убить Раю?

Он долго размышлял, лежа на кровати и испытывая жутчайшую головную боль, пока не понял, что надо бы встать, выпить чашку кофе и проанализировать все, сказанное следователем, заново.

Итак. Он бросил Раю, уехал, а потом она вроде бы выбросилась из окна… Ему казалось, что мысль его никак не может зацепиться за какую-то важную деталь, какое-то ускользающее, но очень нужное знание, которое у него ассоциировалось почему-то с Любой Строгановой, подружкой Раи. Наконец, не выдержав, он достал из дорожной сумки старую записную книжку и позвонил Любе. Он знал, что голос его предательски дрожит, но все равно не смалодушничал, не отключил телефон, а дождался, пока не услышит Любин голос.

– Люба? Ты узнала меня? – спросил Василий и замер, перестал дышать в ожидании ее бурной, негодующей реакции.

– Караваев… – узнала она его, и тон ее голоса моментально сделался холодным и даже жестким. – Тебя еще не поймали?

– В смысле?

– А каково это – убить троих людей и остаться на свободе? А? Это ты убил Раю, ты убил и своего брата вместе с его подружкой, и помогать я тебе не стану, даже не проси!

…Он открыл глаза. По лицу его струился пот. Рассвело, комната вся порозовела, словно в нее, как в живой организм, поступила свежая кровь. «Это ты убил Раю, ты убил и своего брата вместе с его подружкой!..»

Василий сел на постели и замотал головой.

Потом, неожиданно что-то вспомнив и еще не зная, правильно ли он поступает, Василий нашел визитку и позвонил Логинову.

2010 г.

Наташа пришла вечером, когда Игорь, обложившись папками с результатами экспертиз и листами из дела, делал какие-то пометки в блокноте. Он то и дело перелистывал бумаги, перечитывал их, пока печатные буквы не начинали прыгать перед его глазами, как в мультфильме, разве что язык не показывали.

Здесь же, на столе, лежал составленный официантом из «Берлоги» фоторобот человека, с которым необщительный Денис Караваев встречался однажды в ресторане и после встречи с которым он выглядел счастливым и довольным. Господин Гулькин, с которым Логинов увиделся сразу после того, как готов был фоторобот, с ходу узнал в нем господина Каракозова, известного московского коллекционера, с которым он был лично знаком и который однажды попросил познакомить его с Караваевым.

«Каракозов – темная лошадка, – сказал Гулькин, разглядывая фоторобот и восхищаясь работой художника-монтажера, – и никто толком не знает, чем он занимается. Он вроде нашего Караваева: прикрывается разной мелочью, старинными бюро, патефонами, подсвечниками, монетами, а на самом деле, вероятнее всего, выступает в роли посредника между русским продавцом и европейским покупателем. Во всяком случае, я слышал это неоднократно от своих московских знакомых. И если он заинтересовался Караваевым, значит, и тот, в свою очередь, искал Каракозова в Москве. Наводил справки. Возможно, у Караваева имелся товар. Но это было давно, и чем закончились переговоры, никто не знает».

А вот официант знал! Он лично видел выражение лица Караваева в тот момент, когда они о чем-то договорились, и Каракозов (которого официант, кстати говоря, позже тоже опознал по настоящей фотографии, раздобытой уже лично Гулькиным) пожимал руку счастливому Караваеву.

Логинов связался с московскими коллегами с просьбой выяснить, с кем из иностранцев в последнее время работал Каракозов, тем более что не так давно этот «коллекционер» засветился в одном деле, связанном с покупкой краденых картин Ренуара. Возможно, Интерпол поможет впоследствии выйти на человека, который приобрел у Каракозова товар, в свою очередь, купленный Каракозовым у Караваева несколько месяцев тому назад.

…Звонок прервал размышления Игоря, он нехотя встал и пошел открывать. Увидев Наташу, счастливо вздохнул. Она была во всем лиловом, на голове – шелковый фиолетовый тюрбан, глаза сияют, белозубая улыбка освещает румяное тонкое лицо.

– Я улетаю. Через два часа самолет, мне уже надо быть в аэропорту, но я не могла не заехать к тебе. Буду скучать, думать о тебе, звонить, если разрешишь.