Колония нескучного режима - Григорий Ряжский

Дочерей в аэропорту встречал водитель Норы, сама не сумела, надо было присутствовать на заседании правления фонда. Решался важный вопрос относительно роли газеты фонда в общественной жизни британской столицы. Нора предлагала вывести газету из-под прямого владения фонда, акционировать и сделать самостоятельным изданием с выбросом на свободный рынок акций нового печатного органа с тем же названием. А преимущество при распределении основного пакета оставить за работниками самой газеты и фонда. Это даст возможность подтянуть значительные финансовые средства и тем самым резко увеличить тираж издания, что позволит реально влиять на общественное мнение по самым острым вопросам жизни столицы. А в перспективе и страны. Собственно, это уже и так произошло. Оставалось лишь формально закрепить решение на совете. А желающие поучаствовать в новом деле, прознав о грядущих изменениях, уже выстроились в очередь, дабы не опоздать. Так что девочек увидала уже только дома. Прискин живот обгладила и обцеловала. Сказала, будет девочка, я чувствую. По всем прикидкам до родов оставалось дней десять-двенадцать. И тогда Нора решила, что возьмёт законный отпуск, чуть ли не первый за все годы работы в фонде. И то правда, когда ещё нужней быть рядом с дочерьми, особенно со старшей, а то прихватит когда Прис, то ведь потребуется срочно доставлять её в родильное отделение.

— Лично отвезу, — решила Нора, — буду сидеть при ней, чтобы не упустить момент. Не будем рисковать здоровьем ребёнка.

Водитель тоже был отпущен в отпуск, автомобиль же фонда Нора оставила для собственных нужд. Потом всех захватила предрождественская суета: подарки, вещи для маленького, подготовка поздравлений, праздничные открытки, украшение дома, чем не занималась уже давным-давно. Прис со своим животом сидела дома, они же с Тришкой мотались по магазинам, чтобы всё в этот раз устроить самым наилучшим образом.

Но в один день всё оборвалось. Позвонил Гвидон, из Москвы. Это уже когда оставалось дней пять до родов. И сказал. Дома была Приска, она и приняла на себя первой невероятную новость. То, что услышала от мужа, отменяло всё: ёлки, подарки, открытки — настолько весть оказалась сногсшибательной. Теперь всё летело к черту! Кроме родов только, само собой!

Вечером узнали Нора и сестра. Сэр Мэттью узнал последним. Поберегли. Этим же вечером просто позвонили, попросили заехать на другой день, сказали, есть кое-какие приятные новости. Звонили девочки. Сама Нора Харпер была в состоянии, близком к коматозному. Сначала рыдала неостановимо. К ней присоединились дочери. Затем вместе пили капли, все, кроме Прис, из-за малыша. Потом Нора ушла к себе в спальню и долго лежала там. Одна. Привыкала к новой мысли — он жив. Он здоров. Она увидит его. А ближе к ночи они снова все вместе поплакали.

Ночь Нора не спала. Думала, как теперь будет жить. Перебрала в памяти все свои контакты с инстанциями, включая последние годы, когда каждый раз после очередных переговоров ей так и не удавалось разблокировать выдачу заграничного паспорта, как носителю государственных секретов. То, что Джон никогда больше не пересечет границу Великобритании, она знала наверняка. Уж что-что, а это было понятно без объяснений. Оставался вариант пересечь эту границу ей. Главное — увидеться. И поговорить. А там видно будет, куда окончательно раскрутится кем только не крученная спираль.

Вечером следующего дня дружно, всей семьёй откачивали деда. На диване. Правда, всё для этого было заранее предусмотрено: капли, таблетки, нашатырь. Обладатель Рыцарского креста пришёл в себя, дождался, пока отпустит сердце, и первым делом выразил благодарность, что его подготовили заранее, проявили семейную заботу за день до того, как известить. А то, сказал, не потянул бы такую новость, не одолел бы, отдал бы концы на глазах у девочек, на этом самом диване, в этой самой квартире. Только после этого поплакал, как все.

Отпуск, что она сама себе назначила, пришёлся кстати по всем статьям, потому что, начиная со следующего утра, Нора пошла по инстанциям. В этот раз настрой её был несравним с предыдущими, изменились обстоятельства, а значит, и условия игры. И теперь не они, а она владела фартовой фишкой. Там, куда она пришла, принимать её отказались. Вернее, как обычно, это не был прямой отказ. Скорее ссылка на неподходящий момент, на очередной перенос даты, на отсутствие полномочного лица, на то, что не имеется предварительной договорённости, на однозначный отказ русских впускать её в СССР. Понятная, в общем, тактика. Обычная, сучья. Если не сказать, стратегия. Так было и в прошлый раз, и неоднократно раньше. Но в этот раз Нора Харпер знала, что рук она больше не опустит. Ей есть что предложить им взамен. И это совсем не должно им понравиться.

