Становясь Милой - Эстель Маскейм

– Она не хочет, чтобы мы виделись, – напоминаю я.

– Не хочет, – кивает он.

– Тогда почему пришел?

Остановившись, Блейк поворачивается и впивается в меня внимательным взглядом.

– А почему нет?

– Но…

– Послушай… – Он встает напротив, кладет ладони мне на талию и, склонив голову, со всей серьезностью заглядывает в глаза. – Меня ни капельки не волнует произошедшее сто лет назад. Это касается только моей мамы и твоих родителей. Не нас. Поэтому, прошу, даже не смей думать, будто я потеряю к тебе интерес из-за маминой затаенной обиды.

Я улавливаю только некоторые из его слов, но они – самые важные.

– Так ты во мне заинтересован? – не могу удержаться от усмешки.

– Ой, брось, Мила, – фыркает Блейк, смущенно пиная кусок грязи на дороге. – Уже следовало понять, что я заинтересовался тобой едва только увидел. Когда ты открыла дверцу моего пикапа, а я поймал твой взгляд в зеркале заднего вида. Ты так застенчиво улыбнулась и порозовела… Ага, прямо как сейчас!

Невольно вскидываю ладони к лицу, пряча румянец на щеках. Честно говоря, я утратила всякую надежду когда-либо скрыть то, какие эмоции вызывает во мне Блейк. Моя реакция совершенно не поддается контролю и становится в сто крат хуже, стоит ее осознать.

– Мисс Мила, позвольте мне взглянуть на этот очаровательный румянец. – Блейк протягивает ко мне руки – на одном запястье поводок Бейли – и убирает ладони от моего пылающего веснушчатого лица. Его губы расплываются в широкой улыбке, на щеках появляются ямочки. – Ну вот. Перестань мы встречаться, ты бы скучала по моим попыткам тебя смутить, верно?

Я киваю, прикусив губу, чтобы не слишком широко улыбаться.

– М-м, возможно.

– Тогда не переживай о моей маме. Никуда я не денусь.

Наши взгляды прикованы друг к другу, эмоции стремительно растут. Блейк еще держит мои ладони в своих, игнорируя дергающего за поводок Бейли. Мы стоим на дороге, нас ярко освещает солнце, поблизости ни машин, ни людей – только я и Блейк посреди глуши штата Теннесси. Музыкант, мечтающий покорить Нэшвилл, и девушка, которая хочет стать кем-то большим, чем дочерью суперзвезды. Двое юных созданий, пытающихся не слушать приказов великих родителей и построить свою собственную жизнь.

Блейк придвигается ближе.

– Подожди, – шепчу я. – Не сейчас.

Как же мне хочется его поцеловать! Но в голове настоящий кавардак, а я хочу, чтобы наш следующий поцелуй был безупречным, чтобы никто и ничто не нарушало идиллии. Хочу полностью и всецело сосредоточиться на нем одном.

– Хорошо, мисс Мила, – шепчет Блейк, затем нежно целует меня в щеку мягкими губами.

Глава 20

В среду тетя Шери наконец решила немного отдохнуть от ранчо и посвятить время себе. Пришлось долго ее уговаривать, прежде чем она согласилась последовать совету Попая куда-нибудь съездить, посидеть в кафешке, походить по магазинам. Похоже, тетя уже так давно не делала ничего для себя, что разучилась. Она вечно утопает в заботах.

Я пообещала ей присмотреть за дедушкой и даже предложила приготовить сегодня ужин. И вот наконец тетя Шери уехала в город – наряженная, с прической и макияжем, выполненными не кем иным, как мной – порой полезно иметь маму-визажиста, невольно научишься парочке хитростей.

Тети нет уже несколько часов. Мы с Попаем сыграли в «Эрудита» – настольную игру, которую он обожал в молодости, – а теперь я на кухне чищу овощи для ужина.

– Налить тебе еще чая? – кричу Попаю, который смотрит телевизор в гостиной. Скидываю чашку нарезанных овощей в сотейник и застываю, осознав, что дедушка так мне и не ответил. Слух у него не идеальный. Вытираю руки о полотенце и выхожу из кухни.

– Попай, тебе налить…

Слова застревают в горле, едва я понимаю, почему дедушка не реагирует – он полностью поглощен телевизором, а на лице застыла маска печали. Когда я уходила, он смотрел какой-то черно-белый фильм, но теперь переключил канал.

На экране ведущая шоу показывает фотографию папы, сделанную на одной из пресс-конференций: он обнимает за талию коллегу по фильму, их глаза сияют от множества фотовспышек. Ведущая говорит:

– Эверетт Хардинг и Лорел Пейтон готовятся к величайшему событию в их карьере. Долгожданная третья часть киновселенной «Вспышка» выходит на большие экраны в эти выходные, и главная парочка фильма заглянула к нам!

Аудитория буквально взрывается, когда папа с Лорел выходят из-за кулис. Он в черных брюках и белой рубашке со слишком большим количеством расстегнутых верхних пуговиц – без сомнения, работа стилиста, – а на ней легкий желтый сарафан, который обтягивает стройные ноги, когда она широко шагает по сцене. У обоих на лица приклеены ослепительные голливудские улыбки. Они машут взволнованной аудитории, затем садятся на диван напротив ведущей, готовые отвечать на вопросы с очарованием и остроумием.

– Тоже мне, настоящая работа, – бормочет Попай себе под нос. – Улыбаться на камеру…

Я встаю перед экраном и заглядываю ему в глаза.

– Зачем ты это смотришь?

Его взгляд направлен вперед, будто он смотрит на экран сквозь меня. Хватаю пульт с его колен и выключаю телевизор, гостиная погружается в напряженную тишину.

Попай раздраженно ворчит:

– Что такого, нельзя в кои-то веки глянуть на сына? Как еще мне узнать о его жизни? Сам-то он не особо рассказывает.

– Ох, – выдыхаю я. Попай никогда не разговаривал со мной таким резким тоном, так честно и открыто. – Я… Жаль, что он так редко вам звонит.

Я вовсе не витаю в облаках. Папина жизнь теперь слишком гламурна и суматошна, в ней нет времени для визитов на малую родину. Естественно, тетя Шери и Попай чувствуют себя покинутыми – словно они лишь осколки прошлой жизни Эверетта Хардинга. Я поняла это сразу, но до сих пор даже не догадывалась, как они страдают. Теперь и я знаю, каково ощущать себя на втором плане для дорогого человека. А тетя и Попай… В списке папиных приоритетов они гораздо дальше меня.

– Не звонит. Не навещает, – рычит дедушка со злостью, которую я не ожидала вызвать своими словами. – Неужели так сложно набрать номер? Неужели нас действительно так легко забыть? Мы теперь недостаточно хороши для него?

Этим летом я еще ни разу не видела Попая в таком состоянии. Обычно он добрый и нежный, а теперь сердитый и уязвленный, все чувства на поверхности. Мне хочется его успокоить, но разве в моей власти контролировать поведение отца? Мне едва удается контролировать свое собственное.

Сажусь на диван рядом с Попаем и крепко сжимаю его ладонь.

– Мне очень жаль. Конечно, вы достаточно хороши! Он вас любит. Просто у него много работы.

Больше мы ничего не говорим.