Чертовы котята - Леена Лехтолайнен

— Пока не знаю.

— Гезолиан собирается приехать на майские праздники в Лэнгвик. Сейчас рискнем или позже?

Если честно, у меня не было личных причин заманивать Гезолиана в ловушку. Да, он был бандитом, но руки Давида тоже в крови. И какое я вообще имела право обвинять кого бы то ни было? Я снова услышала в глубине души внутренний голос. Раньше это был голос Майка Вирту, теперь же со мной говорил Теппо Лайтио.

«Черт побери, девочка, я-то всегда считал, что ты умеешь здраво мыслить и отличать бандитов от порядочных людей, вынужденных воевать с ними! Не расстраивай меня».

— Я должен подумать. У меня еще нет конкретного плана. И к тому же я отвечаю за Дейвидаса. Раньше мне было все равно, останусь я в живых или погибну, но с его появлением все изменилось. Только не пойми меня неправильно, Хилья! — Давид обнял меня и прижал к себе. — Я и правда очень скучаю по тебе и стремлюсь встретиться с тобой при малейшей возможности. Но ведь Дейвидас еще ребенок, которому нужна моя любовь и забота. Я знаю, ты без меня справишься, а он — нет.

Глаза Давида казались двумя огромными темными ямами, лоб перечеркивали глубокие морщины. После зимы кожа на лице была бледной, без следов былого средиземноморского загара. Я попыталась представить, каким он будет в семьдесят лет, если, конечно, доживет до этого возраста. Наверное, глаза станут еще более глубокими, взгляд жестким, а лицо покроется сеткой морщин.

— Пойдем пройдемся до развалин усадьбы. Там может быть что-нибудь интересное.

— Наверное, ты спрятал здесь свой изотоп? В этой каменной башне? Когда? А, знаю, прошлой весной, когда приезжал навестить друзей моей мамы. Ты тогда еще кое-что заказал. — С этими словами я вытащила из внутреннего кармана рюкзака кольцо. — Зачем, Давид?

— Зачем вообще мужчины дарят женщинам кольца? — Он устало улыбнулся. — Я тогда считал, что Гезолиан оставил меня наконец в покое. И еще я решил выяснить, почему твой отец убил твою маму. Я старался разговорить людей, представившись исследователем, который на общеевропейском уровне занимается проблемой убийств в семье. Тогда я мечтал, что мы с тобой наконец сможем жить вместе. Но моим надеждам не суждено было сбыться. Зато я сумел оставить тебе кольцо. Я не могу ничего обещать, но, может быть, ты разрешишь мне надеть его тебе на палец? — Он вопросительно взглянул на меня, взял с моей ладони кольцо. — Я заказал его по фотографии у одного ювелира в Сиене. Надеюсь, оно тебе подойдет по размеру.

Я позволила ему надеть кольцо на мой безымянный палец левой руки. Луч солнца упал на рубины, и они сверкнули, словно пламя костра.

— Носи его, когда хочешь или когда сможешь. Но не считай себя связанной.

Он наклонился и снова поцеловал меня с прежней страстью и нежностью. Он обнял меня, крепко прижавшись, я почувствовала тяжесть его тела и тепло его рук. Над нами стрекотала сорока, шелестела листва деревьев.

— Пойдем в гостиницу, — предложила я. — У меня не так много времени.

Взявшись за руки, мы отправились по тропинке вниз. А когда дошли до опушки, то услышали, что навстречу кто-то идет. Вот он показался из-за деревьев, и я вздрогнула от неожиданности. Это был Юрий Транков собственной персоной. Давид сильнее сжал мою ладонь.

— Хилья и Сталь — в Финляндии! Какая встреча! Значит, ты наврала, что забыла телефон в Хельсинки.

— Надо же, Юрий! Сколько лет, сколько зим! — Давид пришел в себя быстрее, чем я. — Так, значит, ты ушел из лагеря Паскевича и теперь ловишь рыбу в более глубокой воде! Поаккуратнее с добычей!

Давид встречался с Юрием, когда работал у Паскевича. Тогда же и произошло его первое знакомство с преступным миром. В те времена Юрий в каждом мужчине видел соперника в борьбе за внимание своего отца и, разумеется, сразу же возненавидел Давида.

Юрий нес на плече рюкзак, в котором лежали куртка, кроссовки и тетрадь для записей. Мы с ним детально не обсуждали планы, но я знала, что он мечтает найти применение своим способностям и спроектировать в этой местности необыкновенный коттеджный городок, в то время как я вообще не хотела, чтобы здесь затевалось строительство. Пусть лучше нетронутая природа по-прежнему принадлежит рысям и другим зверям, а человек, приходя сюда, наслаждается тишиной и звуками леса. Наверное, зря мы с ним не говорили об этом раньше.

— Значит, ты сейчас не нужен Сюрьянену. Наверное, мне тоже можно не торопиться обратно.

Я слышала, как фальшиво звучат мои слова, и не могла заставить себя взглянуть Транкову в глаза. Интересно, он случайно оказался здесь или следил за мной?