Начала с хорошо известного адреса, который за годы её хождений не изменился. Но, предвидя то, как развернутся события и в этот раз, действовать решила иначе. Без прелюдий и вникания в причины очередной отсрочки. Не получив пропуска, как и ожидалось, не стала просить, добиваться и переживать. Она просто позвонила секретарше и попросила передать кому следует, что газетой «Harper Foundation» подготовлена передовая статья разоблачительного характера относительно дела Джона Харпера. Всё. Больше не сказала ни слова. Вернулась домой и стала ждать результата. Результат обнаружился уже на следующий день. Утром ей позвонили, пригласили на разговор и сообщили время. В назначенный час она пришла. Пропуск был заказан. Поднялась на этаж. У выхода из лифта её уже поджидали.

— Миссис Харпер? — подтянутый молодой сотрудник улыбнулся и, не ожидая ответа, вежливо указал рукой в сторону начинавшегося от лифта длинного коридора. — Прошу туда, вас ждут.

«Ну-ну, — мысленно усмехнулась Нора, — похоже, зашевелился террариум».

В комнате, куда её завёл молодой человек, находились двое. Одного, сидевшего в кресле, за столом, она узнала без труда, несмотря на прошедшие после исчезновения мужа годы. Это был постаревший на двенадцать лет мистер Смит, тот самый, что допрашивал её в Посольстве Великобритании в Москве, в мае сорок пятого. Другой, хмурого, начальственного вида, сидел на диване и курил, просматривая газету. То, что хмурый и есть главный, Нора догадалась сразу. Смит оторвался от кресла, широко улыбнулся и сделал несколько шагов навстречу Норе:

— Миссис Харпер, искренне рад нашей встрече. Сколько воды утекло, но вот видите, снова встретились. Человек с человеком не должен расставаться, он должен встречать его снова и снова. Согласны? — и пригласил вежливым жестом: — Присаживайтесь.

Второй, не здороваясь и не отрываясь от газеты, продолжал курить. Затем пригасил сигарету, но газету не отложил.

— Мистер Смит, я бы хотела, если позволите, сразу перейти к делу.

Тот ещё шире улыбнулся:

— О, вы даже не забыли моё имя! Это приятно, миссис Харпер, это очень даже приятно.

Нора, не реагируя на слова своего визави, подняла на него глаза и сказала:

— Мистер Смит, вам известно, что мой муж Джон Ли Харпер выпущен русскими на свободу, признан невиновным и полностью реабилитирован?

Смит вопросительно поднял в потолок глаза. Мгновенье он переваривал услышанное, затем как ни в чём не бывало ответил:

— Мы предполагали такой ход событий.

— Очень хорошо, — продолжила Нора, — а вам известно, что отныне не существует больше препятствий для моего въезда в Советский Союз? Русские готовы предоставить мне въездную визу в любой момент.

— Поздравляю вас, — так же невозмутимо отреагировал Смит, — и что это значит?

— Это означает то, мистер Смит, что я планирую в самое ближайшее время обратиться в советское посольство для получения этой визы и выехать в Россию, чтобы встретиться с мужем. Для этого мне нужен заграничный паспорт, выдачу которого ваше ведомство блокирует уже не первый год. Я пришла выяснить, собираетесь ли вы продолжать действовать в том же духе. Поскольку собираюсь предпринять соответствующие шаги.

— Можно поинтересоваться, какого рода шаги вы наметили? — все ещё храня маску полного радушия на лице, спросил Смит.

— Конечно, — ответила Нора. — В отличие от вас, я предпочитаю играть в открытую. Так вот. Начну со статьи в моей газете. Надеюсь, слышали об изменении её статуса? Уверена, что статью перепечатают все ведущие английские издания.

— И каково содержание материала? — делано равнодушно спросил Смит. — Разоблачать будете, наверное? — И усмехнулся: — Неужели собственного мужа?

— Буду, — спокойно подтвердила Нора, — в том числе и его. И себя заодно, если понадобится. Это я сразу отвечаю на ваш вопрос, если вы попытаетесь меня шантажировать записью нашей с вами беседы в посольстве от пятнадцатого мая сорок пятого года. Не сомневайтесь, я всё продумала и ко всему готова.

— Ну, хорошо… — задумчиво, всё с той же непроницаемой маской на лице произнёс мистер Смит, — допустим, допустим… Ну, а почему вы решили, что нашему ведомству следует такого материала опасаться? Насчёт вас как раз понятно. Вы в открытую заявляете, что знали о том, что Джон Харпер долгие годы работал на советскую разведку, и тем самым ставите крест на собственной карьере, равно как и обеспечиваете стопроцентно гарантированный распад вашего фонда — из-за полного недоверия к нему финансовых благотворителей и общественности. Неплохо звучит, не так ли? Фонд Норы и её мужа Джона Харпера, оказавшегося изменником родины и перебежчиком на сторону Советов!