Закон Долга. Болото - Гюрза Левантская

— Мастер позаботился о лечении. Двигается.

— Ты злишься на меня?

Мальчик вытянулся в струнку и посмотрел на командира глаза в глаза. Решил ответить честно:

— Нет, старший. Матушка объяснила мне, что вы сделали всё, что смогли, и что участь её могла быть намного хуже. Просто… мне это всё равно кажется чрезмерно жестоким. Я не знаю, как с вами теперь общаться, но не злюсь. Не на вас. Я злюсь на то, что у нас… вообще возможно подобное. Она добрая. И смелая. Если бы не она, меня бы уже не было. Холод или Топь. Если бы я был старше…

Ринни-то не смог скрыть досады. Если бы он не был ребёнком, мог бы от своего имени защищать подругу, отдавая «долг за жизнь» как взрослый, и наказание её бы не коснулось. Он верил в это всей душой. Странно было считать другом человека, но он считал. И ни секунды не сомневался в своём выборе.

Командир помолчал, потом спросил:

— Я слышал смех. Её разум повредился от боли?

— Нет.

В принципе разговор можно было бы считать законченным. Узнал, что хотел, даже в комнату заходить не пришлось. Он не был уверен, что готов встретиться с пленницей после того, как собственноручно исполнил приговор. Слабость. Непозволительная. Но в его душе бушевала буря, стоило вспомнить, как она протянула ему плеть. Ни одно исполнение долга не выворачивало его сознание наизнанку, как вчерашнее. Не мог спать, преследуемый яростными глазами, полыхающими гневом. Почему именно он должен был нанести удар? Почему выбрала его палачом? И почему улыбалась ободряюще, когда он принял на себя эту ношу? Его размышления прервал Ринни-то, уже собравшийся уходить.

— Она кое-что сказала. Не думаю, что конкретно вам, старший, но думаю, вам стоит знать.

Начальник нисколько не удивился, что мальчишка произнёс слово «сказала». Их взаимное общение проходило у всех на виду, и ни для кого не секрет, что паренёк лучше кого бы то ни было понимал её жестовую речь и даже пытался учить рабыню их языку.

— Что именно?

— Узор из цветов на спине, которым вы… Ей нравится.

Сказав это, юный дайна-ви поклонился снова и быстрым шагом пошёл домой. Переживаний было через край, но это не отменяло того, что ещё необходимо помочь матери.

А хозяин Утёса остался стоять столбом, полируя взглядом дверь лазарета.

__________________________________

Сноски:

[1] Пират Макферсон — шотландский пират, был предан своим соратником и повешен англичанами. Последним его желанием было сыграть на скрипке мелодию, уже известную ранее как «Плач Макферсона», и станцевать шотландский танец. С помоста он предложил свою скрипку в подарок тому, кто согласился бы сыграть эту мелодию над его могилой. Желающих не нашлось, и он со злостью разбил свою скрипку и передал себя в руки палача.

[2] Гамельнский крысолов — музыкант, избавивший от крыс город Гамельн. Играя на волшебной флейте, он призвал к себе всех крыс города и утопил в реке Везере. Когда магистрат отказался ему заплатить обещанную большую сумму, он снова заиграл на флейте и увел из города всех детей, а околдованные взрослые не смогли этому помешать.

Глава 9. Под утёсом

«Заживает как на собаке», — говорила про Иру мама. Аккуратный шрам, образовавшийся на месте раны через восемь дней, подтверждал, что она была права на все сто процентов. Возможно, дело в том, что удар был нанесён только один, а может, в том, что до попадания в этот мир она обладала неплохим здоровьем. Так или иначе, её восстановление заняло меньше времени, чем в своё время у Минэ. Зубодробительное ледяное обливание, которым потчевал её врач, не дало ране загноиться, и с каждым днём двигаться становилось легче. Пребывание в лазарете давало возможность отоспаться на год вперёд, но было до того скучно, что она уже начала мечтать о возвращении к работе. Её периодически навещали Ринни-то с матерью и Маяти, и она была рада этим встречам, как Новому году. Чтобы не скиснуть от скуки, Ира попросила Ринни-то, чтобы ей хотя бы принесли нитку с иголкой и шитьё. В селении всегда хватало тряпья, которое нуждалось в ремонте, и мальчик отнёсся к её просьбе весьма воодушевлённо. Теперь, пока дневной свет попадал в окна, она шила. Как ни странно, на душе было спокойно. Метания сознания из стороны в сторону, перепады настроения пока ушли в прошлое. Переживания тех дней словно выгребли из её внутренней печки все горящие угли, оставив только пепел. Нет, это не было первым шагом в депрессию или примирением с обстоятельствами. Скорее какое-то внутреннее философское состояние, призывающее к спокойствию и более глубокому осмыслению всего вокруг. Умение радоваться мелочам. Одеяло более тёплое, чем в бараке. Рана хорошо заживает. Рядом существа, которых можно назвать друзьями. Не озлобилась. Хороший, крепкий сон. Строчки на одежде выходят ровные. Выучила несколько новых слов…

Спустя ещё пару-тройку дней её сочли достаточно здоровой, чтобы вернуться к работе на добыче. Самое неприятное было то, что снова сковали руки. А она уже начала привыкать к тому, что её не сопровождало постоянное бряцание цепей, напоминавшее о статусе. Да и возвращаться в барак сильного желания не было.

Сокамерники встретили её появление тяжёлым молчанием. Не то чтобы она ждала какой-то реакции, но эта тишина и сверлящие взгляды действовали на нервы настолько, что Ира не выдержала.

— Если есть что сказать, говорите.

Многие при звуке голоса опустили глаза или отвернулись. К ней подошёл Минэ. Ира поймала себя на том, что абсолютно его не боится. Куда-то исчез весь страх, который она испытывала к этому человеку. Будто наказание за проступок показало ей по-настоящему страшные вещи. Пытаясь проверить свою догадку, она посмотрела на Карру и поняла, что ошиблась. Тот всё ещё вызывал в ней ужас, близкий к животному. Как перед хищником с раскрытой пастью. А Минэ… Они долго рассматривали друг друга, и Ира вдруг поняла, что совсем не чувствует агрессии с его стороны. Если раньше он казался ей воплощённой Силой, от которой не знаешь, чего ожидать, то сейчас это был просто человек. Разумный, волевой. С ним можно говорить. Она не стала задаваться