— Ты же не маленькая и можешь догадаться, как Сюрьянен и Юлия проводят время в сауне. Любовные игры в парной и раздевалке… Нам тоже надо бы как-нибудь пойти в сауну вместе, да, Хилья? Там, наверное, будет еще лучше, чем тогда в студии… Хотя там мне тоже понравилось. Так что, Сталь, ты ошибаешься, если думаешь, что она спит только с тобой. Мы…

— Прекрати, Юрий! — Я резко выдернула свою руку из ладони Сталя, чувствуя, как кольцо просто жжет безымянный палец. — Я никому не обещала верности и обещать не собираюсь!

— Не ворковала бы ты сейчас со Сталем, если бы я не спас тогда твою жизнь! Лежала бы где-нибудь, замурованная в бункере или на дне морском. Да мне все равно, я ведь просто делаю так, как ты мне прикажешь! А затем получаю от тебя милостыню, если у тебя есть время и желание… — Его голос сорвался, как у подростка. — Сталь, наверное, для тебя герой и идеал, да?! Конечно, хорошо, когда все происходит по его воле. А когда нет, то другой сразу получает по башке. Надеюсь, ты рассказал Хилье, что тогда произошло в Москве? Меня опозорили, и знаешь, кто тому виной? Ты, Сталь! С тех пор я тебя ненавижу!

21

Я чуть не рассмеялась, глядя, как Давид с Юрием обвиняют друг друга. Юрий никогда не скрывал, что терпеть не может Давида, тот, в свою очередь, всегда презрительно кривился, когда речь заходила о Транкове. Я сделала пару шагов в сторону от них обоих, и таким образом на опушке леса образовался своеобразный треугольник.

— Ты уверен, что Хилье нужно знать эту историю? — спросил Давид.

Юрий побледнел, на бескровном лице сверкали темные глаза. Солнечный свет пробивался сквозь густые ветви деревьев, бросая блики на лица мужчин. Сильно пахло влажной листвой и мхом, шумели кроны деревьев, наверху пару раз резко каркнула ворона.

— Транков ненавидит меня, потому что я помешал ему совершить преступление — изнасиловать Дарью, помощницу по хозяйству в доме Паскевича.

— Речь не шла об изнасиловании! Девушка хотела этого не меньше меня!

— Насильники всегда так говорят. Это случилось вскоре после того, как Транков приехал к отцу в Москву из детского дома, откуда-то из Сибири. Сначала Паскевич был рад сыну, поняв, что яблочко от яблоньки недалеко упало. Мальчик получился законченным вором и жуликом, и папаша стал использовать его в своих делишках и махинациях. А тот был готов на что угодно, лишь бы отец стал его признавать за родню.

Давид отступил назад и стоял, слегка опершись о ствол сосны. Он спокойно и уверенно смотрел на Юрия, а тот словно съежился под его взглядом.

— Разве знакомство с собственным отцом считается преступлением? — тихо спросил Юрий. Он так сжал кулаки, что у него даже побелели костяшки пальцев.

— Вовсе нет. Наверное, ты думал, что Валентин Паскевич — обычный бизнесмен, который просто вынужден действовать взятками и подкупом, поскольку иначе в России невозможно зарабатывать деньги в строительстве. И ты стал его помощником, правой рукой. Но Валя был все равно тобой недоволен. Наверное, чувствовал, что при удобном случае ты продашь его, не задумываясь.

— И это мне говоришь ты, который сам проник в окружение моего отца с помощью лжи? Ты смеешь меня упрекать в обмане?

— Я просто выполнял задание своего руководства. У тебя же нет такого оправдания.

— Да не нужно мне никакого оправдания! Я ушел от Паскевича, как только понял, что он собой представляет на самом деле! И хочу жить честным трудом, а не преступным бизнесом.

— И это заявляет человек, который выследил Рютконена и затем застрелил его?

— Ты рассказала все Сталю? — Юрий повернулся ко мне, в его глазах полыхнула ненависть. — Об этом же не должен знать никто, кроме меня, тебя и Лайтио!

— Да, рассказала. Потому что всегда считала: мы с тобой находимся по одну сторону баррикады.

— Правда? Если Сталь тоже на этой стороне, то я, пожалуй, не уверен. Дарья влюбилась в меня, а ты злился, что она не отвечает на твои ухаживания.

Юрий повернулся к Давиду, тот рассмеялся ему в лицо. Я вспомнила двух служанок в коттедже Паскевича в Бромарве — Лену и Любу. Наверное, Дарья была их предшественницей.

— Хилья, ты же прекрасно знаешь, что Паскевич никогда не хранил верность одной и всегда окружал себя толпой женщин. — Казалось, Давид прочитал мои мысли. — Но Дарья не относилась к их числу. Ей было всего шестнадцать, и ее наняли помогать по дому, а не спать с хозяйским сыном. Да, Паскевич развратник, но он хотя бы платил женщинам за секс, и они добровольно шли с ним. Ты же вел себя по-другому. Откуда я знаю, может, она и в самом деле влюбилась в тебя, но это не значит, что она хотела с тобой спать. Я собственными ушами слышал, как она плакала и просила тебя перестать.